Дорогой Микаел,

Прочитала новые работы с большим интересом. Работы новые во всех отношениях – и по настроению, и по подаче главного героя. В первую очередь это касается рассказа «Два часа из твоей жизни». Конечно, нельзя сказать, что все предыдущие работы были оптимистически-радостными. Нет, они скорее были пропитаны эмоциями философского характера – созерцательность, переходящая в сильный эмоциональный выплеск. Здесь же появляется грусть, если не сказать горечь. Больше, чем в предыдущих рассказах идет упор на бытовые детали – маршрутка, телевизор, курилка. Герой уже не отстраненный рассказчик событий из своей прошлой жизни, а активный участник текущего момента. И еще. В новых рассказах автор и герой объединены в одного персонажа – это некий опыт от первого лица. Этот факт вынуждает быть чрезмерно «аккуратным» в своем анализе. Попробую.

 

«Два часа из твоей жизни» (если надо, то я могу перенести эти комментарии к самой работе).

1. По содержанию.

Тема понятна - «лучшее уже прошло, хотя ты еще молод и совсем не стар, но умри ты сейчас никто об этом не пожалеет...». Задумка интересная – отправиться в прошлое, чтобы там что-то исправить… - «Может быть, чтобы все начать сначала, а может быть чтобы просто навестить прошлое, или чтобы что-то исправить. А может быть, чтобы набраться сил в этом прошлом». Кризис среднего возраста… сомнения в «путях, которые мы выбираем». Мы, наверное, все через это проходим, каждый, как умеет и в соответствии со своей эмоциональной системой. Бесконечные вопросы: а правильно ли я тогда сделал/выбрал/решил; что я имею на сегодняшний день; а не упустил ли я что-то, состоялся ли, реализовался ли? И так до бесконечности. И вот герой рассказа отправляется в прошлое, вернее, предпринимает попытку – увидеть прошлое, зачем? Он точно не знает. Поэтому берет туда свою семью – жену и ребенка, тем самым, кстати, отказывая себе в возможности что-то там изменить. Ведь то, какие мы сегодня и что мы сегодня имеем, есть результат цепочки наших действий. Если мы хотим что-то изменить в прошлом, чтобы улучшить настоящее, то нет гарантии, что при этом мы не лишимся и всего положительного из того, чем сегодня обладаем. Раз герой «сохраняет» что-то из своей настоящей жизни, отправляясь с этим бесценным «багажом» в прошлое, то он бессилен внести правку – это очевидно. Тогда ясно – герой идет посмотреть, что же там, как там – подзарядиться воздухом. А там… нет прошлого? Оно слилось с настоящим? Неужели так может быть? Наверное. Там все нынешнее – охрана, приватизированные территории, павильоны…

Нет миража, нет картинок «Авалона» - герой все видит современными глазами. Правда, у него появляется минимальный выбор – дыра в пространстве времени: «Можно было найти ее и уйти навсегда. Навсегда покончить со всем этим. Уйти туда, где все можно было начать сначала. Пусть с отвращением, со злостью и ожесточением, но сначала. Но и здесь была глухая стенка». Герой не пойдет сквозь нее, он выбирает настоящее – «Ведь я же не искатель приключений какой-нибудь, да и за сына страшновато, ведь там небось тоже частное владение. Не стал я просить, как милостыню, свое прошлое у настоящего. И мы пошли назад». Да, риск слишком велик… Пусть герой живет в настоящем и но о чем не жалеет – мы всегда делаем ТО, что надо НАМ, а, значит, все правильно: «Я обернулся с облегчением. Мы все неслись мимо домов с желтыми тусклыми окнами, я думал о глупости всего моего мероприятия. Потом мы сошли на своей остановке. И пошли домой. Включили свет. Включили телевизор. А на полу уселся, уставший, замдумавшийся о чем-то, маленький мальчик, такой похожий на меня».

Рассказ овеян грустью, она передается читателю, в нем очень много недосказанности и на главный вопрос ни автор, ни объединенный с ним герой не отвечают – а дальше? Сомнения рассеяны, неужели все лучшее позади, а позади - это где? А может, и не надо ответов. Они придут сами, без наших особых усилий – они в наших детях, родителях, любимых… в новом дне, в новых встречах, в воздухе и даже в «желтоватой от пыли полосе асфальта».

 

2. По языку.

Рассказ надо считать на предмет опечаток, повторов и повторяющихся местоимений – особенно местоимение «это».

Пр.: «в этой желтоватой от пыли полосе асфальта», «ведшей в это усеянное частными владениями будущее... она сама тебе об этом сказала,...» - предложение вообще тяжеловато читается. Ниже: «стенку в этом будущем».

Пыль: желтоватые от пыли, зеленоватые пыльные ворота, серые от пыли – очень все рядом, бросается в глаза.

«Здесь все еще что-то оставалось таким, как прежде, но что-то уже было недоступным и чужим, ведь все это тоже было уже частным владением» - что-то оставалось, но что-то уже было, это тоже…- хочется почистить, убрать лишние слова, сделать лаконичнее.

«ощущались трещины» - виднелись?

«глухая стенка» и рядом «бетонная стенка».

 

 

«Разрушитель» - почти в традициях предыдущих рассказов, но все новые особенности, о которых я уже сказала выше, здесь присутствуют.

 

1. По содержанию.

Очень интересная сама мысль: трансформация творческой энергии в энергию разрушения. С одной стороны, поражаешься силой творческой энергии автора, с другой – понимаешь, что сама суть разрушительной энергии преобразуется в «переходнике» - ребенке – сыне. Что же во всем этом кроется, где же выход? Встает и другой вопрос: действительно ли созидание в любой своей форме (творчество, любовь, жертвенность, служение на благо людям и пр.) носит позитивный характер? Или оно, как и все в этом мире – дуально? Может быть, то, что зреет в душе и напоминает прозрачно-чистый кристалл, на самом деле нечто иное? И только незамутненная жизненным опытом и незасоренная обидами и горечью – чистая душа ребенка – есть истинный приемник, отражающий суть «голубого кристалла»? Не будем говорить, что любую энергию надо контролировать (во всяком случае, желательно), как атомную, как… энергию любви, созидательную и разрушающую одновременно, как творческую… Но именно это желание возникает, когда кристалл начинает набирать бешенную скорость.

 

Рассказ построен на очевидном противопоставлении. Казалось бы, достаточно последовательное и приземленное описание быта (здесь и кухня, и балкон с сигаретой, описание дороги, давка, бесконечная суета, сослуживцы, сплетни и пр.) постепенно перерастает в невероятную, почти мистическую катастрофу. Предвкушение чего-то значительного начинается постепенно, словно медленно входишь в прохладную воду, смывая с себя шелуху повседневности и текучки, отдаваясь невольно внутренним порывам и не задумываясь при этом, к чему «омовение» может привести.

 

«За время этой дневной суеты в душе выкристализовывалось нечто сложное, что просилось на бумагу. Оно обретало форму и прозрачность кристалла, оно пореломляло свет и человеческие отношения. Просматривая мир сквозь эти множественные призмы-грани, я наполнялся радостью – радостью предстоящего творчества». – Да, читатель уже с трепетом принимает правила игры, начинает «ждать» - ждать чуда творчества, чуда рождения. Автор ведет нас дальше, все нагнетая наше ожидание и ситуацию вокруг себя – ведь он же центр, вулкан этой энергии – хозяин голубого кристалла – «Наконец я остаюсь один. В глубине души вращается прозрачный голубоватый кристалл. В нем уже больше граней. Каждая искрится и преломляется по-своему. События недели, мысли и чаяния, желания и надежды сливаются в странную круговерть. Что-то зреет в моей душе, что могло бы стать романом или повестью. Но для этого нужен покой, покой... Выхожу покурить на балкон. Звезды сияют ярко, смешиваясь с прозрачностью моего кристалла, выпускаю струю голубоватого дыма, на горизонте темнеет Арагац. Кажется, можно идти работать».

 

Далее события развиваются стремительно, как в хорошо снятом фильме – нарастающая катастрофа и ее финал – переданы виртуозно. – «Я делаю неимоверное, нечеловеческое усилие. Кристалл в моей душе разлетается на звенящие осколки, разрывая сознание. И наступает темнота, но не такая, как когда отключилась подстанция – а кромешная, вечная...».

 

Но катастрофа – катастрофа в душе, жизни, казалось бы, во всем, - мнимая. Сон, туман, намек на очень важную жизненную тему, словно приоткрывается дверь в четвертое измерение, в пятое время года, где все называется своими именами.

Но герой просыпается снова в своем стабильном мире от «запаха жарящегося мяса», снова реальность. Вот они две параллельные линии, не допускающие пересечений: энергия творчества и энергия реальности – голубой кристалл, ночное небо, Арагац и тряска в транспорте, шеф и Зиган.

 

2. Образ ребенка.

Собственно этот рассказ об отношениях отца и сына, их «мертвой» завязке - «Видите ли, между мною и ним сложилась какая-то совершенно невыразимая, даже сказал бы, болезненная психологическая связь». Они как сообщающиеся сосуды, в которых жидкость, перетекая из одного сосуда в другой, успевает изменить окраску и заряд. И вот уже рожденный «Разрушитель» - «Метания моей невротической души как-то совершенно напрямую задевали младенческую душу Разрушителя, заставляя его проснуться в диком вое…». Здесь даже интересен не сам маленький разрушитель, как образ, сколько его реакция на отцовскую энергию творчества. Что это? Отражение или «собственная» трактовка, сыновья «интерпретация» – покажет время. «Отражение» есть путь мистический, вертикальный, вскрывающий суть энергии и ее корни. «Интерпретация» есть путь родственных отношений, горизонтальный, направленный на взаимопонимание отцов и детей: отец-сын – поймут ли друг друга, покажет время. И это мысль невольно, бессознательно присутствует в рассказе, волнует автора судьба Разрушителя и, в частности, их отношения.

 

3. Замечания. Их почти нет, может, крошечные опечатки.

«Сине-белые японские батарейки» - дважды, очень близко.

Можно ли проснуться от «шипения» (мяса) – это что же за звук такой на всю квартиру или ты спишь на кухне? Лучше звучит: «Проснулся от запаха жарящегося мяса» - это реально. Не сердись.

 

Впечатляет, отличный рассказ.

Спасибо.

 

Твоя. О.Г.

Повторяю то, что прилагается к Осенней миниатюре (вдруг ты не найдешь мой ответ):

 

Ольга! Замечательная миниатюра. В этой крохотной вещи вся Ты. Уже перевел на армянский. Ee уже ждут. Посмотрим, как дальше пойдет.

Влюбленный по уши (в Твою вещь) М. Абаджянц

 

Ух, ты, как быстро. Но ты такую грустную вещь выбрал, пойдет ли? Хотя... у меня, конечно, почти все такие. СПАСИБО. Буду ждать новостей. Пришлю письмо по электронке.

О.Г.

Дорогой Микаел, как и обещала - держать Вас в курсе, хочу сообщить, что моя книжка ушла "на печать" - жду звонка, когда смогу забрать свои экземпляры.

Ваш отзыв (один из трех) - практически на первых страницах. Так что, скоро Вам придется мне сообщить, куда прислать это "творение".

Ваше О.Г.

Дорогой Микаел, мужайтесь, я опять у Вас в гостях, а когда я появляюсь, то "запиской" не отделываюсь, о чем искренне сожалею.

Пишу, как и обещала, о «слухах» в отношении Вашей прозы.

Пара слов в качестве предыстории. Не знаю, почему я вышла на Вас на этом сайте – ведь надо ж было такому случиться? Из 5000 авторов я «наткнулась» на Вас, а ведь нельзя сказать, что Вы в первых рядах портальных активистов, что Вы постоянный участник перманентных виртуальных боев, что Вы мгновенно «светитесь особым светом» - как войдешь, сразу видно - гений. Короче, не знаю, но так пересеклись пути, взгляды, так повернулась голова и щелкнула мышь под указательным пальцем – вот мы и встретились.

А потом, совсем потом, когда я уже все поняла: и куда я попала, и зачем, и что вот она опять эта пресловутая неслучайная случайность, мне позвонил мой друг, и спросил: Что с тобой? – А я ответила: Не знаю. И это было неправдой.

А что же дальше? А дальше, уже в другие дни и вечера, другие встречи и телефонные разговоры, я что-то путано, со вздохами и взмахами рук говорила о Вашей прозе, о вензельной вязи Вашего языка, о фантасмагории образов и событий, которыми полны Ваши рассказы, и которые на первый взгляд могут показаться лишь искаженным зеркалом нашей прозаичной жизни. На самом же деле, персонажи, переплетенные сетью мастерского повествования, и есть те самые особи, которые нас окружают, живут и дышат рядом – это мы сами в чуть причудливых одеждах наших помыслов и детского любопытства к жизни, это мы с нашей незащищенностью, требующей мгновенного объяснения происходящего для успокоения нашего встревоженного непонимания.

Нет, это не очередные дифирамбы в Ваш адрес, а скорее summary моих вино-сырных разговоров с друзьями о Вашей прозе. Здесь и мои, и их впечатления. Но не подумайте, что все гладко, однозначно и бесспорно, отнюдь – так не бывает. Конечно, есть разные впечатления – и это естественно. Могу попробовать передать.

Моя многочитающая, «страстная» по натуре подруга, дама немолодая и светская, отозвалась достаточно просто: «Он, конечно, гений, это бесспорно. Виртуозный язык, редкая проза. Каскад его образов немыслим! Удивительно, как работает его воображение. А его «Собаки» - так мне понятно, особенно тронуло. Но, что мне хотелось бы у него прочитать, так это какой-нибудь роман или объемную повесть – хочется развития событий, многогранности образов. Мне малы его рассказы – хочется продолжения, а так - я остаюсь в недоумении».

Другие, «нордическая» пара, мои близкие и верные друзья, - моя полная противоположность по восприятию и ритму жизни, прочитали рассказы - запутались в языке, утонули в словах, не дотянули до целостности: говорят, изобилие прилагательных маскируют достаточно простые житейские истины, не хватает «лаконичности» и двух сторон одной медали – противоречивости жизненного явления при доступном изложении. Я сказала им: «Читайте учебники. Я теперь поняла, почему Вы говорите «люблю» лишь один раз в жизни». А потом загрустила: они знают меня целую вечность, говорят – любят, сколько же терпения им, бедным, надо, чтобы меня читать и даже хвалить – наверное, жалеют, ведь рассказы Микаела - именно та призма, которая и у меня в ходу для общения с действительностью».

А потом я «отдала» Вас моей маме – она не все прочитала, но что прочитала – понравилось, улыбалась, головой качала, вздыхала: «Да, это твое..» А потом, прослушав Ваши рецензии на мои рассказы – на «Никиту», особенно, сказала: «Вот и ответ. Напиши Микаелу, если захочешь, что он - единственный мужчина из всех, кто встречался на пути наших женщин в Семье, кто понял причину их одиночества». Я пожала плечами: «Думаешь?» - А она: «Не сомневаюсь».

А еще другие люди, долго не рассуждая и не восторгаясь, сказали: «А есть ли что-то большое? Хочется метаморфоз и развитий образов в какой-нибудь крупной вещи. Должно быть осень интересно!».

Не утомила? Заранее извиняюсь, я знаю – я многословна, но отчаянно с этим борюсь – получается плохо.

Вот, пожалуй, и все,

Ваша О.Г.