27 января исполнилось бы 80 лет известной советской поэтессе. Евгений ЧЕРНЫХ Казакова - из поколения «шестидесятников», в одном ряду с Евтушенко, Рождественским, Вознесенским, Ахмадулиной. О подруге вспоминает секретарь Союза писателей Москвы поэтесса Татьяна Кузовлева. Кузовлева: - Жизнь Риммы была настолько яркой, стремительной, полной неожиданностей, что невольно возвращаешься к моменту ее рождения - в военном городке под Севастополем. Отец – офицер как-то забыл портупею на кровати. Жена была уже на сносях. Пришла подруга в гости. Достала из портупеи наган: «Ну, он наверняка не заряжен, иначе бы его не оставили». Балуясь, прицелилась в беременную Казакову и нажала курок. Пуля, по счастью, пролетела мимо, лишь обожгла волосы на виске. Тут же начались преждевременные роды. На свет появилась девочка. Всадница новой надежды Корр: - Ей дали цыганское имя - Рэмо. - Цыгане здесь не при чем! Родители назвали дочку в духе той поры: Революция, Электрификация, Мировой Октябрь. Когда поступила в Ленинградский университет, однокурсницы подтрунивали над странным именем. Студентка решительно отправилась в загс, менять документы. Ее прогнали: «Как не стыдно? Гордиться надо таким революционным именем!» Через год она все же настояла на своем. И в поэзию входила как Римма Казакова. На Дальнем Востоке, куда сама уехала после окончания университета. Там, на краю света, родились ее первые стихи, полные оптимизма, молодого задора. Работала в хабаровском Доме офицеров. Часто по линии общества «Знание» ее посылали в лагеря читать лекции заключенным. Раз кто-то из зэков решил смутить лекторшу: «Говорят, что животные во время любви склещиваются. Что вы об этом думаете?» Римма не растерялась: «Не знаю, со мной такого не случалось». Дальний Восток выковал не только ее характер, но и упругость строки, твердость позиции. В самый разгар застоя Казакова прочитает со сцены в Киеве: Лупите, полновесные дожди, Чтоб и в помине этого не стало! Аминь, вожди! На пенсию, вожди! Да здравствует народ, да сгинет стадо! - Это как раз в духе «шестидесятников». - Крамолой сразу занялось КГБ, Римму долго обсуждали в Союзе писателей. Когда же пришли новые демократические времена, которые то поколение поэтов приближало, как могло, молодежь стала поносить ветеранов. И Казакова бескомпромиссно ответила «младому племени» от имени своего поколения: Шестидесятники, шестидесятники! Новой надежды первые всадники. Нам наше дело было не в бремя. В ближнем бою меж светом и тенью Вы отмываете грязные деньги… Мы отмывали грязное время. Так же пронзительно, иронично писала она в стихах о грязи новых времен: «И пусть нам общим памятником будет построенный на днях капитализм!» «Моя милиция меня не бережет» и т.д. Хотя сами новые времена она приняла. Ненаглядный мой - Но у Казаковой потрясающая любовная лирика! И много песен. - Началось со стихотворения «Ненаглядный мой». Его случайно прочитала в журнале «Юность» Александра Пахмутова, написала музыку. Первой исполнительницей стала Майя Кристалинская. Песня имела огромный успех. Римма тогда решила проникнуть в песенный «клан». Жаловалась мне, что поэты-песенники стоят, расставив локти и чужих в свой круг не пускают. И все же она пробилась. Такой уж был характер. Не зря писала в одном из любовных стихотворений: «Я пробивная баба! Я пробьюсь до самого Генштаба!» - И не просто пробилась. Песни на стихи Казаковой исполняют Пугачева, Киркоров, Басков, Аллегрова, Лещенко, Пьеха, другие звезды эстрады. Ее «Мадонна» - визитная карточка Александра Серова. - У самой Риммы любовь была трудной. Как правило, мужчины любят слабых женщин, зависимых. Потому ей, обладавшей очень твердым характером, нелегко было найти достойного мужчину, более сильного. Георгий Радов, знаменитый в 60-е публицист- «деревенщик», увез Казакову с Дальнего Востока в Ленинград, потом – в Москву. Римма поступила на Высшие литературные курсы. У них родился сын Егорка. Очень одаренный мальчик, невероятно начитанный. Я помню, еще в школьные годы он прочитал массу философских книг, великолепно знал западную литературу. Но у Риммы не сложилась жизнь с Радовым. После развода она несколько раз пыталась создать новую семью. Ей, как каждой женщине, очень хотелось защиты. И люди вроде попадались хорошие, любившие ее. И она их любила. Но семьи не получалось именно из-за сильного характера Казаковой. А тут еще беда с сыном. - Говорят, он был наркоманом? - Окружение, в которое попал Егор в юности, было склонно к алкоголизму. Когда же он вернулся из армии, друзья уже перешли на наркотики. И он не избежал этой участи. Наркозависимость и погубила талантливого писателя Егора Радова. Римма лечила его, вытягивала из самых трудных ситуаций. Но он, к сожалению, возвращался к своему пороку. Казакова страшно переживала, что уйдет из жизни раньше сына. Как же он будет без нее на этой земле? Егор умер ровно через девять месяцев после матери. В Гоа, куда поехал со своей дочкой. Два года назад на могиле Риммы и Егора на Ваганьковском кладбище установили две стелы из черного карельского гранита и православный крест. С памятником, оградой помог композитор Игорь Крутой, написавший немало песен на стихи Риммы Казаковой. http://kazan.kp.ru/daily/25824/2801511/ ЧТО Ж СО СТРАНОЮ ВЫ СДЕЛАЛИ, ... ДЯДИ?! Стихи Риммы Казаковой * * * Отечество, работа и любовь – Вот для чего и надобно родиться, Вот три сосны, в которых - заблудиться И, отыскавшись, заблудиться вновь. * * * Моя милиция меня не бережёт... Смотрит милиция очень сердито: пойманы два с половиной бандита. Но и суровая мафия бдит; дорог и важен ей каждый бандит! Двум не позволит выкручивать руки, и половину возьмёт на поруки. Да и милиции быть не в накладе… Что ж со страною вы сделали,… дяди?! ВОЖДИ Гадай: какая там под хвост вожжа, куда опять натягивают вожжи... Послушные — хоть веники вяжи — шли за вождем, как за козлом овечки. Пещерный век, анахронизм, вожди! Последней веры оплывают свечки. Лупите, полновесные дожди, чтоб и в помине этого не стало! Аминь, вожди! На пенсию, вожди! Да здравствует народ, да сгинет стадо! Я, может, и не так еще живу, но верю в совесть. По ее закону Я больше лба себе не расшибу ни об одну державную икону. МЕЖ СВЕТОМ И ТЕНЬЮ 1990-2008 * * * К прошлому я не вернусь, Мне не нужны его трели. Не трепещу, не винюсь И ничего не боюсь: Больше уже не подстрелит. Как бы мне только стерпеть Стыд всех восторженных буден И поцелуй тот Иудин С губ неразумных стереть?!.. К БИОГРАФИИ ПОКОЛЕНИЯ Мы начинали в шестидесятых. Не замечали мнений предвзятых. Дух не смущали страхом — обжечься. День диктовал; не мудрствуй лукаво. Будь то прямая или лекало, главное — правда слова и жеста. Было ещё товаров не густо. Было в карманах грустно и пусто, а в головах — раздолье и дерзость. За пестротой уколов досадненьких не сознавали мы, шестидесятники, кто мы? — стремясь, сражаясь, надеясь. О, повторить бы сказку счастливую, не меркантильную, не суетливую, о, возвратить бы ветер побед! Там мы в обнимку с истиной были, там нас взахлёб, всецело любили на переломе жизни и лет. Там осенило меня, что поэзия — не стихоплетство, да и не профессия вроде вылепливания горшков. Молния вспыхнула и озарила, чем наше время нас одарило, стойко выпутываясь из оков. Чашу свою до капельки выпили, время из рук безвременья выбили, высшего промысла юное войско. Вам ли о нас теперь разглагольствовать, собственной долею не довольствуясь и вымещая на нас недовольство? Не называли ещё нас по отчеству, ни к попрошайничеству, ни к челночеству мы отношения не имели. Ни перед кем колен не сгибали, мусор эпохи из душ выгребали, и, как ни странно, что-то сумели. И ни за что с нас больше не спрашивайте, разных подлянок в душе не вынашивайте! Прочее — дело других поколений. Голос некрепкий, чистый, лирический выполнил грозный долг исторический в самом немыслимом преодоленье. Шестидесятники, шестидесятники! Новой надежды первые всадники. Нам наше дело было не в бремя. В ближнем бою меж светом и тенью Вы отмываете грязные деньги… Мы отмывали грязное время * * * О, эпоха, одичалая эпоха! Мы считали: лучший цвет на свете — красный, свято верили, что флаг трехцветный — плохо, а звезда пятиконечная — прекрасно. Машки — лапушки, и так себе — Мадонны... Взмыть! — «Рябинушка», а в роке — падать низко. Я стою под наглой вывеской «Макдоналдс» — патриотка, обормотка, коммунистка. И не знаю: Герцен, Ельцин, с маком, с перцем, и без компаса, и в платье, что мало нам... Что нам делать, если что-то делать с сердцем? Что нам делать, озверевшим миллионам? Может, взять равненье строгое на Бога? Но боюсь, что Бога тоже опоганим. О, эпоха, безнадежная эпоха! Если выдюжим — по-новой все сварганим! ВИД СО СТОРОНЫ Читающая публика читает, болтающая публика болтает, торгующая публика торгует, ворующая публика ворует. Гармония! Такая благодать! Работающих что-то не видать * * * Знакомый бизнесмен позвал в кабак с улыбкою всесильной на губах. Я не пошла. Мне страшно одного: потянет что-то клянчить у него... СЕКРЕТ УСПЕХА Секрет успеха: лишнего не брать — в стремлении к достатку слишком смелом, в чужие игры не играть, не врать и не своим не заниматься делом. * * * Ничего от меня государство не хочет. Век коммерции… Видно, ему не нужна: мало платит, не жалует и не хлопочет, если я одинока, больна иль бедна. На любовь отвечать не спешит государство. Утепляю пространство сердечным теплом. Что собой согреваю я: барство, дикарство? И, как доктор, лечу перепад, перелом? Наглый рок надо мной не смеется — хохочет! — всем подобен садисту, рвачу, палачу. Ничего от меня государство не хочет! Что же я от него всё чего-то хочу?.. ПОДРУГА Подруга, мы с тобой друзьями были, но скрылись эти славные деньки. Подруга, наши взгляды стали злыми и острыми, как бритва, языки. Повздорили. Взбесились, что ли, или свихнулись неизвестно отчего? Когда б мы мужика не поделили! А то ведь поделили мы его. * * * …И он сказал — я думала, что шутит, а это был почти что афоризм: «Пускай нам общим памятником будет построенный на днях капитализм!» * * * …И вот я в зале бизнес-центра. Всё так богато и бесценно на фоне бедных россиян. Скорей всего — не помудрела, всех тайн глубинных не узрела, но с удовольствием смотрела кино из жизни марсиан. ВЫБОРЫ Демократичны будем впредь мы. Ведь было как до перемен? То в хрены выбирали редьку, то в редьки выбирали хрен. Теперь, в эпоху плюрализма, так вразнобой за все взялись мы, коль в выборе душа вольна, так каждый сам своим кичится, что как бы там не очутиться, где нет ни редьки, ни … хрена *** ИЗ ПЕРВЫХ КНИГ Из первых книг, из первых книг, которых позабыть не смею, училась думать напрямик и по-другому не сумею. Из первых рук, из первых рук я получила жизнь, как глобус, где круг зачеркивает круг и рядом с тишиною — пропасть. Из первых губ, из первых губ я поняла любви всесильность. Был кто-то груб, а кто-то глуп, но я не с ними — с ней носилась! Как скрытый смысл, как хитрый лаз, как зверь, что взаперти томится, во всем таится Первый Раз — и в нас до времени таится. Но хоть чуть-чуть очнется вдруг, живем, как истинно живые: из первых книг, из первых рук, из самых первых губ, впервые * * * Мы молоды. У нас чулки со штопками. Нам трудно. Это молодость виной. Но плещет за дешевенькими шторками бесплатный воздух, пахнущий весной. У нас уже — не куклы и не мячики, а, как когда-то грезилось давно, нас в темных парках угощают мальчики качелями, и квасом, и кино. Прощаются нам ситцевые платьица и стоптанные наши каблучки... Мы молоды. Никто из нас не плачется. Хохочем, белозубы и бойки! Как пахнут ночи! Мокрым камнем, пристанью, пыльцой цветочной, мятою, песком... Мы молоды. Мы смотрим строго, пристально. Мы любим спорить и ходить пешком. Ах, не покинь нас, ясное, весеннее, когда к нам повзросление придет, когда другое, взрослое везение нас по другим дорогам поведет! От лет летящих никуда не денешься, но не изменим первым «да» и «нет». И пусть Луны сияющая денежка останется дороже всех монет. Жизнь — наковальня. Поднимайте молоты! На молодости — главные дела. Мы молоды. Мы будем вечно молодо смотреться в реки, в книги, в зеркала... УРОКИ ЛЮБВИ * * * Как я тебе благодарна за эту нашу дорогу — размером в планету, где мы вдвоем до того набродились, что наперед сапоги прохудились! Как я тебе благодарна за силу — бросить мне в ноги такую трясину, после которой любая дорога будет прекрасной и пресной немного! Как благодарна за холод тебе я! Так я продрогла, что станет теплее мне от любой мимолетной улыбки после моей благородной ошибки. Как я тебе благодарна за муки! Опыт любви — это опыт разлуки. А небольшое количество боли служит всегда воспитанию воли * * * |