Конкурс в честь Всемирного Дня поэзии
Это просто – писать стихи?











Главная    Новости и объявления    Круглый стол    Лента рецензий    Ленты форумов    Обзоры и итоги конкурсов    Диалоги, дискуссии, обсуждения    Презентации книг    Cправочник писателей    Наши писатели: информация к размышлению    Избранные произведения    Литобъединения и союзы писателей    Литературные салоны, гостинные, студии, кафе    Kонкурсы и премии    Проекты критики    Новости Литературной сети    Журналы    Издательские проекты    Издать книгу   
Всемирный День Писателя и
Приключения кота Рыжика.
Форум книги коллективного сочинительства"
Иллюстрация к легендам о случайных находках на чердаках
Буфет. Истории
за нашим столом
ДЕНЬ ЗАЩИТЫ ЗЕМЛИ
Лучшие рассказчики
в нашем Буфете
Наши судьи-эксперты
Алла Райц
Документы эксперта
Многоэтажка, шампанское и лейтенант
Наши судьи-эксперты
Людмила Рогочая
Документы эксперта
Дети света
Наши судьи-эксперты
Вячеслав Дворников
Документы эксперта
Все по-прежнему
Английский Клуб
Положение о Клубе
Зал Прозы
Зал Поэзии
Английская дуэль
Вход для авторов
Логин:
Пароль:
Запомнить меня
Забыли пароль?
Сделать стартовой
Добавить в избранное
Наши авторы
Знакомьтесь: нашего полку прибыло!
Первые шаги на портале
Правила портала
Размышления
о литературном труде
Новости и объявления
Блиц-конкурсы
Тема недели
Диалоги, дискуссии, обсуждения
С днем рождения!
Клуб мудрецов
Наши Бенефисы
Книга предложений
Писатели России
Центральный ФО
Москва и область
Рязанская область
Липецкая область
Тамбовская область
Белгородская область
Курская область
Ивановская область
Ярославская область
Калужская область
Воронежская область
Костромская область
Тверская область
Оровская область
Смоленская область
Тульская область
Северо-Западный ФО
Санкт-Петербург и Ленинградская область
Мурманская область
Архангельская область
Калининградская область
Республика Карелия
Вологодская область
Псковская область
Новгородская область
Приволжский ФО
Cаратовская область
Cамарская область
Республика Мордовия
Республика Татарстан
Республика Удмуртия
Нижегородская область
Ульяновская область
Республика Башкирия
Пермский Край
Оренбурская область
Южный ФО
Ростовская область
Краснодарский край
Волгоградская область
Республика Адыгея
Астраханская область
Город Севастополь
Республика Крым
Донецкая народная республика
Луганская народная республика
Северо-Кавказский ФО
Северная Осетия Алания
Республика Дагестан
Ставропольский край
Уральский ФО
Cвердловская область
Тюменская область
Челябинская область
Курганская область
Сибирский ФО
Республика Алтай
Алтайcкий край
Республика Хакассия
Красноярский край
Омская область
Кемеровская область
Иркутская область
Новосибирская область
Томская область
Дальневосточный ФО
Магаданская область
Приморский край
Cахалинская область
Писатели Зарубежья
Писатели Украины
Писатели Белоруссии
Писатели Молдавии
Писатели Азербайджана
Писатели Казахстана
Писатели Узбекистана
Писатели Германии
Писатели Франции
Писатели Болгарии
Писатели Испании
Писатели Литвы
Писатели Латвии
Писатели Финляндии
Писатели Израиля
Писатели США
Писатели Канады
Положение о баллах как условных расчетных единицах
Реклама

логотип оплаты
Визуальные новеллы
.

Просмотр произведения в рамках конкурса(проекта):

Конкурс/проект

Все произведения

Произведение
Жанр: Просто о жизниАвтор: Дед Мазай без зайцев
Объем: 24982 [ символов ]
Про Ерёму
Василий Киселёв
 
Про Ерёму
 
«Суровые нравы, сударь, в нашем городе» (А.Н.Островский)
 
Костер разгорался все сильнее.
Ерёма, как завороженный глядел на огонь, и не мог от него оторваться. Он вспомнил школьное детство. Каждое лето мама отправляла его в заводской пионерлагерь, где ему очень нравилось. Но особенно Ерёмка любил многодневные турпоходы по лесам и весям, с привалами в палатках на какой-нибудь опушке или у реки. И, конечно же, ночные огромные пионерские костры, с их смешными анекдотами, колдовскими страшилками, задорными песнями и печёной на углях картохой.
– «Эх, картошка-тошка-тошка-тошка- тошка!..», - замурлыкал он с умилением. – А картошка-то сегодня закончилась! – завершил он песенную фразу суровой прозой.
У Еремея не было не только картошки, но так же и дома, семьи, работы, документов и денег. Он бомжевал уже три года. Сначала скитался по московским вокзалам, вагонам метро, подвалам и чердакам, с перерывами на отсидку в КПЗ или милицейских «обезьянниках» за бродяжничество. Иногда забегал в спецприюты, чтобы согреться, отъесться, отоспаться и отмыться, но не надолго, так как там очень многое напоминало о прошлой, благополучной жизни, и слишком настойчиво уговаривали его соцработники вернуться к ней. А вот этого Ерёма как раз и не желал. Он не терпел обмана, унижения и предательства, чего, как это ни странно, ему удавалось избегать, влача бездомное существование. Но он на сто процентов был уверен, что три кита, на которых зиждется, так называемая «нормальная жизнь» - это и есть: ОБМАН, УНИЖЕНИЕ и ПРЕДАТЕЛЬСТВО, замешанные на грязи денег, похоти и безкультурья.
Несмотря на свой образ жизни, Ерёма так и не стал воровать. И не из-за почетания или боязни УПК, плевал он на него, ему терять было нечего. Просто считал, что по закону сохранения массы – где-то прибудет, но где-то и убудет, а значит, потерявшей стороне, независимо, богатой или бедной, будет нанесен ущерб, то есть – обида! А обижать на этой земле Ерёма не хотел никого...
 
Ранним летним утром, когда солнце уже взошло, но еще не выглянуло из-за близстоящих соседних домов и не стало еще беспощадно палить через окна квартиры, Еремей Павлович поливал кактусы. Их было в доме более ста экземпляров, самых разнообразных видов, форм и размеров. Эти колючки рассредоточились по всей его немалой четырехкомнатной квартире в плошках, горшочках, горшках, кашпо, напольных вазах и просто в стеклянных банках. Все это было детищем жены Жанны – Ответственного секретаря Ассоциации кактусоводов-любителей. Но дома она была скорее кактусовЕдом, а вот кактусовОдом являлся как раз Еремей Павлович. Именно он следил за всеми этими растениями, ухаживал, поливал, подкармливал различными удобрениями и добавками, отмывал под душем от скапливающейся между иголками пыли и прочее и прочее. И все это он обожал.
Но сегодня Еремей Павлович был не в духе. Скорее даже зол. Жанна пришла вчера в два часа ночи пьяная в стельку. «Наш президент Арнольд Арнольдович устроил презентацию нового вида кактуса (при этом пробурчала что-то по-латыни, чего Еремей Павлович не разобрал и не запомнил), а потом был фуршет», - заявила она заплетающимся языком, разделась прямо посреди спальни, и упала на кровать; в ответ на скромный любовный намек со стороны мужа – послала благоверного на три буквы, отвернулась и мгновенно засопела. А Еремей Павлович так и не заснул до утра. Он думал о том, что самый любимый «кактус» Жанны находится в штанах у Арнольда. Он давно знал об этом. Он не знал, как с этим бороться, как все поправить, но при этом никого не обидеть. Проворочавшись в постели до рассвета, но так и не решив, что делать, он встал и пошел поливать кактусы.
И сейчас, глядя на эти очаровательно неказистые, но бесконечно любимые божьи творения, в голову непьющего Еремея Павловича закралась крамольная мысль: а что если вырвать эти колючки из земли, перемолоть их в мясорубке, нагнать текилы, напиться до чертиков и забыться, а лучше – сдохнуть!..
Вошла заспанная Жанна. Она упруго потянулась всем телом, раскинув руки в стороны и сладко зевнула.
- Еремей, мы вчера с Арнольдом Арнольдовичем решили: я сегодня же подаю на развод. Он тоже... - залепила она, словно пощечину, и как ни в чем не бывало медленно поплелась в совмещенный санузел и заперлась там.
- Погоди пока, ничего не предпринимай! Вечером спокойно все обсудим. – бросил он ей через дверь.
В ответ раздалось журчание сливного бачка, переходящее в шум струящейся из душа воды.
Еремей Павлович выскочил из квартиры и помчался на работу.
Так просто и буднично он потерял семью...
 
И болтался бы Ерёма по столице дальше, не имея ни кола ни двора, если бы судьба не свела его с Даниилим Гаврииловичем, в просторечии – Гаврилычем, таким же бомжом, и таким же человеком, у которого в прошлой жизни было тоже все путём.
Они стояли рядом и просили подаяния в подземном переходе на проспекте Мира у метро «ВДНХ», когда на них наехали «крышевики» местного андеграунда. Бритоголовые мальчики даже не стали назначать цену «за постой» или разбираться – кто такие? Их просто обобрали до нитки (хоть и брать-то было особенно нечего – копейки), «отметелили» от души и буквально выкинули из перехода, сказав на прощанье, что если еще раз увидят их здесь – убьют.
После полученных побоев, надо было где-то отлежаться. Но в больницы им путь был заказан, а «Скорая помощь» таких брала с неохотой и только в экстренных случаях. Ну приведут в чувства нашатырем, залепят пластырями открытые раны и кровоподтеки и... выкинут за ближайшим же углом, не довезя до базы. Таким образом, рассчитывать им пришлось только на себя.
Опираясь друг на друга и покачиваясь, словно двое подвыпивших мужичков, разве что «Шумел камыш...» на всю улицу не горланили, дотопали они до Рижского вокзала. Там Гаврилыч какими-то проулками и пустырями, мимо пакгаузов, складов и семафоров вывел прямо к перрону, они сели на электричку и «зайцами» доехали до станции Новопупыкино. Потом насквозь пересекли поселок и оказались на старом заброшенном песчаном карьере, где у Гаврилыча была обихоженная им конура в одном из многочисленных естественных гротов.
И вот уже с полгода они жили здесь вместе...
 
Еремей Павлович был доктором биологических наук и заведовал лабораторией земноводных в Зообиологическом НИИ. Его лабораторией был выведен новый вид лягушки (так называемой «мясной лягушки»), по размеру и весу превышающий самую крупную жабу. Была разработана методика искусственного осеменения икры и выращивания ее в специальном инкубаторе. Краткий анонс данной разработки в виде дайджеста был опубликован в одном солидном научном журнале. И французы с китайцами клюнули на эту новость, как мухи на варенье. В результате, институт получил официальное приглашение прислать с докладом главного разработчика проекта, то есть Еремея Павловича, на «Международный симпозиум по вопросам промышленного разведения лягушек» (со всеми вытекающими впоследствии контрактными перспективами) в город Квебек – центр одноименной франкоговорящей провинции Канады.
Сегодня руководство института должно было утвердить состав делегации для участия в этом симпозиуме. Для Еремея Павловича было принципиально важным, чтобы в список был включен Игорь, его правая рука, ассистент и любимый ученик.
- Ну, какие новости, Игорёк? – спросил Еремей Павлович прямо с порога лаборатории.
- Пока никаких… Да! Звонила Зоя Васильевна.
- На кой черт я понадобился главбуху? У нас, вроде, по отчетности все в порядке…
На столе затрещал телефон.
- Ерёмушка, здравствуйте!
- С добрым утром, Зоя Васильевна! Чему обязан?
- Да Бог с Вами, милый. Это мы теперь всем институтом Вам обязаны. Я, собственно, хотела спросить – какая нынче погода в Штатах?
- Смотря где: в Нью-Йорке - одна; в Сан-Франциско - другая; во Флориде - курортная.
- Какая Флорида!.. Меня КвЕбек интересует.
- КвебЕк вообще-то находится в Канаде.
- А какая разница? Это что – не одно и то же?
- Не совсем, Зоя Васильевна, - ответил Еремей Павлович и положил трубку.
Но не успел он произнести сакраментальное: «Ну, дура!», как телефон затрещал вновь. На этот раз звонила Людочка из приемной директора института. Она просила срочно зайти со всеми материалами по симпозиуму к Анатолию Эдуардовичу…
Еремей Павлович и Анатолий Эдуардович были друг для друга (тет-а-тет, конечно) Ерик и Толик. Оба - выпускники-однокурсники биофака МГУ, попали по распределению в этот институт. И дружили уже без малого четверть века. Но если Еремей Павлович сразу с головой окунулся в науку, то Анатолий Эдуардович предпочел комсомольско-профсоюзно-административную карьеру. И вот завлаб Еремей Павлович, на ходу кивнув секретарше Людочке, стремительно прошел в кабинет директора Анатолия Эдуардовича.
Сначала все было тихо, и Людочка спокойно гоняла по монитору компьютера шарики игры «Line». Затем визави за дверью перешли на повышенные тона, и Людочка отчетливо стала слышать их голоса…
- Ты что, до сих пор не понял, в какой стране живешь? - донесся директорский баритон, - Всё! Коммунизм мы уже больше не строим! А совсем даже наоборот – некогда загнивавший капитализм нынче цветет и ароматно пахнет! И государство нам больше ничего не дает, а дают люди, типа Зоиного мужа-бизнесмена. А раз дают деньги, то хотят с них что-то и получить!
- Толик, но ведь от Зои на симпозиуме толку не будет никакого! Она до сих пор, например, наивно считает, что Канада и США – это одно и то же!.. – вторил ему тенорок Ерика.
- Да и хрен с ней! С чего ты решил, что она вообще появится на симпозиуме. Пусть пошляется по городу, поглазеет по сторонам, проведет активный шопинг, сходит в бар с мужским стриптизом, да все, что ей заблагорассудится. Тебе-то какое дело? За все уплачено!
- Но ведь она заняла место Игоря, а он мне как воздух будет необходим при подготовке и проведении доклада. Например, при демонстрации живых головастиков я без ассистента просто не обойдусь. Не могу же я, бросив микрофон и кафедру, еще и таскать по сцене полную воды огромную и тяжелую кювету...
- Слушай, достали меня уже твои сперматазоиды-мутанты!
- Какие сперматазоиды?
- Да эти твои головастики размером с пятирублевую монету…
- Хорошо! Тогда Людку свою зачем берешь? Здесь не натрахался?
- Так нам же пресс-атташе понадобится! Ты, что ли, косноязычный, рекламировать своих лягушек будешь?
- Да она же и по-русски через слово с ошибками пишет, а по-французски или по-английски – вообще ноль без палочки!...
(Людочка скривила свою милую мордашку и люто возненавидела Еремея Павловича, по крайней мере – на неделю).
В таком духе диалог продолжался еще минут сорок. Конец же разговора Людочка вообще назвала потом, в курилке своим товаркам – экшн!
Старые друзья, подобно гоголевским Ивану Ивановичу и Ивану Никифоровичу,в результате разругались в пух и прах и договорились до того, что Еремей Павлович вообще не поедет ни на какой симпозиум, потому что по его прихоти Анатолий Эдуардович не станет отцеплять от Канады нужных ему людей. А доклад сделает сам, в конце концов, диплом в МГУ защищал как раз о земноводных ( правда, он забыл сказать, что диплом написал Ерик), и поможет ему в этом тот самый Игорёк, которого он включит в состав делегации вместо упрямого завлаба. После чего, Еремей Павлович тут же написал заявление об уходе по собственному желанию, кинул его, что называется, «прямо в морду» Анатолию Эдуардовичу, и, не заходя в уже бывшую свою лабораторию, покинул институт и уехал домой.
Лабораторию, после ухода Еремея Павловича, возглавил, вернувшись из Канады, Игорёк, то есть, теперь уже – Игорь Дмитриевич. И затем, по прошествии нескольких лет он так ни разу и не позвонил своему учителю. Он вообще не интересовался, что с ним, где и как он? До того ли ему было – он писал докторскую диссертацию на тему о «мясных лягушках»...
Так Ерёма лишился работы...
 
По иронии судьбы Даниил Гаврилович был лет пятнадцать тому назад генеральным директором этого самого карьера, тогда еще процветавшего и активно поставлявшего песок и щебень строительным и дорожным организациям Москвы и Московской области. Затем настали разудалые 90-е годы XX столетия. Карьером завладели бандюки, а Даниил Гаврилович, вместе с рабочими, пытаясь защитить свое предприятие от захватчиков, сами же и сели на разные сроки. Вскоре не стало и бандюков – всех поубивали на «стрелках» и разборках. Новым хозяевам и новым местным властям карьер оказался почему-то не нужен. И некогда передовое предприятие своей отрасли постепенно пришло в упадок. Все, что представляло хоть какую-то ценность, было разворовано окрестными мужиками; карьер опустел и выглядел огромным унылым оврагом, заросшим травой и зияющий беззубыми дырами оставшихся гротов и штреков. Даниил Гавриилович вышел из мест заключения досрочно, за примерное поведение попал под очередную праздничную амнистию, но потерял все: супруга умерла, не вынеся позора и тягот «новой русской жизни»; ведомственную квартиру и другое имущество конфисковали еще при аресте; сын, женившись по расчету, занялся с тестем каким-то бизнесом и не захотел знаться с отцом-«уголовником»; а главное, он потерял веру в людей и не пожелал к ним вернуться, а пришел сюда, на «родное пепепелище» и стал здесь жить один. Пока не появился Еремей Павлович, или просто – Ерёма.
И вот теперь они оба сидели возле костра. Ерёма глядел на огонь и вспоминал, а Гаврилыч с увлечением читал найденную на соседней свалке книжку и иногда прихохатывал.
- Данила Гаврилыч, а давай кактусы разведем. Я в этом деле понимаю, имел опыт. Почва здесь песчаная, место открытое для солнца. Как раз то, что нужно. А растения эти неприхотливые, приживутся. И плодятся они, как кролики, только по-своему, по- растительному. Зато как красиво-то будет, прямо маленькая Мексика или Невада... Вот только где их взять-то, для рассады?
- Где взять, Ерёма – не проблема. У новопупыкинских мещанок, небось, на каждом подоконнике фикус с кактусом стоит. Вопрос в другом – на кой ляд они нам? Тем более, что зимой, один черт, все померзнут, потому как - теплолюбивые.
- А мы на зиму их к себе в берлогу занесем, и я выведу новый сорт – морозостойкий.
- Не-е-ет, кактусы – это баловство. И так одёжки – по комплекту на брата, и та уже ветхозаветная. А тут об колючки и ее обдерем. Давай-ка лучше, друг-Ерёма, кроликов разведем. Тоже ребята неприхотливые, зато мясо дармовое на юшку всегда под рукой будет, и мех на шапки-руковички, а то и по кроличьей дохе себе справим. От кутюрье Де Карьер! А? И плодятся тоже как... кролики! Слышь, биолух-профи, кроли, конечно, не лягушки, но неужели с ними не справишься?
- Да ну тебя...
 
Вернувшись из института домой, Еремей Павлович хотел только одного – завалиться на диван и обдумать все происшедшее. Про утреннее заявление жены о разводе он и забыл, после разговора с Толиком. Но подойдя к своей двери, никак не мог понять, почему ключ не влезает в замочную скважину. Он несколько раз пытался открыть дверь, глядел на ее знакомый дерматин и прибитый гвоздями номер, даже выходил во двор, чтобы убедиться, что это его дом и его подъезд. Но ключ не влезал. Наконец, до измученного в пустых потугах Еремея Павловича дошло - врезан новый замок. Он надавил на кнопку звонка.
Долго не открывали, потом послышались шаги и дверь распахнулась. На пороге «нарисовались» два дюжих парня, у которых короткие шеи переходили в овальные головы с ежиками стриженных волос – ну чем не кактусы?
За их широкими спинами появилась головка Жанны, а за ней мелькнула седовласая голова Арнольда.
- Не понял?!. – удивленно произнес Еремей Павлович.
- А что тут непонятного? – ответила супруга, - Арнольд Арнольдович ушел из семьи и будет жить здесь. А ты , как непрописанный в этой квартире, можешь идти на все четыре стороны. Ответственная квартиросъемщица я!
После чего, один из парней зашел в квартиру и тут же вернулся, выставив перед Еремеем Павловичем два набитых чемодана.
- Вот твои вещи, и больше сюда не приходи. На развод я подала, так что встретимся в суде, - сказав это, Жанна развернулась и ушла вглубь квартиры. Парни последовали ее примеру, громко захлопнув за собой дверь.
Еремей Павлович остался один на лестничной площадке, наедине с чемоданами и в полных непонятках: час назад он лишился работы и своих любимых лягушек; а теперь – и дома со своими, не менее любимыми, кактусами.
Что было делать дальше – он не знал. Понял лишь одно, что затевать сейчас скандал бесполезно. Эти «кактусы»-секьюрити Арнольда просто грохнут его и труп скинут в Москву-реку. А теперь его никто и не спохватится.
Еремей действительно не был прописан в этой квартире, хотя получил ее в свое время от института. Прописан он был в частном домике родителей, в небольшом подмосковном поселке в районе Рублёвского шоссе, недалеко от МКАД. Там он родился и вырос. А получив новую квартиру, как перспективнейший ученый института, он прописал туда иногороднюю жену Жанну, сам же, по ее настоянию, оставил в своем паспорте поселковый штамп, чтобы, после смерти его родителей не потерять этот загородный домик. Бесплатная дача все-таки. Но родители давно уже умерли, а в одну прекрасную ночь сгорел и поселок, вместе с еремеевым домиком и участком. Теперь здесь располагался коттеджный VIP-городок, куда Еремея Павловича и на пушечный выстрел не подпустят.
Получалось, что идти-то ему было некуда. Оставалось только сдать вещи в камеру хранения ближайшего вокзала и ... соображать, как жить дальше.
Еремей Павлович добрался до Курского вокзала и направился в камеру хранения. Он шел к свободной ячейке по пустынному проходу, как вдруг получил сильный тупой удар по голове и потерял сознание... Когда Еремей Павлович очухался, то увидел, что остался без чемоданов, денег и документов. Он бросился в милицию, где вместо помощи от дежурного сержанта получил обвинения в бродяжничестве и вранье, был жестоко избит и впервые посажен в «обезьянник», а так как взять с него уже было нечего, то вскоре был выброшен на привокзальную площадь с обещанием, что в следующий раз – пришьют статью.
Так Еремей Павлович остался без вещей, денег и документов. Ппоняв, что непруха не знает границ, он решил плюнуть на все и начать новую жизнь - бомжа...
 
Гаврилыч отложил в сторону свое чтиво и, достав из внутреннего кармана старенького и заношенного пиджака литровую плоскую фляжку, предложил выпить.
- Давай, Ерёмушка, отведаем моего сегодняшнего коктейльчика «Ассорти»!
Коктейль «Ассорти», приготавливался элементарно. Гаврилыч днем обходил злачные места поселка: пивную, рюмочную, кафешки, станционный буфет и тому подобные заведения; и сливал во флягу из рюмок, стаканов, кружек и бутылок недопитое. Причем, все подряд – от водки с коньяками до дешевого портвейна и пива. Потом, наполнив флягу почти до горлышка, как в шейкере, всю эту адскую смесь взбалтывал и... коктейль готов. Пойло получалось еще то, по противности вкуса и запаха не уступало касторке или рыбьему жиру. Но Гаврилыч привык к нему и пил не морщась. Особенно ему нравилось то, что каждый раз «напиток» был разным, ибо разными были каждый раз ингридиенты и их пропорции, входившие в него.
Гаврилыч всегда, когда хотел выпить, предлагал Ерёме составить компанию, но тот постоянно отказывался, потому что вообще не пил спиртного, а такую гадость – и подавно. Но на этот раз, к несказанному удивлению товарища по несчастью, согласился.
- Ладно, плесни чуток, а то совсем на душе тошно. Может, оттянет немного.
- Что-то Вы, сударь, нынче не в настроении. По какому поводу ипохондрия?
- Да так, вспомнилось кое-что...
- Милый друг, единственное что мы – свободные от всяких обязательств перед человечеством люди – не можем себе позволить – это воспоминания! Живи сегодняшним днем, который, как говориться, прошел – и слава Богу! Можно чуть-чуть помечтать о ближайшем будущем, но не сильно увлекаясь. Прошлое же для нас – табу! Иначе – хана. Сломаемся.
Даниил Гавриилович наполнил до краев пластиковый стаканчик вонючей жидкостью неопределенного цвета и подал его Ерёме.
- Выпей, голубчик, сей нектар, от которого боги Олимпа тут же бы вымерли, как тараканы после общения с «Комбатом», и постарайся думать о хорошем... Кстати, ты тут всуе помянул отсутствие у нас картофеля. Так не горюй. Завтра же сходим в поселок и за полчаса у новопупыкинских хозяек надыбаем на халяву целый мешок. Тоже мне – проблема!
- О`кей, Даниил, замётано! Обещаю больше не хандрить. Только дай чем-нибудь закусить. Не то весь твой нектар тут же попрет из меня обратно.
- Не вопрос! – ответил Гаврилыч и протянул своему собутыльнику горбушку черного хлеба и слегка мятый, но вполне съедобный помидор.
Ерёма зажмурился, заткнул пальцами нос, в два-три глотка, как в бензобак, влил в себя этот дикий ёрш и впился зубами в помидор.
Сначало было, ну очень противно. Потом , заев горечь помидором и перебив жуткое амбре запахом горбушки, Ерёма ощутил, как приятное тепло растеклось по всему телу, на душе полегчало и он, с непревычки моментально окосев, снова уставился на огонь, отдавая себя сладкой истоме.
- Кстати, ты знаешь, что за книженцию я изучаю в данный текущий исторический момент?
- Нет.
- А томик-то оченно забавный и называется «Значение имен». Ты хоть в курсе, что означает твое имя, Еремей?
- Никогда об этом не задумывался.
- Так вот, знай, пока я добрый и трезвый. Сие имя есть древнееврейское и означает – «Возвышенный Богом»!
- Что ты сказал? Возвышенный Богом? Оно по мне и видно. Вознесся прямо до небес! Вот только слегка... в лохмотьях. – ответил Ерёма и впервые за много лет рассмеялся, заливисто, как в детстве.
- Да ладно, Ерёма, ведь, по крайней мере, было же?
- Было!.. Да сплыло...
- М-да! – грустно подытожил Гаврилыч и, приняв на грудь свою порцию, снова углубился в изучение книги...
 
Костер все разрастался и вдруг превратился из трех-четырех горящих досок в огромную пылающую поленницу. Ерёма отчетливо увидел себя, только ребенком, в белой рубашке и в красном пионерском галстуке. Напротив, в какой-то пелене, сидели дядьки и тетки, тоже во всем белом и в красных галстуках. Туман постепенно рассеялся, и Ерёмка узна в них Жанну с Арнольдом Арнольдовичем и его короткостриженными вышибалами, Анатолия Эдуардовича с Зоей Васильевной и Людочкой и еще каких-то людей, имен которых он не знал или не помнил, но вглядываясь в их лица, Еремей узнавал тех, кто когда-то и чем-то его обидел по жизни: два бухарика, с помятыми рожами, которые «отоварили» его по голове в камере хранения и обокрали , он их даже не видел, но сейчас, на телепатическом уровне понял – это они; сержант вокзальной милиции, который не пожелал разбираться в сути происшедшего с Ерёмой; и... так далее и тому подобное. Мало ли людей невзначай или с умыслом обижали Еремея? И вот, все они были тут. Оказалось – не мало!
- Что, господа?.. - обратился Ерёмка к ним, - «Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались?». Каждый из вас, обидев когда-то меня – согрешил. Но я вам не судья! Ибо, покарать вас могут только или ваша совесть, которой, к сожалению, не имеется; или – Господь Бог! Ему решать жить ли вам дальше, либо покинуть мир живущих, как недостойным этого права. Но лично я вас прощаю, иначе, обвинив вас, уже я нанесу вам обиду. А обижать я никого не хочу, да и не в праве. Единственное, что я могу предложить вам – покаяться, пока не поздно. А я ухожу, прощайте! – завершил маленький Ерёмка свою речь и отдал всем присутствующим пионерский салют...
Все присутствующие встали, произнесли хором: «Каемся! Прости нас, Еремей Павлович!», и так же по-пионерски отсалютовали Ерёмке.
И тут костер мгновенно погас, люди исчезли, и Ерёма погрузился в кромешную тьму. Единственное, о чем он успел подумать: «А где же тот туннель со светом в конце?...»...
 
 
Утром Гаврилыч похоронил друга в одном из естественных карьерных гротов и поставил сверху, сделанный из старой оконной рамы, крест.
- Эх, Ерёма-Ерёма! Возвышенный Богом, и опущенный людьми! Бедолага!... – только и произнес он на прощанье, хлебнул из фляги за упокой и пошел в Новопупыкино.
Во-первых, Гаврилыч решил достать в поселке кактус и посадить его на ерёминой могиле; а во-вторых ... картошка-то закончилась...
Дата публикации: 25.07.2006 21:50
Предыдущее: НЕ МОЁ! Ё-моё...Следующее: Дорожная история

Зарегистрируйтесь, чтобы оставить рецензию или проголосовать.

Рецензии
Ольга Урванцева[ 06.08.2006 ]
   Здравствуйте, Василий.
   "Про Ерёму" у меня как читателя вызвало больше вопросов, чем ответов. При этом вопросы перед читателем встают недосформулированные­.­ Мое субъективное мнение таково: автора посетил вдохновенный замысел, по всей видимости, сейчас этот замысел находится в латентной фазе (настаивается, бродит где-то внутри), и автор записывает разрозненные наметки, черновые наработки, заметки.
   Потому что сейчас нет еще канвы, даже не композиционно, не сюжетно, целостный образ главного героя не возникает. Но при этом есть предчувствие-предвес­тие­ у читателя, что ему показали отдельные страницы возможно (и, главное, весьма вероятно) большого глубокого труда о маргинализации человека.
   Сейчас из "сцены с кактусами" (которая, насколько я понимаю, призвана моментально представить образ главного героя читателю) не понятно почему мог приключиться такой насыщенный по событиям крах-стресс-день у главного героя.
   А вообще, конечно, предполагается описание ощущений становления героя "изгоем" аля буддийский монах-менестрель: первая копеечка (звон - звуки "первой милостыни"), первая блоха, состояние немытости, голод, холод, как бомжи подстигают ногти на ногах, борода и многое другое.
   Да и темпо-ритм (он в целом не ровный, еще не найденный, не ухваченный автором) повествования не соответствует грандиозности замысла, который может выйти и наверное уже постепенно проситься наружу.
   Хочу еще раз отметить, что это субъективное мнение меня, как читателя. Резюме мое следующее: автору пора готовиться к крупной форме и не суетиться.
   Простите, что я вторгаюсь в сферу авторских замыслов. Просто у меня как у читателя сейчас состояние будто бы обманутых надежд: сумбурно намекнули на что-то и в суете-торопливости захлопнули сим-сим.
   С уважением и заинтересованностью,­
   Ольга
 
Дед Мазай без зайцев[ 20.08.2006 ]
   Оля, здравствуй! Не заводись! Извини, что долго не отвечал по поводу Ерёмы (честно - не знал, что и ответить). Никаких глобальных планов на роман или повесть нет. Был Фома. Теперь есть Ерёма. В соответствии с поговоркой - другой (по стилистике, по ситуции жизни героя, вообще - другой, но геогрфически погруженный в те же ( или почти в те) предлагаемые обстоятельства. Это должна быть (и будет) своеобразная дилогия судеб. Два мужичка: один - от станка; другой, ученый, но "Кому живется весело, вольготно на Руси?". Да никому - из их братии.
   Что касается темпо-ритма - согласен! Сцены у костра - в одном ритме, а вот сцены из прошлой жизни Ерёмы, хотелось нагнетания: медленно (сцена с Жанной), быстрее (сцена в НИИ), еще быстрее (сцена на вокзале) - не получилось! Буду работать дальше, смотреть, переделывать.
   Что касается критики Володи Моргана в штампах, так это не штампы, а мой, Мазаевский язык. Ты уже не раз с этим сталкивалась, и тебе это не мешало. Использование крылатых фраз, пословиц и поговорок - в нужном месте и в нужное время - только обогощает наш язык и делает понятней доносимую мысль.
   С привтом (не я ), Василий.
   P.S.: Подробнее, если захочешь, поговорим в "Измайлово".

Наши судьи-эксперты
Галина Пиастро
Документы эксперта
Магик
Наши судьи-эксперты
Николай Кузнецов
Документы эксперта
Кот Димы Рогова
Наши судьи-эксперты
Виктория Соловьева
Документы эксперта
Не чудо
Наши эксперты -
судьи Литературных
конкурсов
Алла Райц
Людмила Рогочая
Галина Пиастро
Вячеслав Дворников
Николай Кузнецов
Виктория Соловьёва
Людмила Царюк (Семёнова)
Устав, Положения, документы для приема
Билеты МСП
Форум для членов МСП
Состав МСП
"Новый Современник"
Планета Рать
Региональные отделения МСП
"Новый Современник"
Литературные объединения МСП
"Новый Современник"
Льготы для членов МСП
"Новый Современник"
Реквизиты и способы оплаты по МСП, издательству и порталу
Организация конкурсов и рейтинги
Литературные объединения
Литературные организации и проекты по регионам России

Как стать автором книги всего за 100 слов
Положение о проекте
Общий форум проекта