Сумерки были лиловыми.

И густыми-густыми, как переваренная солдатская каша.

Под ботинками рассыпалась пыль, жучки причудливо шелестели в траве, уходящее солнце ныряло в крыши старого города, и сизые облака плыли по Фонтанке как пьяные черти.

Цепин бросил в реку окурок и сплюнул.

«Глупая, нелепая жизнь, - подумал он. - Ни цены у нее, ни смысла».

Волна захлестнула в ответ гранитный спуск и намочила ему ноги.

Цепин посмотрел на сырые ботинки, поднялся на набережную, свесился над перилами, уставился в реку и снова закурил. В воде дрожали отражения домов и суетились машины.

Проплыл водный трамвайчик со свадьбой. С палубы стреляли шампанским и кричали «Горько!» Улыбчивый бородатый дядька с кормы помахал Цепину рукой.

- Пошел к черту, - проворчал Цепин.

Проходившая девушка спросила у него, где Караванная улица, и, не получив ответа, пожала плечами и исчезла в наступающей мгле.

- Проститутка, - бросил он ей в спину.

Из остановившейся машины вылез кавказец и долго болтал на родном языке с водителем.

- Как вы все мне надоели!.. - буркнул Цепин и убрался с набережной.

Пройдя немного, он оказался в парке Инженерного замка, встал возле памятника Петру Первому и вздохнул. Вокруг ни души, теплый воздух пах скошенной травой, и даже звуки дороги казались приглушенными.

- А Питер-то вот где, - сказал Цепин.

Он огляделся, достал из кармана шкалик коньяка, аккуратно отвинтил пробку и плотно к нему приложился. Неурядицы в офисе рассеялись, размолвка с женой показалась глупой, а серая жизнь заблистала красками мироздания. Цепин уселся на скамейку и, разглядывая облака над головой, наслаждался тихим июльским вечером.

К нему на невидимой лошадке прискакал мальчишка лет пяти в зеленой треуголке и с полиэтиленовой портупеей, обвешанной жестяными наградами. Мальчик засмеялся, взмахнул пластмассовой саблей и с криком «Ура!» побежал в замок.

Цепин допил коньяк, бросил бутылку под скамейку и закурил.

- Что вы тут делаете? - раздался над ним женский голос.

Цепин вздрогнул и чуть не выронил сигарету.

Перед ним стояла белокурая девушка в простом голубом платье. Правильными чертами лица и изящной фигурой она напоминала классическую скульптуру из Летнего Сада, ожившую по воле неизвестного бога, и ее холодная красота и неожиданность появления казались нарочитыми на фоне наступавшей темноты.

- А в чем дело? - ответил Цепин.

- Пойдемте, - сказала девушка. - Нас ждут.

- Кто? - Цепин огляделся. - И куда вы меня приглашаете?

- Вставайте. - Ее спокойный властный голос требовал покорности.

Цепин невольно подчинился.

Девушка немного прошла по аллее в сторону замка и обернулась.

- Мне нужна ваша помощь, - сказала она, - вас можно об этом просить?

- Конечно. - Цепин догнал ее и пошел рядом.

- Сегодня последняя ночь, - объяснила девушка и после того, как из-за стен донеслась глухая барабанная дробь, добавила: - Вы про ночь с императором слышали?

- Кино, что ли, снимают?

- Вы недавно в Петербурге? - не сразу ответила она.

Это в большей мере утверждение, чем вопрос, сильно задело Цепина.

- Я здесь родился, - поправил он, но, взглянув на ее непроницаемое лицо, пожалел о сказанном. В обществе этой девушки слова не имели значения, она видела его насквозь, хотя не была с ним знакома.

- Не обижайтесь, - вдруг сказала она. - Странно, что вы не знаете.

Цепин почему-то чувствовал себя виноватым.

- Как вас зовут? - спросил он.

- Ольга, - слабо улыбнувшись, ответила девушка и, открыв калитку деревянных ворот замка, нырнула во двор.

Цепин залюбовался ее густыми длинными волосами, пшеничной копной спадавшими на спину, и пошел следом.

Во дворе, несмотря на поздний час, кипела жизнь - какие-то лапотники в кафтанах спорили из-за охапки сена, мастер с немецкой бородкой и в кожаных нарукавниках приколачивал доски к помосту, напоминавшему эшафот, и хмурый кавалерист в начищенной до блеска кирасе курил трубку, сплевывая на землю. В углу тощий подросток гладил пару гнедых, запряженных в гербовую карету.

Однако ни кинокамер, ни другой аппаратуры Цепин не увидел, рабочие не тянули кабели, администраторы не раздавали распоряжений. На Цепина никто не обратил внимания, словно находившиеся во дворе люди были запечатлены на пленку, и Цепин мог их видеть на экране кинотеатра, а они его нет. Даже воздух казался зернистым, или это летала тяжелая пыль?

Ольга тем временем пробежала через двор, заставив кавалериста стать смирно, и исчезла в здании.

Цепин вдруг понял, насколько без нее замок казался пустым. Эта девушка была воплощенным гением места, ее красота одухотворяла ансамбль, наполняла его жизнью.

- Что ты делаешь? - сказал себе Цепин. - Остановись, иначе все кончится плохо.

Но остановиться он не мог. Он корил себя за то, что упустил ее, и отправился за ней в здание.

Внутри под тусклым светом чадящих масляных ламп стояли на карауле гренадеры с кремневыми ружьями, а на лестнице человек в парике отчитывал бородатого мужика за недостатки фуража, угрожал каторгой и тыкал пальцем в исписанные бумажки, которую тот угодливо держал в руках.

Цепин растерялся, не зная, где искать Ольгу.

- Почему одет не по параду? - крикнул на него высокий широкоплечий усач в форме капитана от инфантерии.

- Не знаю… - смущенно ответил Цепин. - А во что нужно одеться?

- Быстро в казармы! - заорал капитан и указал рукой на дверь в комнату, из которой как раз выбежали несколько солдат.

- А к кому там обратиться?

- Марш!

Цепин в армии не служил, но инстинктивно подчинился, - конфликт со съемочной бригадой мог помешать романтическому знакомству.

В тесной комнате седой камергер подшивал манжеты к лежащему на столе мундиру. Цепин замялся на пороге, а сухой старик оглядел его с головы до ног и всплеснул руками:

- Ну, что это такое?

- А что?

- Ты из какого полка?

- Да я не из полка вовсе. Вот, сказали одеться.

- Наберут деревенщину в строй, а потом одевай их, Василий Филиппович! На-ка, примерь! - Камергер сунул Цепину тяжелый холщовый мешок.

В мешке оказались треуголка, мундир и ботфорты. Все, как ни странно, вышло по размеру.

- Ну, что? Не жмут?

- Нет, вроде…

- Иди уже… «нет, вроде»… - Старик помог ему надеть напудренный парик с косой. - Скоро парад начнется…

- Так во дворе дело будет?

- А где еще парады принимают? В сортире?

Привыкая к тяжелым и неудобным ботфортам, Цепин неуклюже вышел из каморки в опустевший коридор. Со двора доносились крики, и Цепин решил искать Ольгу там. Он сделал несколько шагов, оказался у лестницы и услышал со второго этажа ее шепот:

- Вот вы где! Задумали в прятки играть? Поднимайтесь сюда!

Цепин огляделся и зашагал по ступеням.

- Да тише вы, ради Бога! - строго сказала она.

- А что случилось?

- Помогите мне.

- С удовольствием, - ответил Цепин. - Только что мне делать, куда идти? Я, наверно, из статистов…

- Вы можете стать одним из главных лиц.

- Вот как? Забавно. Не ожидал.

- Прекратите паясничать и слушайте. - Цепин замер в восторге - Ольга переоделась в старинное платье, расшитое золотом и драгоценными камнями, волосы убрала диадемой. Богатый наряд и властность придавали ей вид хозяйки замка.

- Ольга, вы прекрасны…

Она облила его ледяным взглядом, и Цепин замолчал.

- Сегодня последняя ночь, - сказала она. - Заговорщики убьют императора. Но он ни в чем не виноват! Это они клятвопреступники и цареубийцы!

- Все в порядке. Историю я знаю хорошо.

- Сейчас на параде в присутствии его величества я дам вам сигнал подойти к нему и получить шпагу оруженосца. С ней в руках вы защитите отца…

- Какого еще отца?

Ольга замерла.

- Павел Петрович, император, - отец для своих подданных, вы разве не знаете?

- А… в этом смысле?..

- Ночью. Все случится ночью.

- Что случится?

- Мятежные офицеры придут за его жизнью. Вы должны оставаться рядом с дверью его спальни, что бы ни случилось, и преградить им путь.

- О, эта роль по мне!

- Император пожелает вас отпустить, - продолжила Ольга, не обратив внимания на его браваду, - но вы останетесь на посту. Или сделаете вид, что уходите, а сами вернетесь, понимаете?

Она сжала губы и заглядывала в его глаза, стараясь отыскать ответ на мучавший ее вопрос.

- Все будет сделано в лучшем виде. Скажите, Ольга, как вы относитесь к тому, чтобы потом вместе выпить кофе?

- Кофе?.. - смутившись, спросила она, но тут же умело спрятала раздражение от услышанной пошлости.

- Ну, да, мы можем где-нибудь посидеть…

- Хорошо, - ответила она, опустив взгляд. - Только сначала пообещай, что сделаешь все, как я сказала.

- Обещаю. - Переход на «ты» придал Цепину уверенности.

- Мне нужно, чтобы все получилось, - прошептала Ольга. - Я устала от того, что никто не может выполнить эту просьбу.

- Я с детства хотел сыграть какого-нибудь героя!

- Героем нужно стать.

- Ты хочешь сказать - вжиться в образ? Этому я еще в школе научился. Я всегда профессионально с уроков отпрашивался, делая вид, что смертельно болен.

- Есть вещи, которым нельзя научиться. Они даются лишь раз, и человек либо проходит испытание, либо нет.

- Все будет хорошо. Кстати, меня зовут…

- Это не важно! - перебила его Ольга. - Побереги свое имя. Не называй его здесь, в сумерках.

- Да что с этого станет-то?

- Ночь сильней тебя. Она будет страшной. Но ты не бойся. Я помогу.

Она коснулась ладонью мундира Цепина, отчего по его спине пробежали мурашки.

- Оля…

- Ольга.

- Ольга, не беспокойся, вот увидишь, я справлюсь, - сказал Цепин.

Он чувствовал, что девушка не совсем в своем уме, и ему это понравилось. Легкая тронутость делает красивую женщину еще более привлекательной и желанной.

Ольга радостно схватила Цепина за локти и воскликнула:

- Мы все изменим! Надо только убить мятежных гвардейцев! Отец - великодушный человек, он позволит тебе остаться со мной…

Она обняла Цепина, склонила голову к его груди, коснулась его шеи, и, гладя волосы, прошептала:

- Не уходи… здесь так одиноко… останься со мной…

Цепина опьянило имбирное дыхание Ольги, и он, не понимая, что происходит, в истомном дурмане стал жадно ее целовать. Он обнимал стройное гибкое тело этой странной девушки, но даже спонтанно возникшая близость не могла растопить ее холодной независимости и отстраненности. Ее холодные нежные губы искрили страстью как легкими разрядами электричества, и Цепин не мог избавиться от ощущения, что она целовалась ради своего дела.

Ольга отстранилась и сказала:

- На плацу император спросит, готов ли ты остаться…

- Конечно, готов! Почему ты во мне сомневаешься?

Она посмотрела на его губы, разомкнула объятья и сказала:

- Сделай, как обещал.

И, развернувшись, быстро ушла.

Сзади кто-то кашлянул. Цепин обернулся и увидел усатого пехотного капитана.

- Почему до сих пор здесь, солдат? - спросил усач, теребя эфес шпаги. - И что значила эта сцена?

- А вы, собственно… - начал Цепин.

- Молчать! - заорал капитан, и эхо от его крика отозвалось в коридорах. - Отвечать на вопросы!

- Не вопи ты так, - кивнул Цепин, - а то ведь схлопочешь по роже.

- Что?! - зарделся капитан. - Ах ты, сукин сын! Да я ж тебя на галеры, морда…

Он вытащил клинок и снова бросил его в ножны.

- Впрочем… - Усач вытер платком испарину и, глотая гнев, любезным тоном добавил: - Ступай-ка, голубчик, вниз… учитывая, что сама Ольга Павловна… иди, иди…

- А кто она такая?

- Дочь его величества.

- Я, конечно, могу ошибаться, но у его величества вроде бы нет такой дочери…

- Теперь уже нет. Она умерла, когда ей было три года. Но это не страшно. Она ведь так любит отца.

- Как же она тогда… почему она такая… взрослая…

- Ну, вообще-то с тех пор много лет прошло, хотя это и не главное. Она выглядит, как захочет, как и все тут…

У Цепина защемило сердце, ему почему-то подумалось, что если он сейчас не уйдет из замка, то превратится в привидение, как несчастный убитый император и его коварные слуги, из года в год творящие свою страшную расправу. Эта жуткая мысль представилась Цепину настолько правдоподобной, что он очумело уставился на капитана.

Капитан будто прочитал его мысли, подозрительно нахмурил брови и спросил:

- А ты сам кто, и почему я тебя не припомню?

- Ольга Павловна меня пригласила, сказав, что теперь последняя ночь с императором, и не сообщив, так сказать, всех обстоятельств.

- Вот как? Значит, ты здесь по ее велению… Значит, она все еще думает, что это может кончиться…

Капитан осмотрел Цепина с головы до ног обреченно-усталым взглядом командира, которому навязали нестроевого бойца перед решающей атакой.

- Выходит, ты - защитник императора… Какой charmant… - добавил он и взорвался глумливым отчаянным хохотом.

- Что здесь происходит? - спросил Цепин, теряя уверенность в себе.

- Пойдем на парад, - сказал усач.

Заметив, что Цепин раздумывает о побеге, капитан достал пистолет и выстрелил в картину, висевшую в конце коридора. Картина с грохотом упала на паркет. Капитан убрал пистолет и, достав другой, ткнул им в Цепина.

- Не пытайся сбежать, понял?

- Ясно, как Божий день, - ответил Цепин.

Они пошли вниз, во двор, и по пути капитан сообщил, что на плацу перед строем император предложит ему, Цепину, шпагу адъютанта, которую требуется принять со всем уважением. В случае отказа дезертир будет расстрелян, и проверить подлинность ружей можно лично, жалко только расстраивать Ольгу Павловну. Цепин ничего не мог понять и не знал, как себя вести.

Тем временем на улице стемнело и не по-июльски похолодало. Наступила полночь, которой, собственно, все и ждали. Командиры выстроили шеренги во дворе, а слуги зажгли факела.

«Огонь - это хорошо, - подумал Цепин, согревая дыханием ладони. - Может быть, сработает сигнализация».

Странно, что охранная система не зафиксировала уничтожение картины прямо в здании музея. Вероятно, дерзкий поступок был инсценирован, и капитан испортил подделку. Значит, все это глупая буффонада. Розыгрыш. Обведут вокруг пальца, как дурачка, а потом попросят улыбнуться в скрытую камеру. Неужели Ольга всего лишь красивая приманка, блестящий фантик с воздухом вместо конфетки?

Цепин не любил, когда над ним смеются, поэтому решил подыгрывать, а напоследок выкинуть какую-нибудь штуку, чтобы его тут надолго запомнили.

Однако внутренний голос предательски твердил Цепину, что он служит куклой в чужой игре, и игра эта не смешная, а смертельно опасная. От происходящего веяло гнетущей нереальностью.

- Кстати, почему драму разыгрывают летом, в июле, ведь Павла убили в марте? - спросил он у капитана.

Тот мрачно покачал головой и ответил:

- Каждый год по-разному бывает. Никто не представляет, когда действие начнется. Если б император в точности знал время убийства, он бы, поверь, предпринял кое-что для защиты. Встань-ка вот здесь, возле ступеней.

Ночную тишину рассекла сухая барабанная дробь, и когда она смолкла, в сумрачном свете потрескивавших факелов застывшие люди почудились Цепину изваяниями с ничего не выражающими лицами мертвецов. Тогда-то Цепин и заметил, что из их ноздрей, в отличие от него, не выходит пар. От охватившей жути он ослаб и с трудом стоял, боясь себя выдать.

Отворилась дверь парадного входа, и на лестнице появился человек в великолепном мундире, украшенном подвязками и драгоценными орденами. Следом вышла Ольга. Цепин не мог оторвать от нее взгляда - она была исполнена роковой красотой существа потустороннего мира, где нет света и тепла, и которое поэтому пьет жизнь из людей.

Император оглядел солдат и, вроде бы, остался доволен. Он не спеша спустился по лестнице.

- Где мой оруженосец? - спросил Павел.

Ольга кивнула, и Цепин подошел к императору и поклонился.

- Слушаю, Ваше Величество.

- Я тебя не знаю, - сказал Павел, с сомнением осматривая его. - Но это хорошо. Среди приближенных созрел заговор. А незнакомец может оказаться верным своему императору. Подними-ка голову.

Цепин повиновался.

- Я спрашиваю лишь раз. Отвечай: готов ли служить мне, пока существует земная твердь, а лунный свет царствует над городами?

Цепин заглянул в потухшие глаза императора и пошатнулся.

Ольга завораживающе улыбнулась и опять кивнула.

Не понимая, что делает, Цепин ответил:

- Готов, Ваше Величество.

- Тогда прими шпагу, оруженосец, и сделай свое дело! - Император отстегнул клинок от портупеи и вручил Цепину. - Иди за мной! И скоро все кончится. Кончится…

Павел развернулся и направился в замок.

Загрохотали барабаны, грянули трубы, солдаты встали на караул.

Преображенная Ольга излучала неземное очарование. Она казалась феей. Волшебным созданием. Принцессой из сказки. Она манила рукой, уходя в темноту здания вслед за императором.

Несмотря на страх, доводящий его до пота и испепеляющий ему разум, Цепин еще и вожделел эту, как казалось, неживую женщину.

- Его Величество ждет. - Ткнул в спину пистолетом капитан. - Да и солдаты тоже. А спальня государя на втором этаже, по левой руке найдешь…

Цепин очнулся.

- Быть такого не может… - проворчал он. - Какой еще Павел? Какая Ольга?

По приказу первая шеренга выставила винтовки штыками вперед.

- Это они и есть гвардейцы?

- Ну, какие же это гвардейцы?! - Рассмеялся усач. - Так… солдатня… Их раскидать каждый сможет. А гвардейцы, они все как на подбор! Дворяне!

Цепин задумался о том, как можно раскидать два десятка вооруженных гренадеров, и толкового ответа не нашел. Радовало, что павловские солдаты - вымуштрованные и дисциплинированные, и без приказа не нападут.

А вот разбираться с отборной военной аристократией он боялся. Поскольку гвардейцы не остановятся перед тем, чтобы ночью удавить царя, прикончат они и случайного свидетеля, ждущего их со шпагой возле дверей императорской опочивальни.

Цепин не считал себя героем и не хотел получить в грудь свинцовый шарик из-за привидения давным-давно умершей девочки. Бесовщина, творившаяся в замке, испугала его не на шутку.

Капитан еще раз ткнул его в спину дулом пистолета и прошипел:

- Ты идешь? Или здесь все закончим?

- Послушайте, позовите Ольгу Павловну, мне надо с ней поговорить, - сказал Цепин.

- Да как ты смеешь, сволочь?! - заорал капитан, и от его крика зазвенело в ушах. - Караул! Цельсь!

Солдаты вздернули винтовки.

Цепин отпрянул от зияющих жерл к дверям и, машинально взмахнув шпагой, завопил:

- Отставить!

Солдаты покорно вернули винтовки на плечи.

Значит, статус оруженосца императора давал некоторую власть над солдатами. Правда, когда появятся восставшие графы и князья, слушать приказы оруженосца никто не станет. Убьют просто.

- Идешь? Нет? - прошипел усатый и взвел курок пистолета.

- Иду, капитан. Иду. - Цепин опустил шпагу. - Исполнять долг перед императором!

Когда за ним закрылись двери, Цепин почувствовал себя обреченным. Он был возбужден и напуган. Он не знал, куда идти и что делать.

Тишина и сумрак окутали здание. Видимо, Павел и Ольга уже поднялись в покои, и до прихода гвардейцев оставалось какое-то время. Но следовало торопиться.

Снаружи, судя по крикам, капитан снова взял власть над гренадерами в свои руки. В другой раз, пожалуй, он даст приказ расстрелять Цепина. И шпага не поможет.

Но как выбраться из замка? Открыть окно на первом этаже и выпрыгнуть на набережную Фонтанки. Пусть в дурацком костюме, зато уйти.

Цепин побежал по коридору. Свернул направо. Впереди расстилалась галерея с окнами на реку. Цепин облегченно вздохнул. Брошенная шпага запрыгала по паркету.

Густо закрашенные защелки окна долго не подавались, рассохшаяся рама не отворялась, но потом свежий ветер все-таки ворвался внутрь и заиграл портьерами.

Снаружи на Цепина пялились трое гренадеров.

- Как вы здесь оказались? - опешил он, но тут же улыбнулся, поднял с пола клинок и уселся на подоконник.

Солдаты молча вскинули ружья.

- Отставить! - приказал Цепин, продолжая вылезать, и для верности тряхнул шпагой.

Щелкнули затворы.

- Давай-ка, барин, обратно! - сказал первый.

- Что?! Да как ты смеешь?

- Залазь, залазь! - добавил второй. - А то свинцом нашпигуем, что твою кабаниху!

Солдаты засмеялись.

- Молодцы! - Цепин посмеялся с ними. - По-нашему! По-простому!

И свесил один сапог.

- Уберись, говорю. - Смех закончился. - Перешибу.

Цепин забрался назад и закрыл окно. Через стекло оглядел оба берега Фонтанки - ни одного прохожего, ни одной машины. Такой пустоты на набережной в центре города он не видел никогда.

Цепин вспотел. Руки и колени дрожали. Глаза слезились. Он прижался к стене и схватился за лицо.

Солдаты кричали другим, курсирующим по периметру здания, следить за окнами, а то, мол, барин слишком охоч сделать ноги.

Здание освещалось только лунным светом да мерцанием факелов снаружи, отчего апартаменты казались еще более мрачными. Далекие оклики солдат слабо доносились по пустынным коридорам.

Цепин побрел дальше, надеясь выбраться наружу со стороны парка. Но гренадеры уже его уже везде ждали. Пару раз Цепин выглядывал из-за портьер, и солдаты, улыбаясь, махали ему руками. Они бродили вокруг замка и грелись возле своих бивуаков. Но костры не привлекали внимание ни горожан, ни полиции.

- Мобильник! - воскликнул Цепин. - Ну, я и тупица! Надо же вызвать полицию! Скажу, что меня случайно заперли в Инженерном замке. Пусть приедут и откроют… Они решат, что я пьян? Плевать!.. Вор?.. Да, пусть думают, что хотят, лишь бы разобрались с этой поганой чертовщиной.

Он вытащил из кармана телефон и обомлел. Светящееся табло показывало отсутствие сигнала приема. Не веря глазам, Цепин набрал номер «112» и кнопку вызова. Гудков не последовало.

- Тварь! - заорал Цепин и, озираясь, умолк.

В глубине здания что-то отозвалось ему в ответ гулким эхом. Цепин попятился в сторону лестницы. Он поднялся на второй этаж и пошел вдоль кабинетов, безуспешно пробуя открыть какую-нибудь дверь. В конце коридора слабо шумела вода, что говорило о местонахождении туалета. Прятаться в нем бессмысленно, но из туалетного окошка можно забраться на водосточную трубу, а по ней на крышу, и там безопасно дождаться утра.

Цепин зашел в туалет. Окошко оказалось слишком узким для того, чтобы в него пролез человек, да и водосточной трубы рядом не было. Цепин снова вышел в коридор.

Вдалеке кто-то грузно шагал. Цепин пошел в обратную сторону, снова дергая ручки дверей. Внезапно одна дверь открылась. Цепин перекрестился и юркнул в небольшую комнату.

У окна стоял диванчик, рядом с ним стул и письменный стол с лампой и перьями в стакане, а возле стены книжный шкаф со стеклянными дверцами. Убранство дополняли портреты каких-то вельмож.

Портьеры чуть заметно колыхались от невидимого источника ветра - форточки на окнах были заклеены. Шаги в коридоре приближались, а проверять, кто там ходит в поздний час, Цепин не хотел.

Он осмотрелся в кабинете. Портьеры, хотя и тяжелые, доверия не внушали. Их предательское самостоятельное движение могло выдать спрятавшегося за ними человека. Зато пространство между тумбами стола закрывала массивная деревянная панель.

Цепин забрался под стол и свернулся калачиком. Шпагу прижал к груди. Пожалуй, шпага императора это единственный предмет, на который Цепин надеялся в случае схватки с призраками. Цепина бил озноб. Окна заливал лунный свет, и комната лежала как на ладони. Чтобы рассмотреть интерьер и даже узоры обивки дивана, не надо зажигать лампы, все и так видно.

По коридору цокали сапоги.

- Эй!.. Ты где?!. Пора!..

- Капитан, стерва… - прошептал Цепин. - Ищет…

Капитан не звенел ключами, но отворял каждую дверь и заходил в комнаты.

Сердце Цепина колотилось так, что его можно было услышать в могильной тишине замка. Цепин знал, что сердце выдаст. Если только прежде не разорвется.

- Выходи по-доброму! - сипел капитан. - Ты нам должен.

Его шаги становились все ближе. Вот он распахнул дверь соседней комнаты, той, что находилась за стенкой, и тихо, для себя, захохотал. Так, должно быть, смеется маньяк, когда понимает, в какой чулан забилась жертва.

И тут со двора полетели пьяные крики и приказы пропустить.

- Гвардейцы… - промямлил Цепин. - Шиш вам! Не выйду! Поубивайте друг друга и царя вашего к черту!..

Капитан перестал смеяться.

- У, сатана! - захрипел он. - Ээээх!..

И выскочив из комнаты, загрохотал по коридору.

Цепин хотел перекреститься, но от страха не мог пошевелить даже пальцами.

Шум нарастал.

Теперь солдаты бежали по зданию, матерясь на чем свет стоит. Кто-то разбил бутылку и выругался.

- Дворяне… а как же…

- Бей его! - кричали в коридоре пьяные голоса. - Удавим эту суку! Кончать его!

Раздавались поручения выставить на лестницах караульных, чтоб никто не сбег. Цепин отнес это и к себе тоже.

Кто-то кричал об осторожности, потому что царь вооружен и может сопротивляться. Казалось, мятежники не знают, что делать, если Павел окажет им жесткий прием. Все-таки поднять оружие против клинка помазанника Божьего трудней, чем скопом зарезать до смерти напуганную жертву.

Императорская шпага лежала под столом вместе с Цепиным.

- Нет. Я не трус и не предатель… - пробурчал он. - Да я и не присягал ему вовсе… И с призраками драться не умею! Я не шаман и не священник… Это она меня обманула…

Цепин замолк, когда весь замок заполнил долгий душераздирающий вопль.

У Цепина похолодело в груди.

Потом воцарилась абсолютная, пугающая тишина. Крики и топот смолкли.

Цепин полежал еще минут десять, а потом вылез из-под стола, положил шпагу на диван и из-за портьеры выглянул в окно. Двор был пуст. Солдаты исчезли. Догорал последний костер.

- Неужели всё?.. - Цепин перекрестился. - Уфф…

Постояв несколько минут, Цепин заметил, что приближается рассвет.

Вдруг дверь за спиной скрипнула и медленно отворилась.

Цепин развернулся и обмер.

На пороге стояла Ольга в длинной белой сорочке с распущенными волосами. Ее бледное лицо искажала гримаса отвращения и ненависти. Она прошлепала босыми ногами по паркету и встала рядом.

- Отца предали. - Ольга вперилась в него взглядом. - И убили.

Белки ее глаз были кровавыми.

- О, Боже… что это с тобой… - пролепетал Цепин.

- Я плакала.

Ее красивая грудь мерно вздымалась и опускалась, а в дыхании угадывались тонкие оттенки ладана.

- И молилась. О спасении души.

Цепин попятился и уперся в подоконник.

- Твоей души. - Ольга приблизилась. - А ты предал. Взял шпагу отца и оставил его одного.

Цепин покосился на диван. Шпаги не было.

Как бы прочитав его мысли, Ольга сказала:

- А теперь поздно.

Она слабо улыбнулась и впилась пальцами в его плечи.

- Хочешь кофе?! Милый!

И расхохоталась. Злой смех ее отражался от стен и пронизывал до внутренностей.

В панике Цепин оттолкнул Ольгу и побежал. Смех бил ему в спину, словно Ольга летела следом. Вырвавшись в коридор, Цепин мигом оказался на лестнице, проскочил двор, вышиб ногой калитку и понесся по утреннему парку. Погони, конечно, не было, и вскоре Цепин остановился.

Сердце бешено колотилось. Отдышавшись, он приметил, что находится возле той самой скамейки, где пил коньяк. Пустая бутылка валялась рядом. На Инженерной улице дворник подметал мусор. Проехала машина. В парке щебетали ранние птички. Светало.

Цепин осмотрелся. Он был в своей одежде. Никаких ботфорт и мундира. Никакой треуголки.

- Быть того не может. - Цепин уселся на скамью, вспомнил, что не курил всю ночь, и, достав сигарету, чиркнул зажигалкой и несколько раз глубоко затянулся.

Посидел, пытаясь объяснить себе, что произошло.

Прикурив следующую сигарету от первой, сказал:

- Но я ведь не был пьян… Не могло же присниться… Я же не ночевал в парке…

Цепин вернулся к памятнику и стал вглядываться в окна замка, надеясь различить женский силуэт.

- Убить меня Ольга не могла… Господи, а была ли она вообще?.. - Цепин выбросил окурок.

Он не просто вспомнил нежный поцелуй и запах имбиря, а даже вновь их пережил. Голову, как прежде, окутал легкий дурман, но порыв утреннего ветерка сразу же его рассеял. Цепин попытался мысленно воссоздать ощущение прикосновения Ольгиных рук, ее изумительный мелодичный голос, грациозные движения, чудесную фигуру и красивое аристократическое лицо.

- Нет. Это не сон… Не может быть, чтобы Ольга… Как же это?..

Цепин зашагал обратно к воротам. Калитка была заперта изнутри. Цепин рывками попытался ее открыть. Бесполезно.

- Чего дергаешь?! - крикнул изнутри охранник. - Сейчас так отдеру, мало не покажется.

Привычная реальность вступила в права.

- Скажите, а здесь ночью фильм снимали. Можете позвать кого-нибудь из режиссерской группы? Там девушка такая была, Ольга Павловна, кажется…

- Пошел вон, говорю!.. Пьянь… Шарятся по парку… Фильмы у него по ночам снимают... Проспись, иди…

Охранник убрался в сторожку.

- Вот, черт! - Цепин ударил кулаком в ворота.

По Садовой прогремел трамвай.

Сизый голубь, распушившись, сновал за скромной голубкой.

Солнечные лучи блестели в листьях деревьев.