Конкурс в честь Всемирного Дня поэзии
Это просто – писать стихи?











Главная    Новости и объявления    Круглый стол    Лента рецензий    Ленты форумов    Обзоры и итоги конкурсов    Диалоги, дискуссии, обсуждения    Презентации книг    Cправочник писателей    Наши писатели: информация к размышлению    Избранные произведения    Литобъединения и союзы писателей    Литературные салоны, гостинные, студии, кафе    Kонкурсы и премии    Проекты критики    Новости Литературной сети    Журналы    Издательские проекты    Издать книгу   
Всемирный День Писателя и
Приключения кота Рыжика.
Форум книги коллективного сочинительства"
Иллюстрация к легендам о случайных находках на чердаках
Буфет. Истории
за нашим столом
ДЕНЬ ЗАЩИТЫ ЗЕМЛИ
Лучшие рассказчики
в нашем Буфете
Владимир Трушков
Лиска Лариска (охотничья сказка
Английский Клуб
Положение о Клубе
Зал Прозы
Зал Поэзии
Английская дуэль
Вход для авторов
Логин:
Пароль:
Запомнить меня
Забыли пароль?
Сделать стартовой
Добавить в избранное
Наши авторы
Знакомьтесь: нашего полку прибыло!
Первые шаги на портале
Правила портала
Размышления
о литературном труде
Новости и объявления
Блиц-конкурсы
Тема недели
Диалоги, дискуссии, обсуждения
С днем рождения!
Клуб мудрецов
Наши Бенефисы
Книга предложений
Писатели России
Центральный ФО
Москва и область
Рязанская область
Липецкая область
Тамбовская область
Белгородская область
Курская область
Ивановская область
Ярославская область
Калужская область
Воронежская область
Костромская область
Тверская область
Оровская область
Смоленская область
Тульская область
Северо-Западный ФО
Санкт-Петербург и Ленинградская область
Мурманская область
Архангельская область
Калининградская область
Республика Карелия
Вологодская область
Псковская область
Новгородская область
Приволжский ФО
Cаратовская область
Cамарская область
Республика Мордовия
Республика Татарстан
Республика Удмуртия
Нижегородская область
Ульяновская область
Республика Башкирия
Пермский Край
Оренбурская область
Южный ФО
Ростовская область
Краснодарский край
Волгоградская область
Республика Адыгея
Астраханская область
Город Севастополь
Республика Крым
Донецкая народная республика
Луганская народная республика
Северо-Кавказский ФО
Северная Осетия Алания
Республика Дагестан
Ставропольский край
Уральский ФО
Cвердловская область
Тюменская область
Челябинская область
Курганская область
Сибирский ФО
Республика Алтай
Алтайcкий край
Республика Хакассия
Красноярский край
Омская область
Кемеровская область
Иркутская область
Новосибирская область
Томская область
Дальневосточный ФО
Магаданская область
Приморский край
Cахалинская область
Писатели Зарубежья
Писатели Украины
Писатели Белоруссии
Писатели Молдавии
Писатели Азербайджана
Писатели Казахстана
Писатели Узбекистана
Писатели Германии
Писатели Франции
Писатели Болгарии
Писатели Испании
Писатели Литвы
Писатели Латвии
Писатели Финляндии
Писатели Израиля
Писатели США
Писатели Канады
Положение о баллах как условных расчетных единицах
Реклама

логотип оплаты
Визуальные новеллы
.
Произведение
Жанр: Просто о жизниАвтор: Иван Меженин
Объем: 22440 [ символов ]
ПОСЕЛОК В СТЕПИ
Божье предназначение оправдал
 
В начале двадцатого века безземельные крестьяне поверили реформам
Аркадия Столыпина. Именно тогда многие из них и стали переселяться в
заволжские степи. Обширные площади степных залежей Юга-востока
Самарской губернии до реформы пустовали. Они и попали в списки
территорий на расселение.
Через старожилов известно, например, что степной посёлок Берёзовый
в 1910 году был организован переселенцами с Украины. А к 1914 году
поселки «хохлацкого типа» вокруг села Зуевки вырастали уже как грибы в
дождь. Красивые названия они им определяли: по рельефу местности, по
растительности. Например, поселки: Крутенький, Дольный, Соляной Чилиговый, Луговой,
Лесной.
Под воздействием времени жизнь перечисленных посёлков складывалась у каждого своя; на свой манер и лад. Теперь тех прекрасных посёлков почти не осталось. Но вот с поселком Берёзовый получается парадокс. он первым появился, а умер последним. И умер ли. Пока в посёлке проживает одна семья.
И его сосед, поселок Крутенький до семидесятого года существовал, потом посчитался
неперспективным, Его жители наше начальство переселили в мою Зуевку. Территорию поселка бульдозером сравняли и теперь на его месте цветущий луг. Другие посёлки: Дольный, Соляной, Чилиговый и Луговой опустели в голодные 1921 – 1922 годы.
Посёлок Лесной опустел в военное и послевоенное лихолетье. То есть
жители, приехавшие сюда искали счастья, но счастья не нашли и опять разъехались.
А естественно, жизнь в каждом посёлке когда-то кипела. Поэтому, как у людей, та и у каждого поселка была своя история.
Одну историю о человеке из посёлка Берёзового я вам и расскажу.
На полтора десятка лет герой моего рассказа моложе своего
поселка. А я с Коротких Николаем Ивановичем познакомился в конце
пятидесятых годов двадцатого века. Работал я тогда в поселке Березовыйна передвижной
киноустановке, квартировал у его родственницы. Часто встречался с
ним, беседовал, ходили мы и с ружьишками в степь. Охотились на лисиц, на куропаток и зайцев.
Лет тридцать пять ему было тогда. Работал
осеменатором на животноводческой ферме, при ходьбе сильно
прихрамывал, зато на охоте скользил на лыжах без палок по снегу легко и быстро.
Отнекивался от бесед на военные темы, отмалчивался, ничего не говорил:
где воевал, где в ногу его ранило? И только к юбилею «60 лет Победы» его как будто
обязали дать мне развернутое интервью. И он мне его дал.
На кинокамеру я его тогда записал. Рассказ это и получился.
- Родился я в 1925 году, немного помню, как жили еще во времена НЭП.
Своим индивидуальным хозяйством жили, - рассказывал Коротких. - Два деда было в семье: один по линии отца, другой по линии матери. Тётки были, дядья. У всех свои семьи, а дом большой, общий. И я не помню, чтобы они когда-то ругались, жили всегда и все дружно.
И работали на хлебном поле, на сенокосе или на подворье
всем коллективом, ловко работали, дружно. Помню, как нас, детей взрослые с раннего
детства приучали тоже к труду. Скота водилось на их подворье много и разного.
Коровы были, лошади, овцы, свиньи. Сами они вставали до свету, шли в
сараи. И мы за ними вставали и шли помогать им. Помню, как в году тридцатом, примерно, мы на задах лошадей в конные сеялки впрягали. Меня и брата двоюродного, Митьку сажают
они верхами на лошадей. Дорога еще еле видна, а мы уже в поле сеять едем. Отец
мой, Иван Павлович на третьей сеялке сидел, брат его, Дмитрий
Павлович - на четвертой.
И в поле мы сеяли весь световой день. Подсчитали по кругам, по сорок километров
погонщики выходили.
А потом помню как приехали к нам представители из сельсовета, всё по двору
ходили, в дом зашли, курили и долго чего-то писали. Я тогда ничего еще не понимал. А
когда они верхами скот наш погнали, бабы сломя голову заревели, я
испугался, к прудам дальним убежал - там тоже долго ревел.
Жутко было, сарай огромный, карда, заполнялось всё скотом. Теперь все - шаром
покати, вмиг всё опустело.
 
В семье нашей детей было шестеро, я из них старший. Три года в школе
проучился, отец мне и говорит: «Давай сынок науку свою кончай.
Родителям помогать бы надо». А я мальчиком был послушным, отец сказал не
ходи в школу, не кури, я так и делал. Да я вообще в семье долго за
наседку служил, за братишками и сёстренками приглядывал, посчитай
с одна тысяча девятьсот тридцатого года и до призыва на фронт.
Говорят, до 22 июня о войне не было слухов. А мы числа 5 - 6 июня
косили траву вдоль степного тракта. Я там дроги водовозные отпряг и коня
в грабли конные запрягаю. А в это время мимо большая колонна
военной техники с вооружением и солдатами подошла. Несколько
автомобилей Зис-5 тормознули, с кузовов высыпали солдаты. Попили они
у меня студеной водицы и в сторону Утёвки поехали. Я не знаю, учение
ли это было или передвижение воинских частей на запад? Но
движение воинских частей было не случайным. Через какое-то время и
поселковых, и зуевских мужиков стали забирать на сорокадневные
сборы.
Уехал на сборы и отец мой - Иван Павлович. И он как бы на вечное прощанье по-мужски сказал: «Коля, ты у нас уже взрослый, имей ввиду – остаёшься в семье за старшего.
Помогай маме, не обижай младших. И во исполнение его
поручения я иду в колхоз. Председатель направил меня работать подпаском колхозного стада к Минуре. Неделю прошло, как завершился сев в колхозе, завершался и сенокос, который изобиловал богатым разнотравьем. И судя по своевременно прошедшим
дождям, виды на урожай полевых культур были более чем обещающими. Это вселяло нам оптимизм на хорошее лето и богатую осень. И никто из нас тогда не предполагал, что скоро начнется страшная и долгая война.
 
Когда в наш посёлок дошла весть о войне, мне было 16 лет. На митинге
руководители и уполномоченный из района говорили, что война
не продлится долго, максимум год. Парадокс, но парней моего возраста
посетило чувство обиды, мы не попадем на войну. А мужикам
рождения 1900 - 1916 годы уже на митинге вручались повестки на
фронт. Никто тогда и не представлял масштабов и сроков начавшейся
мировой бойни.
Приближалась зима 1942 года. Вызвали в сельсовет меня с большой
группой колхозников. Нас отправляют в Мелекес Ульяновской области рыть
окопы. Оттуда до войны рукой подать, с вечера окна занавешиваем, боимся
налётов немецких самолетов. В это время ожесточённые бои шли под
Сталинградом.
Возвратились к весенней посевной по вызову председателя колхоза. Враг под Сталинградом разбит наголову. Посевная шла с трудом, людей не хватает, техника и лошади
отправлены на фронт. Жернова войны продолжали перемалывать людские жизни страны. Похоронки в поселок почтальон привозит ежедневно, одну или две в день. Парней рождения 1925 года обучают военному делу при сельсовете. К сентябрю 1943 года из моих
ровесников призвали троих. Мне повестку на фронт вручили 3 октября 1943 года.
Мать вечер собрала, даже сырца где-то раздобыла. Выпили под тосты,
всю ночь разговаривали, не сомкнув глаз. Утром конюх на лошади ко
двору подъехал, мать повезла сыночка в Утёвский райвоенкомат. Там
зуевцы встретились: Мальцев Пётр, Занин Николай и Мальцев Сергей.
Посадили в Полуторку, гляжу на маму, плачет, слезу утирает.
В Кинеле часа в два ночи с грубого рывка телячие вагоны
тронулись в неведомый путь. В Сызрани высадились, комиссию прошли,
ехали до Кузнецка Пензенской области. В гору 40 километров шли
пешком Казармы в пустой степи, учимся на пулеметчиков.
Программа годичная, думаем, может пока учимся на младших
командиров и война закончится, но в июне 1944 года на сенокос полк
направили, затем уборка хлебов потом картофеля. А в октябре 1944
года не обученных военным действиям и тактики ведения боя нас
повезли на фронт.
На пятые сутки на состав посыпались первые бомбы. В степь
разбегаемся, улетели самолеты, команда: «По вагонам». Не проехали и
часа – опять разбегаемся по овражкам.
Не доезжая 200 километров до Киева, высадили. 5 дней шли это
расстояние. Я ствол от пулемета «Максим» (24 килограмма) на себе
тащу, напарник - плиту и воду для охлаждения. Пулемёт
скорострельный, 20 пуль в минуту выбрасывает. Ствол докрасна при
стрельбе нагревается, без воды может заклинить.
Приблизились к станции Дарвицы, обещали привал, с воздуха бомбы
фрицы сбрасывают, от Днепра снарядами пуляют. Рядом Днепр,
переправляться приказ дают. Они его колошматят, солдаты сумерками
стеночкой и мелкими группами под вой катюш на ту сторону
переправляются, плацдарм захватывают и удерживают его.
Деревней проходили, чудом уцелевшие дома горят, на улицах
развалины не пройти, не проехать. Ехали в поезде - о войне и понятия
не имели, теперь глаза в глаза смотрим на войну на ужасы и смерть.
Хорошо - немец не атакует, огрызаясь, отступает.
Не выдерживает немец натиска русских, на технике он, быстроходнее
на пеших, далеко от Днепра отступил. Нам разрешили в лесах укрыться,
приводить себя и вооружение в порядок, ждать довооружения и
пополнения личным составом.
 
Потом вели куда-то всю ночь, на рассвете приказ окапываться. Роем
окопы и проходы между ними. Боев пока нет, устраиваем землянки.
Октябрь, ещё не холодно. Ноябрь 1944 -го слякотный в окопах
прожили. Боялись простудиться, но бог миловал. Так в относительном
спокойствии до середины декабря мы к земляным жилищам и привыкали.
Сидим как кроты в промерзлой земле, бывало, и вспоминаем хатки
деревенские, тёпленькие да светленькие. Забываешься порой, что ты
на войне. Землянки выручали, на ночном дежурстве два часа постоишь,
окоченеешь там, сменят, в землянку к печурке бежишь греться,
сушиться. И так мы до 24 декабря 1944 года на том рубеже стояли.
Вечером, сказали: «Завтра пойдем в наступление». Советовали всем
выспаться. Какой сон, когда в голове сверлит одна мысль: «Жив
будешь, ранят или убьют?»
Рассветает ближе к новому году поздно, поэтому артподготовка
назначена в восемь ноль-ноль. Залп первой катюши минута в минуту
прошелестел. Это был сигнал другим стволам. И разом все стволы пушек,
танков, миномётов шандарахнули. Всё вокруг песком и пеплом
затмило. Удар был такой силы, перепонки того и гляди, в ушах лопнут.
Горизонт на их стороне осветился, поля и леса - всё там горело. Так
били мы их ровно два часа. И так же всё внезапно стихло.
Тут же раскатывается команда: «За Родину, за Сталина Ур-а-а!»
Хватаю за дугу «Максим», вторым номером сибиряк. Он с 1905 года
рождения, здоровяк, вояка опытный. Бежим с пулемётом (в сборе в нём
32 килограмма), виляем по пересечённой местности, уклоняемся от пуль.
В стороне взрыв, солдата подбросило, орёт, ноги перебило.
Я тормозну, испугался, санитары к нему подбежали. Улеглись за кустик,
стреляю наугад: «Та-та-та-та!». Встаём, бежим в ряду со всеми, виляем.
Следом бежит третий номер с патронами. С другого укрытия вижу
немцев: «Огонь по ним! Огонь!», - шумит Фёдор. По ним стреляю: «Та-
та—та-та». Атакующие немцы залегают. Минометчик нас засёк: «Бу-бу-
бу-бу». Бухает их миномёт редко в отличие от «Максима». Очередь
легла за нами:
- Берут в вилку! – объясняет Фёдор.
Следующая очередь либо не долетит, либо наша. Меняем позицию.
Наши автоматчики как бежали, всю группу миной и накрыло. Разметало,
кого куда, изуродовало. Нас взрывом оглушило. Приказ поступил всем
залечь.
Утром нам опять идём в атаку. Атака не оборона, к ней не привыкнешь.
Картинки вчерашнего боя стоят перед глазами. Сюрпризы в бою
непредсказуемы, опасностей не избежать. Их проецируешь на себе,
думаешь, и меня пуля зацепит.
И зацепила. Дождик прошел, после морозец. А на мне шуба белая –
офицерская сделалась коловой, стал неповоротливым. Манёвренности
не было и ладонь пробило.
Первую помощь санитары на месте оказали, в Киев лечиться приехал.
Госпиталь офицерский с колес разгружается. Не знал, что лечат их
особо. В лечении мне не отказали, как легко раненый разношу пищи по
госпиталю. До весны 1945 года лечился и работал. Выписали. Часть
догнал на реке Прут, она в обороне стояла. Ходили в разведку,
готовились к наступлению, искали слабые места обороны противника.
Дня икс и часа наступления не знали. Сценарий очередного
наступления тот же. Был сумрачный рассвет, обрушивается двухчасовой
огненный вал на противника. Кажется, он сметёт на пути всё живое. И
тишина, больше пугающая перед выходом из окопов. От напряжения
слышно как бухает в груди сердце.
Поднялись по команде, бежим, кто с ружьем, кто с автоматом. С
поднятым пистолетом чуть впереди бежит и орёт ура лейтенант. С
Федей чуть приотстав, катим Максим. Снаряд справа «Ба – бах»!
Многие залегли, поднялись не все, некогда смотреть на пораженных.
Задача, от товарищей не отставать, укрытие для стрельбы найти
подходящее. Бьем по убегающим в гору немцам.
А в Карпаты пришла весна. Уже 3 апреля 1945 года, солнечный денёк,
тепло. Шапки снежные на скалах в лучах солнечных поблёскивают,
Наша задача за перевал противника сбросить. За перевалом вражеское
государство Венгрия.
«Изгнать быстрей эту нечисть, очистить нашу территорию», - убеждали
командиры и политруки. И, рискуя жизнью мы их гнали днем и ночью.
Остановились как-то, тихо было, не стреляли. Сгрудились солдатики. Мы
расчётом обособились в сторонке. Кожух охлаждения в Максиме
пробило, осматриваем. Спичкой кто-то чиркнул. И по ним сволочь,
точно миной: «Ба-бах!» Там ад, стоны крики. Нас оглушило,
разбросало. Ощупываем себя, ничего, все целы. Думаем, спас Господь -
целы.
Спрашиваю Фёдора: «Что это?» Говорит: «Судьба». Ему видней, он
везучий. Находясь с первого дня на войне, Фёдор, слава Богу, даже не
ранен. Но это не парадокс, а везение и умение воевать.
А на следующий день судьба разведёт нас с Фёдором по разным полкам.
Я уже говорил о пробитом кожухе Максима. Без охлаждения ствол
нагревается и заедает. Списали с вооружения наш Максим, а нас
вооружили автоматами.
Воюем за перевалом, гоним немцев к долине. Преследуем, чтобы не
закреплялся и даже на ходу стреляем. Но тут со стороны гор их пулемет
редко забухал: «Бу – бу – бу»… Удар со страшной силой пришелся по
ноге, я падаю и больше ничего не помню.
Сколько пролежал, определю по солнцу, когда приду в сознание. А
сейчас правая нога страшно ноет и голова болит. Озираюсь по
сторонам, вспоминаю события дня. Под склон с боем шли, начали
спускаться часов в одиннадцать. А сейчас солнце на закате.
Примерно часов восемь без сознания я пролежал. Отчаиваться уже
стал, найдут ли меня или лежать здесь истекать кровью. Ногой мне не
шевельнуть, от малейшего движения мне становится очень плохо.
Смотрю, ко мне человек с карабином приближается. Лежу, гадаю.
Позвать его или притвориться мёртвым? Это же Закарпатье. Разные
люди населяли её. Бендеры могли быть, немцы, наши солдаты. Ближе
приблизился, я понял - немец. В очках, пожилой, глядит пристально
мне прямо в глаза. С ужасом, глаза в глаза и я гляжу на него.
Вплотную не стал подходить, повернулся молча и к низу пошел. Минут
через пятнадцать, другой немец идет. Молодой, рыжий, без головного
убора, в руках засученных по локоть автомат. Думаю: «Этот уж точно
пристрелит».
А я перед этим медаль получил «За боевые заслуги». Удостоверение
временное. Перед боем опустил все в карман. Немец наклоняется,
карманы обшаривает. Не окажется потом медали в кармане, не
окажется рядом и автомата. В госпитале временное удостоверение
обнаружу, по которому уже после войны мне выдадут такую же медаль,
но под другим номером.
И этот немец в меня не стреляет. Он автомат на меня наставляет, и
стволом знаки показывает, мол, вниз ползи. Шевельнулся я, а нога как
привязанная и боль нестерпимая. Тогда немец ствол ко лбу переводит
и лопочет. Мне дуло, и мушка огромными показались. Он опять, мол,
надо ползти. Я пытаюсь, а нога как привязанная - назад тянет. Набираю
воздуха в лёгкие, дернулся и сознание потерял.
В себя прихожу, он в той же позе стоит. Я как наркоз принял, пополз,
Руками за камни, за кусты цепляюсь и продвигаюсь. Поглядел направо,
там солдат под прицелом ползет. До изгороди доползли, они жердочку
верхнюю сняли, под мышки меня берут, потом его и перетаскивают.
Так под страхом быть убитыми, преодолевая боль, до крайнего дома
деревушки мы и доползли. На соломе, один к одному там уже лежало
десятка полтора раненых солдат. Немцы захлопнули за собой дверь и
ушли. Не слышно вокруг ни выстрелов, ни людских голосов, а в избе
слышны только стоны. Сутки лежим, вторые, третьи, неделю. Не
заглянули к нам ни русские, ни немцы. Умирать начали. Нога и голова
болят, терпения уже нет. Ящик увидал. Отодрал три досточки, к ноге
приложил, штанину разодрал, лентами перевязал. Боль немного
занигунила.
Восьмые сутки миновали. Надежда на спасение со дня на день таяла. Мы
уже всё передумали. Сошлись на варианте: немцы отступили, нас не
тронули, а наши деревушку миновали, ушли с боями. И мы все перемрём
в этой в вонючей хате. Уже к этому шло, днем тепло, в окна
припекает, от ран и от трупов сильно воняло.
Но когда уже раненые от болей впадали в беспамятство и бессвязно
кричали, в окне ствол появился. Шумим туда, что тут русские раненые.
Тогда голова русского солдата показалась. Наш разведчик в окне
улыбается. Спаситель, не судьба умирать.
В избу зашел, расспросил, из съестного чего было, разделил нам по
крохам, напоил. Попросили, чтобы он на стене чего-то нацарапал.
Ушел, лежим, еще двое суток. Истомились окончательно, стонем,
ожидаем медицинской помощи.
Какое-то воинское подразделение в селе появилось. Шумим, у кого силы
ещё оставались. Услышал офицер, по рации медсанбат вызвал.
Приехала полуторка, санитары два стола сдвинули, раны обработали.
Меня за сообразительность похвалили. Шина ногу спасла. Не перевяжи
ее, она бы могла в вывернутом положении застыть и даже отмереть.
Обработали всех, на машину погрузили и в Иваново - Франковск
увезли. Там раны ещё раз обработали и на «кукурузнике» по одному, по
два человека в Киев переправили.
Там я испытал муки лечения ноги. Перед тем как гипс на ногу
накладывать меня к кровати привязали, от лебедки к ноге протянули
веревку. Врач начинает эту лебедку крутить, другой врач на ноге кости
совмещает. И делается это вживую, без наркоза.
Терпел, стиснув зубы. Врачи сказали: «Хочешь с ногой остаться –
терпи».
Одним словом инвалидом я стал в Закарпатье. Ногу мне мало того
перебила пулей крупного калибра, она в ней между нервных связок
ещё и застряла на долгие годы. Хирург сказал в госпитале Киевском:
«Придет время, наука разовьется и пулю извлекут».
И хирург правду сказал, извлекут её врачи Нефтегорской больницы в
1985 году. Ее присутствие в ноге Коротких уже не выносил. А черепно-
мозговая травма была получена им при ударе головой о камень при
падении. Она его так всю жизнь и мучила. Врачи утверждали: и потеря
сознания в Карпатах это тоже следствие удара головой о камень.
Случались моменты в его жизни, казалось бы, и повода для волнения
нет, а Николай Иванович вдруг сморщится от боли и как в тисы
зажимает голову руками.
Такое случалось пару раз и при нашей беседе. Это же надо! Спустя 65
лет после ранения в Карпатах. И тогда Мария Владимировна, сидящая
рядом участливо спрашивала мужа: «Чего Коля - опять тебе плохо?»
- Ничего, минуточку и все пройдет, - отвечал он. Жена успокаивалась, а
Николай Иванович подержит в тисах голову с минуту, и продолжает рассказ.
– Вот так Иван Яковлевич я все эти годы и живу с немецкой отметиной,
- жалуется Коротких. И как бы смиряясь со своим давним недугом –
добавляет: Теперь-то уж ладно – годы. Обидно было это терпеть по
молодости.
А после небольшого отдыха мы возобновили беседу.
 
- Осенью 1945 года я из госпиталя выписался, а без костылей ходить не
могу.
Деньги на дорогу выдали, а я клюшки на них купил и домой с ними
припрыгал.
Весь Березовый встречать меня вышел. Мне всего двадцать лет, а я
инвалид. Чудо!
Но дома стены помогают. Примочками настоями мать зимой лечила, о
работе не думал. Уборка шла 1946 года. Бригадир тракторной бригады
Зуев Михаил Васильевич пришел и говорит: «Николай, трактор «Нати»
новенький в отряд приходит, может на нем порулишь? Руки у тебя
здоровые. А к рычагам одной ногой приспособишься».
А трактор с кабиной – мечта. Попробовал, долго с управлением не
получалось. Потом приспособился, но клюшки три года возил в кабине.
И три года я на Нати без ремонта обходился. Но ухаживал за новой
техникой как за молодой женой.
Кстати о жене. Я о ней с матерью заговорил в 1948 году. До этого
с клюшками ходил на сельские посиделки, невесту там себе
присматривал. Мария Владимировна приглянулась. Ничего девка,
скромная, работящая.
(И, как ее избранник – весёлая.. Авт).
На 8 марта мы играли свадьбу. И в любви, согласии 57-й год
доживаем. Она молодец, в колхозе постоянно работала, детей рожала,
растила и воспитывала и по дому управляла.
А я от клюшек, когда отошел, технику изучил досконально, рекорды в
полеводстве стал показывать. В помощники бригадира перевели, потом
в бригадиры.
 
А нога так и побаливает, труда лёгкого требует. На осеменатора
учиться направили. Учителя упорно на курсах, тяжеловато было
осваивать не простую науку с тремя классами образования. Ничего,
освоил и эту специальность. И двадцать лет на ферме коров колхозных
осеменял. Перед пенсией ушел в колхозные сторожа.
А теперь нам с Марией Владимировной чего делать остаётся?
Подводить итоги совместной жизни. За них нам и на закате лет перед
людьми и перед детьми не стыдно. Свои обязанности мы честно
выполняли, вырастили и воспитывали мы с Марией Владимировной
пятерых детей. Две дочери она мне родила и троих сыновей. И как
дедушка с бабушкой мы состоявшиеся. Внуков у нас десять и правнуков
четверо.
Я теперь понимаю, почему меня тот немец в Карпатах пристреливать
не стал. Это Бог ему шепнул на ухо: «Не стреляй в Коротких. Он нам на
земле нужен». - Я хоть и инвалид, но божье предназначение оправдал.
Николай Иванович при этом посмотрел серьезно на свою – Марию,
спросил:
- Правильно я рассуждаю Мария? Не зря мы жили все эти годы?
- Не зря Коля, не зря! – ответила она, улыбаясь.
Николай Иванович, будучи по природе весельчаком и добряком,
несмотря на пройденный ад войны - рассмеялся.
Дата публикации: 06.03.2017 19:25
Предыдущее: МОЯ ЛИНИЯ ЖИЗНИСледующее: БОРОТЬСЯ И ПОБЕЖДАТЬ

Зарегистрируйтесь, чтобы оставить рецензию или проголосовать.
Сергей Ворошилов
Мадонны
Регина Канаева
Свет мой, зеркальце скажи
Дмитрий Оксенчук
Мне снится старый дом
Наши эксперты -
судьи Литературных
конкурсов
Алла Райц
Людмила Рогочая
Галина Пиастро
Вячеслав Дворников
Николай Кузнецов
Виктория Соловьёва
Людмила Царюк (Семёнова)
Устав, Положения, документы для приема
Билеты МСП
Форум для членов МСП
Состав МСП
"Новый Современник"
Планета Рать
Региональные отделения МСП
"Новый Современник"
Литературные объединения МСП
"Новый Современник"
Льготы для членов МСП
"Новый Современник"
Реквизиты и способы оплаты по МСП, издательству и порталу
Организация конкурсов и рейтинги
Литературные объединения
Литературные организации и проекты по регионам России

Как стать автором книги всего за 100 слов
Положение о проекте
Общий форум проекта