Конкурс в честь Всемирного Дня поэзии
Это просто – писать стихи?











Главная    Новости и объявления    Круглый стол    Лента рецензий    Ленты форумов    Обзоры и итоги конкурсов    Диалоги, дискуссии, обсуждения    Презентации книг    Cправочник писателей    Наши писатели: информация к размышлению    Избранные произведения    Литобъединения и союзы писателей    Литературные салоны, гостинные, студии, кафе    Kонкурсы и премии    Проекты критики    Новости Литературной сети    Журналы    Издательские проекты    Издать книгу   
Всемирный День Писателя и
Приключения кота Рыжика.
Форум книги коллективного сочинительства"
Иллюстрация к легендам о случайных находках на чердаках
Буфет. Истории
за нашим столом
ДЕНЬ ЗАЩИТЫ ЗЕМЛИ
Лучшие рассказчики
в нашем Буфете
Владимир Трушков
Лиска Лариска (охотничья сказка
Английский Клуб
Положение о Клубе
Зал Прозы
Зал Поэзии
Английская дуэль
Вход для авторов
Логин:
Пароль:
Запомнить меня
Забыли пароль?
Сделать стартовой
Добавить в избранное
Наши авторы
Знакомьтесь: нашего полку прибыло!
Первые шаги на портале
Правила портала
Размышления
о литературном труде
Новости и объявления
Блиц-конкурсы
Тема недели
Диалоги, дискуссии, обсуждения
С днем рождения!
Клуб мудрецов
Наши Бенефисы
Книга предложений
Писатели России
Центральный ФО
Москва и область
Рязанская область
Липецкая область
Тамбовская область
Белгородская область
Курская область
Ивановская область
Ярославская область
Калужская область
Воронежская область
Костромская область
Тверская область
Оровская область
Смоленская область
Тульская область
Северо-Западный ФО
Санкт-Петербург и Ленинградская область
Мурманская область
Архангельская область
Калининградская область
Республика Карелия
Вологодская область
Псковская область
Новгородская область
Приволжский ФО
Cаратовская область
Cамарская область
Республика Мордовия
Республика Татарстан
Республика Удмуртия
Нижегородская область
Ульяновская область
Республика Башкирия
Пермский Край
Оренбурская область
Южный ФО
Ростовская область
Краснодарский край
Волгоградская область
Республика Адыгея
Астраханская область
Город Севастополь
Республика Крым
Донецкая народная республика
Луганская народная республика
Северо-Кавказский ФО
Северная Осетия Алания
Республика Дагестан
Ставропольский край
Уральский ФО
Cвердловская область
Тюменская область
Челябинская область
Курганская область
Сибирский ФО
Республика Алтай
Алтайcкий край
Республика Хакассия
Красноярский край
Омская область
Кемеровская область
Иркутская область
Новосибирская область
Томская область
Дальневосточный ФО
Магаданская область
Приморский край
Cахалинская область
Писатели Зарубежья
Писатели Украины
Писатели Белоруссии
Писатели Молдавии
Писатели Азербайджана
Писатели Казахстана
Писатели Узбекистана
Писатели Германии
Писатели Франции
Писатели Болгарии
Писатели Испании
Писатели Литвы
Писатели Латвии
Писатели Финляндии
Писатели Израиля
Писатели США
Писатели Канады
Положение о баллах как условных расчетных единицах
Реклама

логотип оплаты
Визуальные новеллы
.
Произведение
Жанр: РассказАвтор: Тамара Москалёва
Объем: 31608 [ символов ]
Стреляный воробей
"Видений пестрых вереница влечет, усталый теша взгляд,
и неразгаданные лица из пепла серого глядят".
(Афанасий Фет)
 
Да... Поносила меня нелёгкая по матушке-России.
Вот и сейчас обряжает бабуля в путь-дорожку и наказывает:
- Митюша, будешь в наших краях, не поленись - сходи к бабке Стюре с Митрофаном. Старые они уж теперь, одинокие... Там и поживёшь денёк-два, чем на постоялый двор идти. Посмотришь, где сам родился-крестился. Поди, забыл соседских-то деда и бабку, а? Я им тут кой-чё положила - вот и порадуешь гостинцем. От меня поклонисся.
- А почему одинокие-то?
- Дочка в младенчестве померла. Стюра больше и не рожала. С Митрофаном двух послевоенных сироток приютили - образовали, на ноги поставили - те разлетелись в разны стороны. Родителев теперь и не знают...
 
Управился я с делами, приехал в памятные места.
Май. Капли бывшего дождя срываются с крыш, смачно шлёпаются о раскисшую землю. По-летнему тепло. В лужах хохочет солнышко. Красные флаги трепыхаются на воротах. По тропинкам плетётся-волнуется развесёлый народ - кто с собой серьёзно разговаривает, кто - подруге-приятелю чего-то громко доказывает, размахивает для понятия руками. Трезвые, кажется, только груднички в колясках да голуби, деловито снующие под ногами.
Сегодня праздник - день Победы! Из окон радостно громыхает: "Я на тебе, как на войне-е! А на войне - как... на тебе-е...", "Ты такая страшная - ненакрашенная страшная и накрашенная - страшная!"
 
Иду-вспоминаю с малолетства оставленные улицы. Пытаюсь представить бывших соседей - бабу Стюру и деда Митрофана-старого фронтовика... Как живётся им в наше нелёгкое время? Кручу головой, верчу бумажку с адресом...
Мимо поторопилась женщина - задела тугим животом, выпирающим из пальто. Она тащила за руку рыжего парнишку - тот едва успевал.
- Девушка! Подскажите, где...
- Кого вы ищете? - остановилась женщина - румяная светлоглазая молодуха. Она пухлыми обветренными руками пробовала стянуть полы расстёгнутого на большом животе пальто. - Я назвал. - Пойдёмте, мы живём рядом!
Издали донеслась гармошка. Мальчонка сорвался вперёд. "Сергунька, не упади!" - крикнула мамаша, мне заметила, - "Это дядя Митрофан играет. Они вон там живут!" - Женщина указала на домишко с красной звездой.
 
У ограды зелёная лужайка грелась на солнышке. Дрались воробьи, не поделив хлебную корку. "Кх-хха-аррр!" - откашлялась пролетавшая ворона и, ловко ухватив корку, села на ветку. Щенок потявкивал, виляя пушистым хвостом-бубликом, разгоняя птичек.
Крупный старик в тесной заплатанной фуфайке, покачиваясь на завалинке, ляпал корявыми пальцами по кнопкам хромки. С настроением выворачивал цветастые меха, наклонив голову в солдатской шапке с отвислым ухом. - Сердечная мелодия, рыдая, неслась по округе... Сергунька стоял возле, открыв рот, слушал.
Мы подошли. - Гармонь замолчала.
- Ну как, Сергуха, ночью-то рыбы много наловил? Уху исть будем? - спросил дед мальца, хитро подмигнул матери.
- Ничё не наловил!
Старик отставил гармонь, - А сёдни воды сколь выдул?- снова спросил он мальчишку. Тот мотнул кудлатой головой. Дед, не обращая внимания, продолжал, - Ага... Много, значит. Ну держись, матрас! Обфуришь теперчи всю постель! Рыбы теперчи у мамки с папкой мно-ого будет!
- Не пил я воду! - вскочил карапуз и юркнул в соседнюю калитку.
- Митрофан Евсеич, вот... паренёк к вам. - Женщина ушла.
Я стал объяснять, кто такой, откуда.
Щенок залился звонким лаем.
- Цыть ты! Дай с человеком поговорить! - старик поднялся, отогнал собачонку во двор. - Погоди... вспомню... - он внимательно оглядел меня, - Да-а... вырос.. совсем взрослый, сходственность с отцом больша-ая. - похлопал по плечу, - Айда в дом. Вот Стюра-то обрадуется!.. - в сенцах подивился, - Ак чё ж... не сообщили-то?
- Не хотел беспокоить, - оправдался я.
Дед пошоркал о кружок ноги. Кряхтя, снял с валенок галоши, - Вытирай обувку, ишь грязи-то поналипло... да скидавай - чувяки вон под лавкой возьми-надень, - Подтолкнул легонько, - Проходи...
 
Я вошёл в светлую горницу - сытно пахнуло щами. Осмотрелся. -
У печки в пол-избы, прикрытой цветной шториной, словно, вросший, громоздится кованый сундук с лоскутным одеялом. С подоконников из-под выбитых занавесочек вытягивает сочные щупальца столетник. Свежие половики-дорожки разбегаются по горенке. За вышитым полотенцем таинственно мерцают иконки. Лукаво водит зрачками в такт маятнику кошечка на ходиках. На тумбочке - маленький телевизор, заваленный газетами. Со стены, над высокой кроватью, улыбается лихой солдат в краснозвёздной пилотке. Со своей фотокарточки смущённо глядит симпатичная дивчина. Рядом салютуют две пионерки с бантиками.
 
Мы с дедом Митрофаном присели на лавку у широкого стола с вязаной скатертью, покрытой зашорканной клеёнкой. - Вот так и живём... - Дед поднялся, - А это куфня, - толкнул дверку в стене - худенькая старушка проворно что-то стирала. - Тц-ц!.. Гость в доме, она стирать взялась! - незлобно ругнулся дед, - Стюра! Слышь, чё говорю?! Хватит канителиться-то - гостя встречай-давай!
- Какого гостя? - не поняла хозяйка, выглянула, - О-ой! - обрадовалась, наспех вытерла руки о фартук, обняла, - Митрий?! Сразу узнала! Хм, вот какой стал!.. - восхищённо сказала, шмыгнула носом, - бежит время-а... - бабушка отстранила меня, снова придержала, - А я вчерась весь день икала. Так и подумала, вспоминат кто-то... - спохватилась, - Щас только... свитру в сенях раскину...- Вернулась, забренькала посудой.
- Надолго к нам? - поинтересовался дед.
- Завтра уезжаю.
- На мало чё-то... мож, на ещё останисся?.. - тут же понял, - Ну да, оно, конечно... дела делать надо...
- Дядя Митрофан, это вот... - Я разложил на столе продукты, купленные специально. Поставил бутылочку красненького.
Хозяйка принесла миски. - Вот... картошечка, грибочки, огурчики - айдате-ешьте... капустка вот... холодец рыбный. Пирожки с грибами, энти вот - с морковью. Разносолов больших нету, но... чем богаты... всё с огорода. Без него, не знай, как бы тянули... - Увидела продукты, смутилась, - Зачем?.. Смотри - на столе-то всего полно. - Нарезала колбасы, остальное отнесла в сенцы.
- А это - от бабули, - я отдал старику нарядную рубашку, старушке протянул шаль. Дед тут же примерил обновку. - Погляди-ка - впору! - он кашлянул, пригладил волосы, - Поспасибуй Мане от меня!
- Красивая рубашка! - похвалила тётя Стюра. Накинула платок, - А шалёнка-то как хороша! - тоже покрутилась у зеркала, расправила концы на плечах.
- А ну-ка, старуха, повернись - теперчи дай я погляжу на тебя маленько! Ну-ка, ну-ка!.. - У-у кака ба-арыня! И, правда, к лицу!
Старики радовались нехитрым подаркам. Обнимали, целовали меня. Тётя Стюра прослезилась: "скажи Мане - шибко нам угодила!"
 
- Ну давайте уже садиться будем, - попросила хозяйка, - а то холодец расползётся.
- Ма-ать! Тащи-ка нам крепкой! - скомандовал старик, - Праздник никак.
- Да вот же! - я показал на бутылку вина.
- Оно... спасибо, конешно... но... не по мне это сёдни! Праздник большой - поядрёней надо! Припасли... для такого случая. - Спросил жену, - Ну где у нас там?..
Хозяйка вышла в сени. - Очень ты вовремя, Митрий! - тихо сказал дядя Митрофан, - Молодец, уважил старого вояку! Пока она возится, гимнастёрку надену, чтоб всё - чин по чину! Вон куфайку и шапку с войны берегу да энту гимнастёрку... маловаты, правда... и обветшали малость...
- Смотри, Митя, какой среди нас бравый солдат! - Тётя Стюра передала мужу графин, ласково улыбнулась. Старик гордо крякнул. Жена, с новым платком на плечах, устроилась рядом,- Ох, возилась до одури цельный день - косточки ноют, друг дружке жалуются.
- Вот и садись-отдыхай, - урезонил муж. - Ну что?.. - дядя Митрофан налил самогона, жене - красненького, - Примем за Великую Победу!
Я виновато заотнекивался, отодвинул стакан, мол, не пью...
- Вот те раз! Не пьёшь?! Совсем? - сильно удивился дед, - Как это?.. - Сник. Обиделся. - Ладно... сам знаешь... было бы предложено... Оно, конечно и правильно... - Через минуту придвинул мне стопку вновь.
- Ак чё... даже не пригубишь... за праздник-от?..
- Слышь, Митрий, - попросила тётя Стюра, - Выпей чуток за компанью, - помялась, шепнула, - всё ему помене достанется. Болеет - нельзя много-то. А он, как выпьет, потом уж - без удёржу.
- Ну разве что... маленько...
- Вот - это другое дело! Это - по-нашему! - засуетился старик.
Выпили за победу. Дядя Митрофан повеселел, разговорился, - Вылитый отец, гляди, Стюра! Так же вихры торчат, словно, корова облизала. - Он засмеялся, провёл ладошкой по моему лбу, - Как, Митрёха, живётся-можется? Как там родители, бабка Маня?
Я рассказал, что и как. И полилась неторопливая беседа.
 
Старик был в том возрасте, о котором говорят снисходительно: "Ну что вы хотите - человек выжил из ума". Деда же Митрофана я слушал с удовольствием. Простые слова его, словно, пересыпанные солью-перцем, без труда скатывались с языка.
Стало тепло, я снял пиджак.
- Ты чевой-то разнагишался? - заругался дед, - Смотри-ка разжарило ему! А ну-ка накинь пинжак! - Давно не топлено.
Мы выпили ещё по одной за память всех, кто не вернулся.
- Хозяйка у меня рукодельница, - погордился дядя Митрофан. - Эту скатёрку, к примеру - сама вязала. И занавески на дверях-окнах - на машинке выбивала.
- Да уж не вышиваю - глаза не те. - вмешалась тётя Стюра, убирая пустые миски.
- Носки-рукавицы - не куплям, - хвалил жену дед, - Свитру, котору стирала-жулькала - тоже сама... Половики и те ткёт сама!
- Ну не сама... с тобой же...
- Ага... нарежем-нарежем с ней старое барахло на ремки... а где суседи принесут. Смотам в клубки, она потом и ткёт. Себе и на продажу тоже. Станок-от в сенках. И одеяла сама стегат, ага... Пялы ей сработал. Тоже вон в сенях. Да ты, поди, видал, заходил када... Люди просют, и им рукодельничат. - Старик, посмотрел на меня, - Помогаю ей, конечно, када у самого-то нет заделья. И тку и пряжу пряду. Ну а как же... Копеечка не лишня к пенсии-то.
Жена рассмеялась: - Ну, дед, всё рассказал. Про себя только смолчал.
- И про себя скажу. А чего? Я - и столяр, печник и плотник. И крышу, бывало, покрою, еслиф, кто просил. Сичас ишо, редкий раз, богатым печки кладу - мода, вишь, на русску-то печку пошла. Да вот и гробы... ага. Смерть-то ишшо у нас никто не отменял, - дед невесело ухмыльнулся. - Всё могём... пока вот эти руки делают.- Он вытянул клешневатые руки. - И рыбалю! Сёдня уж карася-то в речке - с гулькин нос, но... кой-как ловится... - Дядя Митрофан поднял стаканчик, - Айда ишо по маленькой?..
- Митрий, щей похлебать не хошь ли? Давеча сладила. Вку-усныя!
Мне пока не хотелось.
- Стюра, впусти-ка Жулика, ишь скребётся.
Хозяйка открыла дверь: "Чтабы веди себя смирно!" В комнату с радостным визгом влетел щенок, опёрся о передние лапы, уставился на меня - неожиданно звонко залаял.
- Эва! Какой дуралей! А ну-ка!.. - прицыкнула хозяйка.
Я дал пёсику кружок колбасы. Он быстро проглотил, тявкнул.
- Ишшо чё захотел? Колбасы ему надо! Губа - не дура! Иди вон своё едево трескай! А нет - так я тя щас... вицей поохаживаю! - Собачонок опустил уши, убежал под стол.
- За Победу! - мы выпили ещё.
 
- Вы ешьте-ешьте, - приговаривала хозяйка, подкладывая золотистой картошечки. Закусывая, я метнул взгляд в окно. Мимо с коромыслом прошла уже знакомая беременная соседка.
- Кланька-то, вишь - опять в положеньи. - заметила мужу баба Стюра.
- Н-ну кобелина, ловко он её опутыват! - дед покачал головой, - Ты, Митрёха, подумай, настругал ей троих - мало! Четвёртого надо! Она тоже хороша кобыла - тыщу раз ей по-соседски говаривали: "Гони его в шею!" - Не слушат! "Люблю!" Кака-така любовь, када мужик дома не живёт по тридцати дён кряду! Где шлятся? Чёрте знат?! А потом отсыпатся цельными днями. А то газетами обкладатся и лежи-ит... чита-ет... Грамотей сраный! Хм... что за мужик? - сплюнул дед, - Ездит всю жизть на бабе, как лиса на битом волке. А она, дура, на двух работах кажилится да на своём горбу всю ораву тянет!
- Да уж... ловчей некуды. - подхватила тётя Стюра, - И я тож думала, грамотей какой - очки носит дак... Думала, инженерит де-то... А он... хм... в пупке цельный день ковырят. Ай, ну их! - отмахнулась старушка, - сами разберутся! Да! Чуть не забыла - ведь они в вашем, Митя, доме живут. Ещё Кланькины родители у твоей бабки-Мани дом-от купляли. Ладно, давайте вот... пока горячи... - извинилась, - Постны, правда... Ну вот сметанку кладите. - Тётя Стюра поставила тарелки со щами. - Ты, Митрофан, мякушко ешь, а горбушку-то - в суп покроши. И кусочки отмети от себя в хлёбальну миску, чтабы ногами не растоптались.
- Обезлюдел посёлок: из шести десятков изб... только в половине-то народ и остался. Молодежь норовит в города удрать! - воспламенялся дед после очередной стопки. - Народ сичас... как с ума все посходили, - он печально посмотрел на меня, - пьёт народ... запиватся. А пахать-сеять... Чапай будет... ага! - Дед Митрофан вдруг разозлился, заиграл желваками, легонько поколотил по столу кулаком, - Тьфу ты, яз-зви их-то! Они вон луче провода со столбов на пропой посымают, а ты неделями без свету сиди! Телевизар не показыват... А ведь он, как веник, должон всегда быть под рукой. Энтим лоботрясам проще козу, либо поросёнка у стариков со двора стащить, чем самим руками работать!
- Оно та-ак, - горько поддакнула тётя Стюра. У нас, Митя, намедни-то... борова прямо из стайки спёрли. Даже не слыхали, как...
 
- Ладно, бабка, не горюй! Живы будем-не помрём! На фронте и не тако перживали! Веселись, праздник сёдни!
Дед бросил на клеёнку ложку. Тряхнул головой, поправил гимнастёрку и пошё-ол... пошёл бочком: "И-и-и... эх-ма, буки-баки! Искусат меня собаки!" - забубнил он и раскинул большие руки. И гоголем заходил по избе, - "Искуса-а-ат меня соба-аки!" - приплясывал дед, сбивая половики. Хлопал по валенкам ладонями-вилами: "Буки-ба-а-аки! Искуса-а-ат меня-а собаки-и!" Шлёпал себя по сморщенной шее, по впалой груди, задевая медали. Наконец, вспотел, тяжело осел на лавку. - Ох-х... Митрёха-а... я ведь... ой, да чё там говорить!.. - махнул пятерней, отдышался, - Я-то после фронту молодой ишшо совсем был, кр-расивый! Вон, на стенку погляди, какой я там орёл! - Дядя Митрофан вытер пот, - Девки за мной... табунами бегали! Да-а... А она вот... перва добежала, касатка-рябушка моя! - старик ухмыльнулся, вспоминаючи, обнял жену. Та подала ему полотенце:
- У-у.. стрючок старый! Уж сиди нето... "перьва добежа-ала"... Кто до кого добегивал перьвея, вспомни! да на мою карточку вон тоже погляди! - жена примяла влажные мужнины волосёшки, - И чего хорохорисся? Ну?.. Обязательно плясать надо? Сердце бы пожалел. - Хозяйка поднялась, - Отдохните пока - чуть погодя, чаю попьём.
 
- Слышь, старуха, а где у нас Жулик-от?.. - Дед заглянул под стол, - А-а-а... посмотри-ка - нагадил!.. - воскликнул он, - Ты чё же это делашь-то, а? леший тя дери! И не стыдно? - спросил он щенка, - Чего глаза упрятал? Выдь-ка сюды!- ткнув мордочкой собачонку о половик, дед приказал, - А ну айда-давай в сенцы уходи! - убрал за псинкой, - Там у его своё корыто есть для энтих дел. Пущай привыкат. - Пёс в сенях заскулил. - Не веньгай! Научись выспражняться, как следоват! А то - ишь ты!
Вскоре сердце старика обмякло - впустил щенка. Тот виновато свернулся калачиком у хозяйских ног, сладко задремал. Дед ласково погладил собачонку, - Смышлёный пёс!
- Ну... ещё по чуток... за твово, Митрёха, деда Тимохфея - не во время он ушёл... в армии даже не побывал... хм... шахта... будь она неладна! А Тимохфею пусть навечно земля будет пухом - одной семьёй росли... - Старик освободил стаканчик, - Раньше, когда пацанами-то были... мы ведь неплохо жили. Сы-ытно. - Сделам, бывало, тюрьку* с квасом ли с водой... как натрескамся-налупимся. А сверху - картошки наглотамся. Брюхо-то понабьём - оно и хорошо-о-о... Глядишь, желудок обманули! А потом бегам с твоим дедом - пердим, прости господи... только треск стоит... как на войне! - дядя Митрофан хохотнул, - А то сухарницу едим цельный день... как наварим чугун ведёрный и - сытыя! Так вот и жили... а чево? А энти... безлошадны да бескоровны... всю жизть испоганили, вишь как... - Дядя Митрофан на минуту задумался, - Да мы и сичас живём - слава богу! - Я - на лавке, старуха вон - на своём сандуке с приданым, - засмеялся он.
 
Старик взял хромку, растянул. Гармонь затосковала, и бабушка вдруг тонюсенько запела, живо поглядывая на мужа: "На ём защи-итна гимнастёрка-а... Она с ума-а-а меня сведё-от..." Дед браво забасил: "она с ума-а-а меня-а сведё-о-от!"
Защемило моё сердце - перед собой увидел я молодых и счастливых ребят.
Я не спрашивал о дочках, чтобы не расстраивать стариков. А те и не заикались.
 
- Дядя Митрофан... расскажите о делах фронтовых... о войне...
- А чё там интересного? - неожиданно для меня недовольно ответил дядя Митрофан. - Геройского ничё такого не сделал. - Я уронил взгляд на медали. Старик понял, - Нет, Митрёха... орденов да ратных медалей не ищи - не заработал. Энти вот, - он ковырнул слоистым ногтём висюльки, - энти - все после войны дадены... юбилейные. Я, Митрёха, был простым фронтовым... работягой. Рядовым ушёл, рядовым пришёл. Оно, конечно, есть, что вспоминать. А, главно-то есть... кого поминать. Дак я друзей-товарищев своих и не забываю... И чем ближее к черте... всё время говорю с имя... не только в праздники... - Дядя Митрофан загрустил. Лицо разгладилось. Взгляд ушёл в прошлое...
Он убрал гармошку. Начал рассказ.
* * *
"На фронт молоденьким взяли. В пехоту. Деревенских было много - в кого ни ткни! Оно, конешно, и курски мужики и саратовски, и сибиряков - не меряно. Но сдружились мы с деревенским - Андрюхой Железновым. Ну вот... Письма на войне - самая большая радость. Почта за фронтом не успевала, зато, потом письма-то пачками несли. Так мы прежде сами читам, а уж после - друг дружке. А в пи-исьма-ах... всяка всячина! Ждёшь из дому-то вестей хороших, а они... хм... такое понапишу-ут... ой... тот умер, другой похоронку получил, третьего обокрали, у четвёртого жена загуляла... Думашь, зачем пишут, када без ихних новостей на душе невкусно. Ага... Вот и у товарища мово - Андрюхи, исторья... - Парень женился, через полгода на войну забрали. Жена у его родителев жила. Да, видать, гулять взялась. Вот и писали ему, чё было-не было... Он, бедняга, веришь, белугой ревел, не гляди, что мужик"
 
Тётя Стюра в сенцах хлопочет, вёдрами громыхает.
Дед Митрофан покурил в форточку, громко заметил: "Мать, прикрой-ка вороты, кабы чужой не зашёл кто". - Сел за стол, прищурился в задумчивости: "Мысли торопются...".
 
- "Эх, Митрёха, много всякого было. Иной раз вспоминаю... Потрепала нас война... - сколь друзей-товарищев потоптали, заживо позасыпали в траншеях "тигры" да "пантеры". Сколь потонуло в ледяной воде нашего брата-пехотинца в переправах..." - Дед покусал губы, - "Денёчки... фронтовые... И в лютые зимы в траншеях с голодухи... звёзды считали. И в землянках вшей кормили... Бывалчи, сначала вшей с лежанок веником повыметем, а уж потом... спать ложимся.
А тут, хм... вспомнил свово украденного поросёнка, да чё-то на память пришло, слышь...
Прям, картинкой вижу -
 
Полгода войне. Зима. Снегу полно. Человек двадцать нас. Тяжело идём. Бойцы падают с усталости да с голоду - мало-мальски припасы, каке имели - все проели. Сделали привал. Отдохнули чуток, командир подзыват нас с Андрюхой Железновым: "Пока мы тут окапывамся, - говорит, - смотайтесь за провизией". Километрах в пятнадцати, дескать, селенье должно быть. Там-де и раздобудете поисть чего.
До-олго мы по лесным сугробам колупались. Уже из сил выбились. В брюхе урчит, голова на шее едва дёржится - об еде не думаем. Выкатились кой-как на просеку. Вкусно печным дымом запахло. Видим - развалюшка в снег уткнулась. Во дворе стирано бельишко плачет-воду роняет. Присмотрелись-прислушались - вроде, нет немца. Откудаф у нас и прыть взялась - двумя скачками влетели в избу. Хуторянка, вишь, даже не испугалась. С палатей любопытные головёнки свесились. Мы с Андрюхой хватанули бегом едево, како на столе было - голод-то не тётка...
Глотам, а сами бабе рассказывам, что-де товарищи помрут, еслиф съестное чё не притащим. "Сядьте, поешьте спокойно", - сказала она. Сама вышла из избы-то. Мы насторожились-забеспокоились - вдруг немцев приведёт?
Слышим... визг поросячий... Глянули в окошко - женшина за верёвку борова тянет. "С собой возьмёте", - говорит. Оказывается, до вчерашнего дня тут хозяйничали немцы - всех курей порубили-пожрали. Она борова-то спрятала. А нам вот... вишь... сама привела. У меня, дескать, мужик-от тоже на фронте. Поди, мол так же вот... провизию промышляет де-нибудь. Ой... Порось вижжит, вырыватся, почуял, что последние минуты доживает. Еле поймали - закололи. Картошки нагребли в подполе. Хлеба взяли. Хозяйка рёвом заревела - порося жалко. Дак и нас-то жалко тоже. Провожат: "Быстрей, мужики", а сама фартуком слёзы утират.
Прём тушу поочерёдке. Скорей бы поспеть - там братва ждёт-не дождётся! Боров-то пока тёплый был - хоть и худой, а шибко тяжёлый, а застыл, полегчей стал. Идём-ползём по сугробам-то, а до места никак не докувыркамся! Господи ты боже мой! Чё-то... вроде... заблудились... Слышим, пальба, выстрелы де-то... будто, танки тарахтят... Тут ветер засвистел, всё потемнело. Небо, кажись, вот-вот упадёт-накроет. Метель колкая закружилась. Подзёмка сахаром хрустит под брюхами. Продирамся сквозь кустарник, а кустарник-от злой - по глазам так и хлещет. Копошимся в сугробах - волокём порося да мешок с хлебом-картошкой... Снежура за шиворот понабилася. Сначала-то хлюпала, а с ветром мокра одёжа колом позастыла. Всё нутро заледенело. У Железнова хоть шапка на лбу, а у меня так и вовсе пилотка - уши там пообморозил." - дядя Митрофан потрогал уши. Те варениками висели на худой шее. - "Ну дак вот... сколь мы плутали уж и не помню... а когда вышли на место с боровом-то... кормить уж было и некого... Глядим... кровища по снегу размазана... товарищи наши... растерзанныя... по полюшку размётаны. Нашли мы тогда с Железновым всего троих живых-то... раненные были".
Дед глубоко вздохнул: "Выпьем за упокой ихних душ!" Он обтёр ладонью рот. Призадумался.
 
"А тут ещё случай... ой, кажный день - случаи выходили!
Первой весной дело было. - Конец апреля. Проливной дождь. Нас - человек полтораста. Тащимся. Грязь месим. Вещмешки за спинами. У кого ружьё висит, у кого - лопатка по заднице колотится. У меня сапог чавкает - каши просит. Подмётка с портянкой по грязи тащутся. Присел на камень, нарвал из портянки ленточек, затянул подмётку - пошёл дальше.
Промокли все до нитки. Шинели раскисли. Сами как цуцыки - зуб на зуб не попадает. Пришли на место. Быстрый снег повалил. Нахлобучило... с метр, наверно. Холодные-голодные взялись траншею рыть. Земля-то сверху склизкая, а снутри - мёрзлая ишо. Всю ночь долбались. Лопат не хватат, ломов - тоже. Так мы... где палками, где суковинами ковырям, а где и просто голыми руками снег с землёй выкидывам. Кой-как подкопались. Ночью гороховой похлёбки получили на брата по половинке котелка. Спирту чуток. Согрелись маленько. Два дня с траншеями колдыбались. Устали как собаки! Намёрзли-ись, ох...
Немчура - перед нами, метров за двести. Тоже отгребаются. Никто не стреляет - ни мы, ни они. Готовимся к бою. Кто письмо на коленке пишет, кто молится. Утром, затемно, плеснули щей - каждому негусто. Остограммили.
 
И вот оно - Командир приказал: "в атаку!".
Патронов - кот наплакал. Ружья... яззвило их в душу! - одно на двоих... да и те... хм... половина из учебки - с простреленными стволами!
Ну что ж... сам, поди, понимашь, кака будет атака... хм... с голыми-то руками". - Дед сощурился от дыма, ухватил двумя пальцами окурок, жадно вдохнул, поплевал, - И у меня вместо винтовки - лопатка. Строчат немецкие пулемёты. А нам их любой ценой подавить надо. Чем? Вот и кумекай..." - дядя Митрофан сердито процедил: "Косит нас немец, как молодую траву... Страшно. Я бегу-бегу на карячках... да к земле припаду - обнимаю её. Чё мне тада?.. двадцати ишо не было. Ох... жить охота! - Слезьми-соплями реву: "Спаси, Землюшка родная!" А кругом рвёт, свистит, гудит! Земля ходуном ходит, с огнём к небу подыматся - жуть!.. Ад кромешный! Смотрю: там солдат распластался, тут... Дак один-то упал - поднялся и дальше побежал, а другой упал... так и остался лежать.
 
С вражьей стороны ударила миномётка. Вижу: сбоку - воронка. Прыгнул туда. Дружок, Андрюха, подлетел - рядом бухнулся! Вдруг толкануло в спину! Потемнело в глазах. "Ну, - думаю, - всё... "прощай, мама!" Оклемался маленько... потряс головой... живой, вроде. Слышу, Андрюха стонет. Гляжу: а у него-о... Боже праведный!.. кровища кругом с грязью перемешана... Белые кости... наместо ног торчат. Оторванные ноги с сапогами да с кусками штанов... по сторонам разбросаны. Я чуть ума не лишился!" - дед крупно задышал, с трудом проглотил комок, - "Андрюха кровяной пеной пузырит: "пристрели-и... умо-оляю-ю..." Ну разве ж я пойду на такое?.. Скинул свою рубаху. Сам голый, но жарит всего! Руки трясутся. Только что не реву в голос - крики в груди держу. Взялся рубахой-то обрубки друговы перевязывать: "Потерпи, браток!" Не потерпел Андрюха... откинул голову с кровяными сосульками... Сколь жить доведётся - не забуду!" - рассказчик поперхнулся, рубанул столешницу ладонью, - "И завыл я нечеловечьим воем! Пули свищут, а я ору-матерюсь во всё горло!" - Старик перевёл дыхание, зашептал - "и тащу дружка мово... мёртвого... по полю... Чё тащу, куда?.. - сам не знаю..." - дядя Митрофан обхватил виски ладонями, скривился, губы задрожали: "душа горит..." - Он маханул стаканчик, занюхал кулаком, высморкался: "Андрюха... Пухом те земля! Царство небесное..." - закрыл глаза... затянулся сигареткой. -
 
"Немцев заткнули с тыла наши танки. Много полегло ребят в той мясорубке...
А я... очнулся в санитарной палатке. Перевязанный. Плечо огнём горит. Осмотрелся - кругом раненые вповалку лежат. Стоны, вопли, рёв... Мужики детями плачут. Да... Не буду много расписывать, скажу тока, что отвезли нас лошадями до станции. Товарняком отправили в госпиталь - бывшу поселкову школу. А та-ам!.. - Местов на всех в само-то помещенье нету. Кто на соломе прямо на улице у домов валятся. Это в холод-то! Другия - лежат-грудятся кучами, чтобы теплей было... Лично меня поместили в каку-то сараюху. На кормёшку в очереди, бывалчи, до одури настоисся, пока поешь раз в сутки. Ходили по ближним деревням - на жратву меняли у кого чего есть. Которы-то раненыя, бывало, так дообмениваются... что... веришь-нет, в одних портках остаются.
Я считался ходячим. Таким раны не обрабатывали, нову повязку сверху старой приляпнут и - хорош! Сколь-то дён прошло - плечо моё прям заполыхало! Боль наизнанку ключицу выворачивать взялась. Сердце, иной раз, та-ак захватит... волком вою от боли! Когда распороли с плеча кровяной-то панцырь, оттудава... черви живыя и посыпались! Вонища... у-ух... Прости меня, Митрёха, Христа ради, что за столом... поминаю такое, но... сам просил... Да-а... Ну вот тада тока и обработали по-настоящему. Короче говоря, вскорости отправили нас в Челябинск. Пока ехали тоже натерпелись: без воды, без еды... Не берусь уж больше сказывать, но только в тамошнем госпитале и отоспался. Да и с едевом-то, конечно, получшело. Потом - снова фронт. И... новыя исторьи.
А каке... я те до другого разу оставлю".
* * *
Дед Митрофан, сутулясь и вздыхая, подошёл к образам: "Матушка-заступница, Пресвятая Богородица..." - губы его зашептали молитву, - "... Пущай земля всем товарищам моим, усопшим... пущай им земля пухом будет! Всем".
Старик похлопал меня по плечу, поглядел в оконце.
- Вишь, Митрёха, весна на дворе... листочки проснулись. Хорошо-то как... Нет, не ценим жизть - дар господний... не ценим... А вот как петух клюне-ет... Двое нас, фронтовых, в прошлом годе было. Ноне я один остался... Да... Школьники вон вчерася... кисет подарили...
Дед сел на сундук, натянул на голову резинку с очками, взял с телевизора газету, положил на колени, - Читал, чё пишут-то? - он постучал серым пальцем по газете, - Вишь, казна деньги в долг даёт - бери-не хочу! Хошь, стройся - ферму каку ли чё... а хошь, дело своё затевай!- Поросят заводи хоть тыщу штук, - старик невесело усмехнулся, - только глаз востро держи, чтабы не украли! А то поле-огород засевай хоть картошкой, хоть... кулубникой. - Глядя на меня поверх очков, сказал убеждённо, - Нонче только лентяи не живут нормально, вот што я тебе скажу. - Помолчав, пригорюнился, - Ох, Митрёха, умирать-то как неохота... Счас тока самый и пожить бы... Да молодежь торопит-подталкиват, мол, ослобоняй... А так... скинуть бы годков... с десятка два-три... Я бы показал вам, нонешним-то, как жить надо при сичасном положеньи! - Дед хрякнул кулаком об стол. Приподнялся, было. Ноги не сдержали - снова присел. Развернул газету. - Та-акс... поглядим... чё нам пишут... Вот, смотри, чё пишут:
"Сегодня российская деревня с переломанными костями - она унижена, оплевана, пропита, распродана... Но дух крестьянский все так же крепок. И поэтому мы верим, что, благодаря деревне, Россия поднимется с колен и вновь станет мощной державой"
- Вот! И я об тем же! - Дядя Митрофан прямо посмотрел на меня. - Я больше те, Митрёха, скажу: я - ста-арый воробей... стреляный... и знаю, нутром чую - вытащимся из болота... вы-та-щим-ся... не впервой! Люд наш... могутной... Ага...
Я удивился - народ винит-костерит теперешнюю жизнь, а деду при своей бедности видится радужный просвет.
Мы проговорили до сумерек.
 
- Чего же на память-то подарить эдакое... заветное?...- тётя Стюра встала посреди избы в растерянности. Хлопнула себя ладошкой по лбу - Щас! - Вынесла из кладовки большую цветастую подушку и хозяйственную сумку. - Вот, подушшонка пуховая! А тут... в банке... компот брусничнай.
- Хм... нашла заветный подарок - подушку! - хмыкнул старик, хрустя газетой.
- А я думаю - неплохо! Сама подбирала - пушинка к пушинке. Чистый лебяжий. Думаю, Мане пондравится.
- Ну вы тут разбирайтесь, а я... засну маленько... здеся, на сандуке... - дед Митрофан позевнул сладко, протяжно, - Слы-ышь, мать, сы-ыростью-ю сквозит откудаф-то, о-о-хо-хо-о... - Приоткрыл шторку, - А-а... вон вишь, небо осердилось. К дожжу, должно. А ты постели Митрёхе на печке. Да не забудь кошму под перину подоткнуть... Обряди-и его в до-оро-огу-то как сле-едо-оват... о-охо-хо-о...
- Да сделаю всё! Спи-давай!
Старый солдат, не снимая очков, побрякивая медалями, устроился прямо в валенках на сундуке. Укрылся вчерашней газетой, засопел...
 
=========================================== ==
*тюрька (тюря)- на Урале - квас либо вода с ржаными хлебными крошками, репчатым луком, солью.
Дата публикации: 12.06.2015 21:37
Предыдущее: Пропажа или...Следующее: Растолковка

Зарегистрируйтесь, чтобы оставить рецензию или проголосовать.

Рецензии
Надежда Цыплакова[ 13.06.2015 ]
   Очень понравилось: веришь каждоиу слову, правдиво и честно показана война, мирная деревенская жизнь, замечателен язык.
    Спасибо Вам, Тамара, за реалистичный показ именно духа советского (русского) человека в трагическое и мирное время как главного фактора наших прошлых и будущих побед.
    С уважением,
 
Тамара Москалёва[ 15.06.2015 ]
   -Народ наш - могутнОй! Надежда, успехов всевозможных! Тамара
Ян Кауфман[ 13.06.2015 ]
   Томочка!
   Ну вот, только что вернулся со встречи с ветеранами. Было их с жёнами человек двести - двести пятьдесят. Твой рассказ произвёл такое впечатление на всех, он так всех тронул своей простотой и одновременно какой-то деревенской мудростью.
   Даже одна из присутствующих женщин, знакомая мне ранее по предыдущим встречам, с палочкой, но при орденах просила передать тебе самые наилучшие пожелания, а узнав, что ты нынче живёш далековато, заключила свои пожелания словами:
   - Значит наши люди и там есть!
   Обнимаю тебя от имени всех слушателей и от себя лично!
 
Тамара Москалёва[ 15.06.2015 ]
   -Ян Александрович, дорогой, спасибо! Да, наши люди - везде! При случае - привет той женщине от меня. А Вам - всего самого замечательнго! С уважением - Тамара
Тамара Ростовская[ 15.06.2015 ]
   Томочка,Ты вернулась в родные пенаты.Хороший рассказ
   КОЛОРИТНЫЙ,СОЧНЫЙ.Но­стальгируишь.Твоя­ Т.
 
Тамара Москалёва[ 15.06.2015 ]
   -Томусенька, дорогая! Рада тебе.

Сергей Ворошилов
Мадонны
Регина Канаева
Свет мой, зеркальце скажи
Дмитрий Оксенчук
Мне снится старый дом
Наши эксперты -
судьи Литературных
конкурсов
Алла Райц
Людмила Рогочая
Галина Пиастро
Вячеслав Дворников
Николай Кузнецов
Виктория Соловьёва
Людмила Царюк (Семёнова)
Устав, Положения, документы для приема
Билеты МСП
Форум для членов МСП
Состав МСП
"Новый Современник"
Планета Рать
Региональные отделения МСП
"Новый Современник"
Литературные объединения МСП
"Новый Современник"
Льготы для членов МСП
"Новый Современник"
Реквизиты и способы оплаты по МСП, издательству и порталу
Организация конкурсов и рейтинги
Литературные объединения
Литературные организации и проекты по регионам России

Как стать автором книги всего за 100 слов
Положение о проекте
Общий форум проекта