Мария Гринберг "Картина". Произведение №6 на страничке автора. Рецензировалось в Английском Клубе в Гостиной №3 Проза на заседании №40 от 27.03.2015

 

Потому что правда — она такая…

Рассказ-монолог пятидесятилетней женщины о страшной, далекой юности, что пришлась на годы войны, оккупации. Героиня повествует, казалось бы, спокойно, но в каждой фразе слышится стон, буквально пытка — как клещами тянет она из себя слова, говорит, как неживая. Но что я могла? Партия сказала «надо» — комсомол ответил «есть». Колоны жесткие, короткие, до однословия. Всякий знак препинания — запятая, тире, даже кавычки - всегда пауза. Точка — длинная пауза. Переход на новый абзац — перевод дыхания и потребность остановиться, осознать содержимое. В рассказе продемонстрировано высочайшее авторское мастерство в части темпоритма и художественной речи (и не только). В наше время сложно заставить читателя читать медленно. Рассказ «Картина» преодолевается по-пластунски, под колючей проволокой, через рвы, полные грязи, трупов. Преодолевается до конца...

…Расскажу. Но не всё. Только то, что для вас полезно. Далее мы слышим рассказ как бы на два голоса. Один — для учеников (что полезно) – не правду, другой — для нас, читателей. Без утайки, все как на духу.

Древние греки считали, что нет страшнее человеку наказания, чем не быть наказанным. Однако в жизни очень редко возможно встретить наглядный пример этой истины. Человек ей противится из последних сил, нередко даже на одре. Столь невыносимо признать себя подлецом, что человек обычно забивает тайну своей низости в самую глубину натуры, притаптывая бесчисленными слоями самооправдания – жить-то как-то надо. И не просто жить, а себя уважать в этой жизни, иначе она хуже смерти. Даже убийц своих родных и детей – любят, тиранов, все поправших — любят, придумывая любви своей (малодушию) оправдания, чтобы самим жить. Такова натура – слаб человек. Сильны лишь Герои. Конечно, канонизированные.

Таким героем, попавшим под руку, сделали подругу Марийки — Зину Колосову. Изначально ничего героического не было в ее реальной истории. В молох войны, в саму адову мясорубку попала девчонка. Кто знает – что это? Судьба? Случайность? По описанию похоже на первое, потому что события стали собираться как снежный ком и стремительно разрешились тем, чем разрешились.

Безусловно, мы знаем, что образ Героя и реальная личность совпадают весьма незначительно. Да и невозможно, считай, жить Герою среди людей — тяжкая ноша — от себя отказаться и стать образом — олицетворением вымысла, пусть и высокого, тенью себя. Тот же пример Юрия Гагарина... Он очень хотел быть таким же, как все... А потому Герою лучше и для него самого, и для окружающих, быть мертвым. Тогда он — истинный, настоящий Герой. И ничто уже не мешает использовать его образ по назначению — как пример.

Нередко свидетелей «героизма» убирают. Где те, что Луну топтали? Куда-то сгинули незаметно. И некого попытать на этот счет... А Луну, типа, топтали... Да только мало кто верит-то в это!

В этом смысле Марийке «повезло», впрочем, ее тоже в героини записали. Она уже и готова была — вся деревянная, считай. Всю жизнь несла крест своей, казалось бы, такой, чисто по-человечески понятной ошибки — ответить на ревность эффектной обидчице, да еще подружке, что обидно вдвойне. По большому-то счету, баш на баш шел, да только ставки вдруг до небес взлетели... Что же я натворила, гадина?

В рассказе дано описание героических усилий партизан, а так же воинов СА по спасению жителей села, обреченных на мученическую гибель. Да подоспели в последний миг партизаны. Пошли в атаку, на верную гибель, на пушки… Полёг отряд, все до единого. Но отвлекли карателей. А тут и танки ворвались — наши родные тридцатьчетвёрки!

Николай, возлюбленный Марийки, который оказался катализатором в судьбе девчонок, был убит и ей мыслишка закралась подленькая: никто ведь теперь о навете моём не расскажет, концы в воду… Чисто по-человечески – любому бы «мыслишка» такая закралась. Но дальше больше. Долго ли, коротко ли, приехал из Москвы корреспондент, да не простой, а писатель известный. И началась у Марийки новая, другая история. Враньё, с начала до конца. Но ведь заслушаешься.

Догадалась девушка, кто партизанов привел — Ольга, мама Зины Колосовой. А теперь я её дело краду? У мёртвой, как мародёр… Но что я могла? Партия сказала «надо» — комсомол ответил «есть». (…) А с теми, кто не молчал, (зная истинное положение дела) разделка была короткая. «Кто вам дал задание порочить народных героинь?» — и пропал человек. Дал задание...

Картина маслом тоже вся надуманная была. Впрочем, такие картины никто никогда с натуры и не пишет... Натура такой быть и не может никогда. Не надо пенять художнику. Ложь, но правильная. Как и моя. Здесь уже Марийка вжилась в образ, вросла, метаморфоза случилась. Кончился человек — лишь образ, пустая оболочка, считай, осталась, душа вся вышла... Зомби. Существо без души.

Виртуозен финал рассказа. Но если когда-то они узнают, что лгала им я? Что с ними будет?

Что с ними будет... Хороший вопрос! Смотря с кем! Детям и фанатикам будет больно и они начнут плакать, требовать вернуть все обратно. Потому что им объявили один мир, а он оказался внутри совсем другим — это больно и обидно. А взрослый человек останется при своем. У него есть свой взгляд и никакая идеология, никакое «разоблачение» открытием не станут. Достаточно внимательнее взглянуть на жизнь, чтобы понять — какова она и откуда что растет.

 

Ответы на вопросы автора. Насколько исторически достоверной воспринимается рассказанная история? Да запросто она воспринимается исторически достоверной! Довелось читать не только сказания о подвигах героев, но и воспоминания реальных людей о пережитом. Общество «Мемориал» работает всем доступно. Так что никакой Америки Мария Гринберг лично мне в плане идеологических технологий не открыла.

Главный вопрос – допустима ли в целях патриотического воспитания "правильная" ложь взамен неудобной правды?

«Святой» лжи не существует. Существует ЛОЖЬ. Также существуют сказки, Писание, Жития. М. Цветаева: «Сказка – старше были». Вымысел — необходимый материал для произведений искусства. Существуют подвиги. Им всегда есть место на войне. И в обычной жизни тоже есть место. И без «правильной» лжи подвигов достаточно. Спроси у народа – расскажут! Только кто бы у народа спрашивал?! «Мемориал» - спрашивает.

«Сделать» героя не так и просто. Он «сам собой» не делается. Во все времена это было индустрией — деньги огромные. Понятно, на героях держится эгрегор. Чем больше героев — тем богаче народ. Если это — настоящие герои, а не только назначенные.

Вопрос в том, что творится вокруг «современного» подвига. Какие «свидетели» его обеспечивают? Уровень достоверности. Так устроено, но сплошь и рядом «поддержка» искусственная. Ибо трудно человеку быть Героем, тем более, сколь-то продолжительное время. Канон же требует быть Героем во всем!!! А потому «в зале всегда свои люди». Марийке не повезло - в основании «подвига» оказался ее мстительный поступок. И всю жизнь приходилось, рассказывая о «подвиге», думать о своем грехе. Выставляя себя героиней, зная, что все не так. (В этом месте присутствует также тонкий философский момент, что не существует добра без зла... Как бы нам не хотелось иного.) Марийка оказалась внутри «героической индустрии», внутри идеологической мясорубки, для которой людей-то нет. Не они важны — важна идея для усвоения. Но человек — не голимая ментальность, он еще и чувства предполагает, если полноценный – живой. А чувства, как раз, они лжи не терпят.

Наглядно в рассказе, что те же НКВД-ешники не удосужились провести расследование о том, что действительно произошло. Им не это было надо. К чему? Они, и те, что шли следом, выполняли задание по созданию Героя. Повешенная девушка, комсомолка. Так пусть падет за народ, за идею! Но у самой пострадавшей и посыла-то такого не было! Могло ли такое быть? По навету той же ревнивицы? Да запросто! В жизни и не то быть может.

Тем не менее, даже если бы все это было не авторским вымыслом, а реалией, подвиг русского народа от того не занижается! О реальном положении вещей любой интересующийся всегда может получить информацию в том же обществе «Мемориал»!

Отойдем чуть в сторону. Я знаю миф о Марине Цветаевой. Одновременно мне известны многие моменты ее биографии, которые свойственны большинству жителей Земли и не свойственны Героям, прочим святым личностям. Что, от факта знания мною реального положения вещей ее творчество для меня уронило свое значение? Никогда! Наоборот, она мне как человек, ближе!

Так и с патриотическим воспитанием! Когда Герой перестает быть святым и становится просто человеком, у людей пропадает, как минимум, чувство вины, что они не способны быть столь же «святы»! Во всяком случае, в своем повседневном воображении! Но никогда не известно, как поведет себя человек в реальной ситуации выбора. Или «не выбора». Как поведет? Выбор-то в ней есть всегда! Просто сплошь и рядом от жизни придется отказаться. И здесь наступает торг. С самим собой, в первую очередь. Непредставимая ситуация. Невозможно моделировать. А Герой — всегда, по определению, на острие подвига и предсказуем. Он — модель.

Но хотелось бы коснуться еще следующего. Действительно, почему бы Марии Гринберг не поместить своих героинь в ... Папуа Новую Гвинею, Тринидад и Тобаго... В Бруклин, например? На Марс? На Альфа Центавра? Ну, антураж исторический, фантастический... Век тринадцатый, сорока тысячный? Куда подальше, то есть. Технически несложно. Но и не зацепит ведь, вот в чем беда! А резать-то надо по-живому, чтобы от гангрены избавиться, и не иначе. Правда, она всегда - матка и режет. А гангрену надо именно вырезать. Чтобы жило живое и жизнеспособное. Которое видит не то, что ему показывают и видеть приказывают, а то, что есть на самом деле.

Задеть может лишь то, что выращено в самом человеке. Чего в нем нет — тем и не заденешь. Если нет подлости, то — обзови человека подлецом, он или в глаза тебе рассмеется, или даже внимания не обратит — потому что явно ненормален тот, кто на пустом месте обзывает. (Конечно, я не имею ввиду профессиональную пиар-акцию, она, считай, всесильна, разве что обвиняемый – святой и чудо явит, что сильнее ресурсов, на него обрушенных). Реакция на вшивость-то всегда видна, как ни крути. У проверяльщика и проверяемого. То, что ложью прикрывается, и стоять будет на ее защите смертно.

Могло ли быть так, как в рассказе? Да какие сомнения... Мы все знаем новейшую историю. Мы хотим, чтобы так не было? Чтобы нам не врали? Хотим. Но понимаем, насколько маловероятно. Лишь усилиями каждого рождается и держится разумное, доброе, вечное. Обличающая литература еще никому не мешала. В детстве (в десять лет — каникулы в городе после третьего класса) прочитала «Священный вертеп» Лео Таксиля, и как-то многое поняла и жить стало-то легче! Мишура, оболочка отвлекает — внутри вполне может быть и обычно есть другое. И подобное положение вещей — мало что не норма! Но от этого я не перестала считать, что человек не способен искренне верить в высокое. Папа (первоиерарх) — тоже человек. И не стоит на него молиться. Можно горько разочароваться однажды. Уж пусть он будет человеком, а Бог — Богом.

Мария Гринберг показывает читателю то, на что крайне редко решаются писатели — изнанку жизни. Да и мало кому дан такой взгляд и способность показать реальность во всей неприглядности, натуралистично, наглядно — до кишок, до пяток (пыток). Но это особенность жанра и стиля Марии Гринберг. Священный ужас реальности — это в ее произведениях. Видеть нутро – дар. Редкий. Страшный. Уникальный. Содержание его малоэстетично, но талант Марии умеет заворожить и провести читателя до конца.

Очень, очень сильное, впечатляющее произведение — рассказ «Картина», как и другие творения автора.

Всегда поклонник Вашего таланта, Немежикова Ольга.