Салем проснулся от жжения в правом боку. Надоедливо сверлящая боль напоминала, что надо срочно поменять печеночные фильтры. Салем поморщился и потянулся за стаканом. Ароматная жидкость прожгла горло по пути в желудок. Несмотря на старания врачей, органы Салема постепенно умирали. Приходилось ходить к врачам почти каждый месяц. На работе он стал ловить на себе многозначительные взгляды сослуживцев. Он уже не просто старел, он дряхлел и этот процесс стал заметен окружающим. Второй глоток лекарства прошел уже незаметно. Салем откинулся на подушки. Электронный циферблат высветился на стене в ответ на его взгляд: полвосьмого утра. Салем зарылся поглубже в одеяло, хотя в комнате было тепло. Терморегуляторы поддерживали оптимальную температуру в комнате круглый год, соразмеряя ее с температурой тела жильцов. Вскоре зябкость прошла, тело согрелось под одеялами и ему пришлось откинуть одеяло. Он сел на кровати и свесил ноги на пол. Теплый и приятный на ощупь, пол мгновенно поменял цвет, считав его эмоции сенсорами. Теперь он стоял на поляне, заросшей травой, короткой, но не колючей. Салему даже показалось, что он чувствует запах свежескошенной травы. Отгоняя эту мысль, он допил то, что было в стакане и только после этого позволил домашнему автомату собрать постель. После холодного душа и скучного протеинового завтрака, он вышел на улицу. Печеночные фильтры продолжали жечь изнутри. Салем поморщился от боли и решил, что сегодня надо обязательно заглянуть в медотдел.

Город располагался под куполом. Искусственное освещение иммитировало солнечный свет. Определенные дозаторы ультрафиолетового и инфракрасного излучения создавали необходимый комплекс светового излучения для проживающих под куполом. Под куполом не было транспорта. Для удобства передвижения пешеходов по всему городу были проведены движущиеся дорожки. Одна из таких дорожек двигалась к центру города, где работал Салем. Скучный поток пешеходов не отвлекал от мыслей и можно было окунуться в воспоминания. После ядерной войны оставшиеся в живых построили купола и отгородились от ядерной катастрофы, возрождая человечество на маленьких островках. Жить за пределами куполов было невозможно из-за высокого уровня радиационного загрязнения. Природа вне куполов была полностью уничтожена, земля излучала рентгены на десятки метров вглубь. Ничего не осталось от некогда процветающей планеты. И хотя жизнь под куполами ничем не отличалась от прежней жизни на земле, а была даже лучше, старожилы, помнящие прежние времена, никак не могли привыкнуть к замкнутому пространству.

Салем вздрогнул, почувствовав прикосновение к руке. Посмотрев вниз, он увидел девочку, рассматривающую его руку.

- Дядя, а ты из древних? – громко спросила девочка, водя пальчиками по его моршинам на руке.

- Аля! – строго одернула ее мама. – Как тебе не стыдно! Извините ее, она еще маленькая. – женщина потянула девочку на другую сторону от Салема.

- Да, что вы, все нормально. Да, я из древних – ответил Салем девочке. Древние – это те, кто жил на земле до ядерной войны. С развитием медицины стало возможно замедление старения, благодаря чему появились древние. Салему было больше ста лет. По прошлым меркам ему бы уже давно пора на покой. А в нынешнее время он был еще в силах работать и продолжать приносить пользу обществу.

- А как это – быть древним? – не унималась девочка.

- Аля, ну ты прекратишь сегодня или нет? – мама девочки была готова провалиться сквозь дорожку. – Она у нас очень любопытная, извините нас еще раз! – они двинулись вперед, обгоняя людей, так что толпа разделила их с Салемом. Проводив их взглядом, он размышлял над вопросом девочки: ведь он никогда не задумыватся каково это быть древним. До сих пор он даже не относил себя к этой возрастной категории. Все бежал по одному и тому же кругу, каждый день, не задумываясь о себе, о годах, о своей жизни.

Перейдя в купола жить, человечество быстро создало мир, оптимальный для проживания. Создав искусственную среду и исключив все непресказуемые природные факторы, человек научился жить по постоянному графику, без инциндентов. Безопасность и здоровье стали главными задачами нынешнего правительства и все вокруг отвечало этим стандартам. Медицина продвинулась настолько, что стало несложным выращивать искусственные органы и заменять ими больные или поврежденные. Смертность и заболеваемость снизилась, уступив место прогрессу и процветанию. Продолжительность жизни заметно удлинилась и теперь старики работали наравне с молодыми, не думая об уходе на пенсию. Люди были счастливы. Все, но не Салем. Несмотря на то, что все у него было хорошо, он не мог смириться с жизнью под куполом. Ему не хватало синего неба, солнца и ветра в окно. Он помнил все это еще с детства, когда он жил с родителями в пригородном маленьком домике. Каждое утро мама распахивала окно, впуская солнечный свет и прохладный утренний ветерок в комнату, разгоняя ночной сон. Как было трудно привыкнуть Салему к искусственной среде, так же легко молодые забыли о жизни на природе.

Дети не знали и не видели настоящие леса, не понимали, как можно собирать грибы или срывать цветы на опушке. Они не чувствовали порывов настоящего морского ветра, не ловили на ладонь снежинки, не вдыхали морозный воздух. С незнанием угасал и спрос на данные природные явления. Молодым было легче жить при постоянной погоде, без ливней, снегопадов и жары. Об этом теперь только в книжках читали, видели в рекламах или слышали от древних. Да и сами древние становились раритетом. Все реже и реже можно было их увидеть на бегущих дорожках города, а в офисах и того реже. Салем был одним из последних древних, работающих у них в офисе. Кое-кто говорил, что древних усыпляют, а потом консервируют в большом бункере под землей, кто-то говорил, что их пускают на переработку... Все решалось советниками офиса медицинской страховки и возрастного омоложения. Они решали, кому проходить очередное омоложение, а кому пора на покой. Древние были завсегдатаями этого офиса, просиживая в очереди долгие часы в ожидании встречи с советником. Вели неторопливые беседы, вспоминали о прошлом, узнавали друг о друге много нового, находили много общего, становились почти родственниками. В день, когда кто-то из них не являлся на прием, все остальные понимающе, скорбно молчали. Это означало, что еще один древний ушел из жизни и на очереди был любой из оставшихся.

Салем шел к советнику завтра. И хотя до сих пор все было нормално, в душе сидел червь сомнений. Завтрашний визит может быть обычным, когда ему выдается билет на продолжение жизни, а может вычеркнуть его из жизни. В последнее время он чаще стал обращаться к врачам, что советник обязательно увидит из его досье. Сердце заныло и в животе стало щекотно от одной мысли, что привычный ход жизни завтра может быть нарушен. Раньше такая мысль ему даже в голову не приходила. Он всегда спокойно ходил в офис медицинской страховки и сидел в очереди, не вмешиваясь в разговоры древних. Он просто считал себя слишком молодым, чтобы уподобляться им и тратить свое время на воспоминания. До недавнего времени он жил днем сегодняшним, думал о работе, о коллегах, друзьях. А сегодня ночью ему приснилась мама, такая молодая и родная, их старый дом с двором, на котором он так любил играть. «И еще эта девочка, как ее зовут? Аля...Древний, я уже оказывается древний. Сколько не убегай от реальности, а возраст не скроешь и время не остановишь...» - в подреберье будто разогрелся железный стержень, нестерпимо выжигая органы изнутри. Действие лекарства стало проходить и Салема затошнило. Он торопливо сошел с дорожки и остаток пути до работы прошел пешком, нарочито спортивным шагом. Стараясь сдерживать одышку, он весело зашел к себе в кабинет и сразу приступил к работе. Ему нельзя расслабляться и показывать свою немощность. Коллеги по работе сразу составят отчет о его работоспособности и услужливо донесут до офиса медицинской страховки, думая, что делают правое дело. Уйти на покой для многих из них значило выйти в отпуск, наслаждаться свободой и благами сегодняшней жизни без особых обязательств. Им и невдомек было, что уйти на покой могло значить еще и полное забвение, одиночество и медленную смерть. Вечером, уже дома, Салем постарался активно разобраться с почтой, ответил на большинство из них, присланных его друзьями и родственниками. Лишь одно письмо он оставил на последок, а прочитав его, долго потом сидел в кресле, молча уставившись в одну точку. Это было письмо из демографического департамента, куда он написал, пытаясь найти свою бывшую жену и детей. В тот год, когда понятие семьи упразднили, она собрала чемоданы и ушла от него с детьми. Больше он их не видел, да и не пытался найти, затая обиду. Он не мог смириться с мыслью, что она его бросила, променяла на кого-то еще, более молодого или более богатого. Со временем обида ушла, оставив пустым место в сердце, где должна быть семья. Пустота эта часто ныла и не давала ему душевного покоя, пока не заставила его написать письмо в демографический департамент с просьбой разыскать его жену и детей. Ответ пришел сегодня, не оставив надежды: их не было ни в одном куполе, они пропали, растворились во времени, а может ушли из жизни по распоряжению советника офиса медицинских страховок. Только сейчас Салем осознал свое одиночество. Горечь потери заполнила пустоту в сердце, вызвав жгучие слезы и перехватив дыхание. Он долго не мог заснуть в ту ночь. Сердце ныло в униссон жгучей боли в правом подреберье, вся грудная клетка была словно избита и реагировала каждым сантиметром его плоти на любое движение. Уснул он только под утро и, конечно же, не выспался. Одеваясь перед зеркалом, он вдруг увидел себя другим, со стороны: старым и морщинистым, словно засохший лист, который, того и гляди, хрустнет пополам. Казалось, что за одну ночь он постарел на несколько лет. А может он просто снял шоры, которые он сам же и надел, как маску, много лет назад, надеясь продлить свою молодость? Словно за эту ночь он понял себя, наконец-то, принял свой возраст и приобрел свой облик.

В офисе медицинской страховки он постарался сесть в уголке, особо не вступая в переговоры древних. Сказывалась давняя привычка держать всех на дистанции, не позволяя чужим переступать границы его собственного пространства. Древних в очереди было больше, чем молодых и их очередь шла намного медленнее. Они сидели, тихо переговариясь с друг другом, даже посмеивались над редкими шутками и анекдотами. В зале ожидания стоял тихий гул, изредка прерывающийся голосом советника, вызывающего очередного посетителя. Боль в подреберье немного успокоилась и Салем уже почти задремал, когда назвали его имя. Не успев испугаться, он зашел в просторную комнату. Сегодня, как и в прошлом месяце, советник сидел в комнате один. Ничего не изменилось и у Салема зародилась надежда, что все будет, как всегда: советник поговорит с ним о его здоровье и работе, просмотрит записи в компьютере и отпустит его, пожелав продуктивной работы. Салем присел в кресло и притих, боясь спугнуть удачу.

- Здравствуйте, господин Салем. Как ваши дела, как здоровье? – советник задавал дежурные вопросы, не глядя на посетителя.

- Здравствуйте, господин советник. У меня все хорошо, работа в полном порядке, чувствую себя отлично. – бодро затараторил Салем.

- Как работают ваши фильтры? Что говорят врачи? – советник задавал вопросы, наверняка уже зная ответы на них. Пролистывая досье Салема на компьютере, он читал все рекомендации и доносы, полученные за прошедший месяц.

- Все нормально, врачи довольны моим состоянием здоровья. Фильтры работают нормально, только слегка засорились. Надо их прочистить и обратно поставить. Да, да, наверняка, они их же и поставят назад. А что? Я их не мог испортить, мое тело работает исправно! – голос Салема становился громче и смелее. Он сам начал верить, что причина всех сбоев и неполадок в работе фильтров – это сами фильтры.

Советник угукнул и продолжал читать досье. Видимо, информации в нем накопилось много и вопросов больше не последовало. Молчание затянулось и Салем начал нервничать.

- Дорогой, господин Салем, - голос советника стал звучать мягче. – я изучил ваше досье и после всех размышлений вынужден вам отказать в продолжении медицинской страховки и продления жизни. Спасибо вам за то, что были хорошим гражданином нашей страны. Мы будем вечно помнить о вас и вашем вкладе в прогресс человечества. Наступил счастливый момент вашей жизни, и я вас поздравляю - вы получаете право уйти на покой!

На лице советника появилась самая настоящая улыбка. Он был счастлив, что ему выдался шанс проводить древнего на покой, словно это была самая почетная миссия на земле. Салем был так ошарашен этим известием, ведь он уже был почти уверен в том, что ему дадут разрешение на продление жизни, что не мог произнести ни слова. Советник долго тряс ему руку, потом засунул ему какой-то документ в руки и вытолкнул в другую дверь. Салем попал в просторный зал, заполненный белым светом. Сладкий цветочный запах, казалось, лился с потолка, усыпляя бдительность и притупляя чувства. Салем постепенно стал приходить в себя, понимая, что с ним произошло то, чего боятся все древние. Его списали! Списали со счетов, вычеркнули из жизни, даже не приняв во внимание то, что он делал для общества! «Ведь я был одним из первых строителей куполов, я не жалел своих сил и здоровья для будущего наших детей. Этот сукин сын – советник, еще, небось, под стол ходил, когда я рисковал своей жизнью в радиоактивных развалинах!» - слезы жалости к самому себе навернулись на глаза. Салем все еще стоял посреди огромного зала, зажав подмышкой пластиковый документ, врученный ему советником. «Куда же я теперь? Что будет со мной? А как же мои вещи, квартира, работа?» - постепенно осознание того, что все кончено стало приходить к Салему. Что квартира, что работа? Все это не его собственность. Все это – видимость его жизни. На самом деле, квартира – это маленькая клетушка, ячейка в большом улье, такая же, как у всех, со стандартным набором мебели. Работа? Придет другой на его место и будет делать тоже самое, что и он, не хуже и не лучше. Салем уйдет из общества, но в жизни общества ничего не изменится. Все останется на своих местах. Люди будут ходить на работу и с работы, не замечая, что одним древним на дорожке стало меньше. Коллеги по работе переключат свое внимание на более молодого, который только вступает в возраст древнего, и будут зорко следить за его работоспособностью. Даже детей у Салема нет, которые вспомнят о нем, посмотрят его фотографии, поговорят о его жизни и привычках. Сквозь слезы он посмотрел на пластиковый лист: золотым тиснением были выведены слова благодарности за то, что он жил и был полезен обществу. Ничего о нем самом, все безлико и стандартно, словно жил не человек, а робот. Всю свою жизнь Салем трудился, не жалея сил и не думая о будущем, а сейчас его просто выкинули. А как же знания, опыт, воспоминания, в конце-то концов? Кто-то же должен рассказывать молодым о прошлом, о том, что люди когда-то потеряли. Но нет, нынче в моде прогресс. Кому нужны воспоминания древнего о природе, лесах и животных, когда все можно приобрести в магазине игрушек и искусственной флоры и фауны. Скоро люди сами станут ненастоящими, и эмоции их будут фальшивыми. И не надо ядерной войны или инопланетян. Человечество просто изживет себя, как вид. Останется только оболочка и внешний вид, а внутри у всех будут бесчувственные роботы. Салем вытер слезы и оглянулся. Надо идти. В стене напротив он увидел дверь, которая легко поддалась при нажиме. Зажмурившись, он посильнее толкнул ее и шагнул в неизвестность.

Сильный удар по голове и неожиданная боль в ноге свалили Салема на землю, лишив равновесия. Боль, смешавшись с эмоциями, вырвалась наружу рыданиями, перехватывая дыхание. Наверное впервые в жизни Салем плакал, не скрывая и не сдерживая слезы. Рыдания вырывались из груди громкими стонами, слезы текли по лицу солеными струями. Вволю наплакавшись, Салем затих, изредка всхлипывая и вздрагивая всем телом. Слезы помогли смыть все тяготы и мысли последних дней, а может и лет. Он вновь почувствовал себя маленьким ребенком, так легко и светло стало на душе. Вытерев последние слезы, он оглянулся и замер от удивления. Он сидел на опушке огромного леса. Позади него стояла белая пластиковая стена купола, в которой была видная дверь, через которую он вышел. Она вся заросла огромными корнями дерева, о которое Салем стукнулся головой и зацепился ногой. Почувствовав жжение в коленке, он закатал штанину и обнаружил порядочного размера ссадину. В голову привычно пришла мысль о домашней аптечке. Но он был не дома, даже не внутри купола! Непривычное и странное для него ощущение, ведь он до сих пор ничего незнал о жизни вне купола. Он так старался быть примерным гражданином, что ни на минуту не сомневался в том, что ему говорили другие: жизни вне купола нет, все отравлено на многие столетия вперед. Подув на ссадину, он опустил штанину и тихонько встал на ноги. Прямо от двери вглубь леса шла узкая тропинка. Салем полумал, что раз тропинка есть, значит по ней кто-то регулярно ходит или шел. Он тихо побрел по тропинке прочь от купола, постепенно начиная узнавать звуки леса, наслаждаясь слабым ветерком, принюхиваясь к забытым запахам прелой листвы. Пусть лес будет радиоактивным – думал он, пусть умрет он от голода и холода, старым, одиноким, но – свободным. Только сейчас, покинув купол, Салем понял, что на самом деле всю жизнь прожил в клетке, не пытаясь освободиться, верил всему, что ему говорили, делал то, что делали все. На полянке, куда он забрел, он увидел знакомые листья подорожника, сорвал один и приложил к ссадине на коленке. От прикосновения свежего листа с толстыми прожилками к раненной коленке, Салем рассмеялся громким и счастливым смехом. С новыми силами он шел по тропинке, которая становилась все шире, пока не почувствовал запах дыма, знакомый с детства. Лес неожиданно кончился и Салем оказался на пригорке, с которого была видна деревня, состоящая из десятка домов. Задохнувшись счастьем, Салем присел на землю, не в силах сделать ни шага. А из деревни, завидев Салема, уже бежали деревенские мальчишки.

- Дяденька, а вы из купола? – обступили они его со всех сторон. Он согласно кивнул, жадно оглядывая их чумазые мордашки. Не спрашивая больше, мальчишки постарше подхватили его под руки: - Пойдемте, дяденька, вам отдохнуть надо и поесть.

На негнущихся ногах Салем ковылял вслед за бегущими впереди мальчиками. Из домов навстречу выходили жители, улыбались, похлопывали по плечу, трясли руки в приветственном рукопожатии. Салем умер, когда вышел из купола, чтобы возродиться снова. По всей деревне были слышны голоса мальчишек, кричащих во все дворы:

- Встречайте, встречайте, к нам дедушка пришел!