Одиннадцатое Сентября Действительно ли ты, святой Коран, Для многих нас, “неверных”, недоступный, Оправдываешь утренний таран - Армагеддона призрак, день наш судный? День, разделивший мир две беды, Два лагеря, две чётких острых грани, Две философии, две догмы, две судьбы... Неужто всё оправдано в Коране? И если нет, то почему тогда, Ликуют так сердца рабов Ученья? А если да, то почему беда Не вызвала лавины отреченья От мракобесия, разрушившего Храм, Самоубийц, воспитанных не нами? В чём твоя святость? Подскажи, Коран, Кого простить, кого считать врагами? Раненый Флаг Я вижу флаг, простреленный в упор. Пробоины на звёздах от картечи. Я чувствую величье и позор, Пока сгорают плачущие свечи В руках людей, оставшихся в живых, В глазах детей, вопросы задающих, В сердцах у тысяч близких и родных, Похоронивших веру в день грядущий, Уже не ждущих возвращенья тех, Кто замер под руинами свободы... А люди по привычке смотрят вверх, В пустое дно больного небосвода. Стою, седея, в сумерках стихий На сквозняке печального ответа. Сочатся бело - красные стихи. Свеча мерцает под порывом ветра. Точка зрения Сквозь щели фанатизма и юдоли Глаза глядят воинственно на мир. И в средостеньи гнева, в центре боли Взывает к миру умудрённый Пирр. Но варвары со смертью под полою Насилуют цивилизаций суть, А в униформе юноши – герои, К спасению прокладывают путь. Узоры горя танки вышивают По каменистой святости холста. Слепой пророк уже стоит у края Над пропастью висящего моста. Кто Гордиев рассечь посмеет узел Под стон неодобрения толпы? Надеяться на Бога или Узи? Молиться?! Бросить в бой полки?! Так было Дробил барабан колыбельную нам, И солнце площадно палило нещадно, И кто-то из тех, для кого лишь успех, У траурной урны гогочет безумный. Рубили сплеча, разрешенья ища, Тащился обоз непотраченных слез, В небес синеве плавал лёд на Неве, Грозой грохотал гоготальный хорал. У быстрого разума доводы разные, Горело в пыли содержанье земли, Черпали вонючую жилу живучую, И Богу досталось - так нам гоготалось. Пахали грехи у морей, у реки, Уже не простится взрывная частица, Природа устала начать всё сначала, И всё, что осталось, то гоготу малость. Звуки на острие Я хочу, чтоб к штыку приравняли перо... В. Маяковский Футуристы к штыку приравняли перо. Может, вправду, перо заслужило того?! Звуки Жизни нанизаны на остриё И судьба раскрывает партитуру её. Нереальность метафор, убиения факт, Из прокола в душе хлещет бешенный такт, Словно дым, над побоищем стелется страх, И словами залечат уцелевших в боях. Поражение Шумно правит бал мирской Сатана, А поэту-лирику давит грудь. И межой проложена белизна, Что зовется издавна: Млечный Путь. Там кисельно пенятся берега, Там ладьи плывут в молоке. Моя жизнь прекрасному отдана, Не продам и часть ее Сатане. Мне перо гусиное и чернил И бумаги лист, чтоб писать... Я вам столько россыпей сочинил, Звал потрогать их, посчитать. Но напрасна боль моя — суета. И звучит то реквием, то хорал. Люди гибнут радостно за металл — Значит... я Ему проиграл. Воспоминание о прошлом Бутылок горлышки, как шпили былых традиций. О том, что люди перепили, расскажут лица. По улицам крадётся скорбь в броне улитки. Вдоль тротуаров жмётся скарб - так, пережитки. Приходят образы во сне, звонит будильник. У Достоевского в окне горит светильник. | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
