Воробьиное семейство облюбовало редакционный кондиционер для домашнего очага еще по весне. Все мои попытки прогнать их (шуршащий полиэтиленовый пакет, разрезанный на полоски и подвязанный к кондиционеру, наподобие огородного пугала, постукивания и покрикивания, неожиданное включение агрегата) завершились полной и безоговорочной победой воробьёв. Наверное, в тот момент в их представлении я была олицетворением тупой и безжалостной силы, злым роком, с которым бесполезно бороться. Когда я в очередной раз стучала кулаком по кондиционеру, они перепугано выскакивали откуда-то из его внутренностей и, усевшись на ветке туи, хлопотливо переговаривались, опасливо поглядывая на меня глазами-бусинками. На своем воробьином языке они наверняка сетовали на горькую воробьиную судьбу, на неопределенную будущность своих еще не рожденных крошек, на жизнь, которая так сурово обходится с ними. И вот они одолели судьбу (то есть меня). Мне надоело стучать и кричать, и я махнула на них рукой. Кондиционер пока еще тарахтит, воробьи в кондиционере пронзительно громко празднуют победу и обильно удобряют подоконник. Я представляю, как воробьиха-мама, налетавшись за день за червячками, уютно устроившись на металлических потрохах моего кондиционера, учит подрастающую детвору терпению и настойчивости. Терпению и настойчивости. «Что нам с папой пришлось перенести! Как нам было трудно и страшно! Как мы боролись! И мы победили! И теперь у нас такой замечательный дом! Правда, немножко шумно, зато нет кошек». Ну и так далее и тому подобное. Дети слушают, разинув рты, восхищаясь мужеством и изворотливостью родителей, и дают торжественное обещание, когда вырастут, пойти по родительским стопам. А значит, моему кондиционеру рано или поздно наступит конец. Иногда я подхожу к окну и наблюдаю за суетливой семейкой непрошенных соседей. Они радостно суетятся, снуют туда-сюда. Бывают дни, когда мне хочется взять рогатку и испортить им завоеванный праздник. Но чаще я просто смотрю на них, не вмешиваясь в мирное течение их маленькой жизни. Ведь я для них – олицетворение судьбы, почти божество, грозное и беспощадное, которое вдруг сменило гнев на милость, и теперь они счастливо поют мне благодарственные гимны, прославляя мое милосердие. И что мне остается делать? Поддерживать гармонию воробьиной жизни. Иначе, как мне обращаться к моему Богу со своими просьбами, надеждами и горестями?