Я попала в дом Михаила Исаевича и Лидии Николаевны зимой 1982 года. Меня тогда пригласили работать в вокально-инструментальный ансамбль «Золотая середина» от Ульяновской областной филармонии, а к Михаилу Исаевичу мы приехали вместе с нашим руководителем Юрием Капланом за песнями для новой программы. Для двадцатилетней девчонки, делающей свои первые шаги на профессиональной сцене, оказаться в доме известного поэта-песенника было настоящим чудом, подарком судьбы и огромным испытанием. Было страшно до безумия, тряслись руки и ноги, пересохло горло. Но от невысокого человека, открывшего дверь, исходило такое поразительное обаяние и тепло, его улыбка была настолько доброжелательна, что страх тут же улетучился. Нам предложили чай, который моментально организовала Лидия Николаевна, а после мы долго сидели и перебирали листки с текстами песен, которые нам показал Михаил Исаевич. Это было мое первое знакомство с потрясающей парой - Михаилом Исаевичем Таничем и Лидией Николаевной Козловой.

Двадцать пять лет прошло с тех пор. Больше половины моей жизни. И в течение этих лет именно судьба (по-другому я это никак назвать не могу) неизменно приводила меня к этим чудесным людям. Сначала наши встречи были связаны с песнями, а последние восемь лет Михаил Исаевич и Лидия Николаевна стали для меня по-настоящему родными людьми. Михаил Исаевич в некотором роде заменил мне отца, который ушел из жизни в 1999 году.

Вторая наша встреча состоялась в 1986 году. В то время я уже пела в группе «Проба 1000», которой руководил Алексей Познахарев. Лёша сам писал музыку, а тексты в то время мы с ним пробовали писать вместе. Тексты были далеки от совершенства и с таким материалом как-то заявить о себе широкой публике не получалось, хотя в музыкальных кругах группа «Проба 1000» была уже довольно известна по первым двум магнитоальбомам. Как-то, перелистывая старую записную книжку, я нашла номер телефона Танича и предложила Лёше позвонить ему. Алексей долго отнекивался, мотивируя тем, что такой известный человек и разговаривать с ним не захочет, но после длительных уговоров решился и набрал номер телефона. Танич сразу назначил нам встречу, чем привел Алексея в состояние легкого шока. Снова скатерть-самобранка на кухне, знакомство, разговоры и общение, результатом которого стало рождение двух песен «Вера-Верочка» и «Матрешка». Именно с этими песнями «Проба 1000» стала бронзовым лауреатом на конкурсе молодых исполнителей «Золотой камертон» в 1987 году. Но сначала… Сначала Михаил Исаевич устроил нам своеобразный экзамен. Он попросил нас спеть на юбилее, тридцатилетии их совместной жизни с Лидией Николаевной! Да еще не просто песню, а «Снег кружится»! И не просто спеть, а спеть по-своему, не так, как ее пели «Верасы»! Да еще и без микрофона! Мы с Алексеем очень долго репетировали, искали свою манеру исполнения, кажется, выверяли каждую ноту. Но все равно было очень волнительно. Помню, когда я пела, ноги отказывались стоять. Было полное ощущение того, что ко мне подключили электрический ток. Гости (все очень известные люди, которых я раньше могла видеть только по телевизору) слушали очень внимательно и после того, как звуки рояля затихли, наградили нас громкими аплодисментами. Как я дошла до стола, я не помню. Леон Измайлов, сидевший за столом рядом со мной, наклонился и сказал: «А я и не догадывался, что со мной рядом сидит такая замечательная певица». Тогда же в 1987 году моя жизнь резко изменилась. Я ушла из «Пробы 1000», стала петь в рок-группе «Примадонна», а спустя три года оставила сцену и уехала жить в Подмосковье. Я выпала из столичной и музыкальной жизни почти на восемь лет.

В 2000 году я снова решила вернуться в музыку, и, естественно, встал вопрос о репертуаре. Первый человек, о котором я подумала, был Михаил Танич. Сначала я побаивалась звонить. Прошло столько времени, и Михаил Исаевич мог просто не вспомнить, кто я такая. Но я все же решилась. Поразительно, но меня не просто вспомнили, но и искренне обрадовались моему звонку и сразу пригласили в гости. Мое возвращение на сцену не состоялось, хотя я и записала две песни на стихи Танича, но с тех пор я периодически бывала у них. Приезжала поделиться радостями, попросить совета в каких-то жизненных ситуациях. И всегда находила поддержку и родительское тепло.

Фантастическое чувство юмора и оптимизм Михаила Исаевича, его неописуемый магнетизм, способность выразить свое мнение по любому вопросу честно и откровенно, но так, чтобы не ранить, не обидеть собеседника, потрясающая красота, женственность и хлебосольность Лидии Николаевны, их умение найти всегда нужные слова, думаю, и притягивали к ним такое огромное количество людей. Когда бы я ни появлялась в их уютной квартире, буквально через десять минут был накрыт стол! Для меня всегда оставалось загадкой, как Лилия Николаевна умудряется с такой скоростью это делать… Я приезжала с неизменным букетом цветов, тортом и бутылкой коньяка. Михаил Исаевич открывал дверь и говорил с улыбкой: «Опять бутылку притащила?» Я кивала в ответ. А потом мы втроем долго сидели за столом, и я обычно рассказывала, что у меня произошло в жизни за время, пока мы не виделись. Именно Михаил Исаевич и Лилия Николаевна поддержали меня в моем литературном творчестве. Именно к ним я приехала, когда мне было очень плохо. Именно они помогли мне посмотреть на сложную жизненную ситуацию с другой точки зрения, а Михаил Исаевич по-отечески отругал меня, встряхнул и просто приказал, чтобы я не смела размазываться и взяла себя в руки. И мне эта встряска действительно пошла на пользу. А когда я сказала, что больше не верю в любовь, он прочитал свои новые стихи, посвященные Лидии Николаевне. Потрясающие! Полные любви и нежности. А потом прочитал много других, таких же потрясающих стихов и со смехом сказал: «Мне кажется, что в меня вселился дух Пушкина! Я стал писать классные стихи! А веру терять нельзя! Все у тебя еще будет хорошо!» А когда я уходила, он тихо произнес: « Инна, ты выросла у нас на глазах, и ты нам, как дочь. Мы рады тебя видеть в любое время суток». Действительно, они знали обо мне намного больше, чем мои собственные родители…

Перед пятидесятилетним юбилеем их совместной жизни, Танич и Лидия Николаевна заметно нервничали. Я ненадолго заехала к ним домой, и Михаил Исаевич потихоньку мне обиженно пожаловался: « Лидочка ругается на меня, ругается… Я бегаю, бегаю, чтобы все организовать…», и тут же со вздохом добавил: «Но она себя неважно чувствует. А должна быть красивой и хорошо выглядеть. И это правильно». Они были очень красивой парой. И так нежно и трепетно друг к другу относились что, глядя на них, действительно укреплялась вера в то, что на свете есть Любовь. Настоящая. Красивая. Нежная и трепетная. Верная и преданная.

Я узнала, что Михаил Исаевич в реанимации из сообщения по радио и сразу же позвонила Лидии Николаевне. Почему-то не было ощущения того, что на этот раз Танич не выкарабкается. Уже были разные ситуации, но его феноменальное жизнелюбие и борцовский дух всегда побеждали болезни. Он и на этот раз сможет!

Лидия Николаевна сказала, что к нему никого не пускают и навестить его разрешат только тогда, когда переведут в обычную палату. А на следующий день его не стало. Так же, как и моего папы. Тоже в апреле, и тоже ночью. Не стало человека, которого я любила, как второго отца.

Когда уходят близкие люди, сначала кажется, что ты теряешь часть своей жизни. Но потом приходит осознание того, что это не так. Они никуда не исчезают. Они с нами. Они просто оставляют свою физическую оболочку. Но они навсегда остаются рядом с нами, в душе, в сердце, в воспоминаниях. Они так же продолжают дарить нам свою любовь и тепло.

17 апреля исполняется год, как не стало Танича… Фотография Михаила Исаевича стоит у меня на столе. Он улыбается своей неповторимой Таничевской обаятельной улыбкой и продолжает жить. А я так же продолжаю с ним разговаривать, советоваться… И еще у меня есть бесценный подарок. Последний сборник стихов Михаила Исаевича Танича с дарственной надписью: «Коллеге – на суд!»