Что хочет автор. Литературные конкурсы

Занавес открывается. Подъезд «хрущобы» с прилегающим уголком двора. Неровная кирпичная кладка стены; плотно задекорированные тюлем и прочими занавесками окна двух нижних этажей (на первом, к тому же, и решетки); покореженные металлические оградки, выкрашенные синей краской; у подъезда – тяжелая парковая скамейка (чугунные литые боковины,- между ними, собственно, сиденье, набранное из разноцветных брусьев квадратного сечения со скругленными углами; впрочем, многие брусья сломаны или отсутствуют); рядом вяло дымится доверху забитая отбросами урна. К подъезду ведет потрескавшаяся асфальтовая дорожка, вздыбленная, а в паре мест и взорванная могучими корнями растущего поблизости старого тополя.

На дорожке лежит бумажник. Кругом – ни души. Нарастающий гомон детских голосов; сцену бегом пересекают мальчики в последовательности; П а у л ю с, Н и к и т а, Я н и с; Янис видит бумажник; заинтересовавшись было, замедляет бег. Но искушение осалить кого-либо,- чтобы не водить самому,- сильнее,- и мальчик снова припускает вслед за остальными.

У края сцены Янис (остальные уже убежали), налетает на А н н у В а с и л ь е в н у, нагруженную доверху набитыми хозяйственными сумками.

Анна Васильевна (изумленно, вслед мальчику). Ах ты!. Смотри-ка: чуть с ног не сбил – и даже не оглянулся! (Сама с собой) Итак, на чем мы остановились… Минус квартплата… Звонок племяннице в Тулу… «Молнию» в сапог вставила… Продукты… И что мы имеем в остатке?.. А ничего мы не имеем.

Приблизившись к подъезду, замечает бумажник; останавливается, озирается вокруг: никого. Помедлив,- делая явное усилие над собой,- продолжает свой путь. Входит в подъезд и скрывается за дверью; Слышны (усиленные динамиками) шаркающие шаги, одышка уже не молодого, усталого человека. Все стихает. В полном молчании и бездействии проходит минуты три.

Дверь подъезда приоткрывается; осторожно выглядывает Анна Васильевна (уже без сумок и даже успевшая переодеться в домашний халатик); она видит все ту же картину: бумажник – на месте,- никто его не забрал и не пытается. С неожиданной для ее возраста прытью Анна Васильевна бросается к бумажнику, хватает его - и ныряет с добычей в подъезд. Усиленное динамиком, слышно торопливое цоканье каблучков,- по звуку принадлежащих дамским туфелькам. Эти шаги – гораздо «моложе».

Вбегают Никита, Паулюс и Янис (Паулюс и Янис говорят с акцентом).

Паулюс. Ну, и где?

Янис. Вот, здесь он лежал (показывает).

Мальчики подходят и смотрят туда, где еще секунд тридцать назад лежал бумажник.

Паулюс. Ну, значит, его нашли,- все в порядке.

Никита (с горечью). Глупый ты, Паша, - все в порядке!..

Паулюс (невозмутимо). Что не так?

Никита. …Одному нагнуться лень было,- посмотреть, что в кошельке,- другой теперь радуется, что его нашли!..

Паулюс. Я не радуюсь,- мне, вообще-то, все равно.

Никита. Ему все равно!.. Кошелек – «тю-тю»,- а ему все равно.

Янис (робко). Но это все-таки не наш…

Никита (перебивая). Мы его первые нашли!

Паулюс (говорит солидно, веско, по всей видимости, он у мальчиков – за главного). У нас дома не принято забирать себе,- если нашел чужое. Нужно отнести в полицию.

Никита. Вот и ехайте к себе домой!.. Чего ваши родители сюда приперлись?!

Паулюс. Ник,- я тебя и в третий раз могу побить, если ты будешь…

Никита (перебивает). Я брату скажу!

Янис. Нечестно, нечестно! У Паулюса тоже старший брат есть,- в вашем университете учится,- а разве Паулюс ему когда-нибудь на тебя жаловался,- на то, что ты о нас говоришь?!

Никита (тоном ниже). А чего вы все не по-людски делаете! Вот что тебе стоило кошелек поднять!..

Паулюс. Не ори.

Никита. А чего он не поднял?.. Отнес бы в нашу милицию,- раз уж так!..

Паулюс. Нет кошелька – нет проблемы. Давайте лучше я теперь буду царь, а вы – мои рыцари (мимикой и жестами изображает царя).

Никита. Все время ты – царь!..

Паулюс. Ну, а кто еще? Янису рыцарем интересней,- а ты,- когда был царем,- только нас в бой посылал,- сам в шатре сидел,- а царь должен быть впереди своего войска!..

Никита. Нашим царем может быть только русский.

Янис. Нет, не так! У вас царем если кто станет,- хоть немец, хоть грузин,- все равно,- сразу русским начинает считаться,- по телевизору про это говорили!

Паулюс (важно вышагивая). Я буду русский царь Павел Первый.

Никита (с вызовом). Павел Первый уже был!

Паулюс (спокойно). Значит, я буду русский царь Павел Второй. …Ой вы гой еси, мои рыцари,- русские чудо-богатыри! (становится в позу). На вас, добры молодцы, уповаю!

Действие второе.

На сцене – со вкусом, но бедно и скудно обставленная комната. Ее окно выходит во двор, в котором разыгрывались вышеописанные действия (квартира на первом этаже); за окном – крики играющих детей.

В комнате – Анна Васильевна открывает бумажник; делает неосторожное движение,- и на пол высыпается ворох разноцветных пластиковых прямоугольничков: это – кредитные карты. Анна Васильевна хочет их собрать, но тут ее вновь заинтересовывает содержимое бумажника; она роется в его отделениях,- вынимает густо исписанную бумажку; выворачивает бумажник - так, что видно: он пуст; приседает на корточки, собирает карты в бумажник.

Внезапно выпрямляется; подходит к столу и раскладывается на нем карты; расправляет бумажку, водит по ней пальцем.

Анна Васильевна (сверяясь с листком). Так… Тридцать шесть – девятнадцать… Это вот отсюда… Угу… «Виза».. Столичный Банк Сбережений… Это – отсюда… Ага… Надо же – «Двенадцать – ноль семь». Бывает же такое!.. (Пораженная, поднимает глаза). Нет,- ну это же надо: накануне для рождения находишь такую вот финтифлюшку,- да еще и номерок прилагается,- который как раз и есть число и месяц этого самого рождения… Так не бывает!.. (помедлив) И, однако же,- вот оно… (рассматривает карточку) Значит, вот как выглядят современные счастливые билеты… Ну что ж, с тебя и начнем!

За окном – особенно громкий и резкий крик. Анна Васильевна вздрагивает, роняет все на пол, бросается к окну, распахивает его и перевешивается через подоконник. Зрители могут убедиться, что ноги и зад у Анны Васильевны, несмотря на возраст, почти «в полном порядке». Анна Васильевна выговаривает невидимым детям (они снаружи, под окном). Весь диалог усилен динамиками таким образом, чтобы можно было слышать ответы детей.

Анна Васильевна. Вы что же шумите так, молодежь?

Голос Никиты. Мы играем.

Анна Васильевна. Ну, кто ж так играет!.. Вот ты… Тебя как зовут?

Голос Яниса. Янис.

Анна Васильевна (заинтересовавшись). А как фамилия твоего папы?

Голос Никиты. Они – прибалты!

Голос Яниса. У папы фамилия такая же, что и у меня,– только вот этот тип обзываться сейчас будет!

Голос Никиты (удаляющийся). Примесь! Примесь! (Звук бегущих ног).

Анна Васильевна. Янис, подожди! Мальчики, куда вы… Стой! Подожди!.. Хоть ты-то не убегай. Это, в конце концов, невежливо…

Голос Паулюса. Примас его фамилия. А моя – Паулюс Батайтис… Вообще-то, у нас совсем тихая игра, только иногда громко бывает…

Анна Васильевна. Значит, друга твоего Ян Примас зовут… Может быть, я ошибаюсь, но, кажется, был такой король Ян Примус, что означает «Первый»... Его именем еще назвали какую-то пивную*…

Голос Паулюса. Нет, это был не Янис. Янис даже понарошку не хочет быть королем,- его очередь уже сколько раз бывала!..

Голос Никиты (запыхавшийся). Паш, побежали! Там какие-то с соседней улицы к Яну пристают!..

Голос Паулюса. Извините, нам надо… Мы больше не будем тут шуметь. (Удаляющиеся звуки бегущих ног).

Анна Васильевна закрывает окно. У нее очень усталый вид.

Действие третье.

Снова – во дворе, у подъезда. На скамейке сидят Никита, Янис и Паулюс. У всех троих довольно потрепанный вид, но, кажется, это не очень их беспокоит.

Никита (Паулюсу). Да… Здорово ты дослал тому, с губой!..

Паулюс (задумчиво). У нас дома раньше никогда много на одного не нападали: папа рассказывал, когда он был таким, как я, у них во дворе всегда один на одни бились… Это уже потом, когда русские приехали жить, появилось такое…

Никита (с вызовом). Мой папа тоже рассказывал, что в детстве они только один на одного дрались,- так что русские тут не причем, понял!

Паулюс (спокойно). Ну, может, и не русские… Может, инопланетяне такую традицию занесли,- вполне вероятно.

Янис (внезапно подпрыгнув на месте от пришедшей ему в голову мысли). Слушайте, это она!

Никита. Кто?.. Чего?

Янис. Эта тетка!.. Когда я вас догонял,- после того, как кошелек увидел,- я с ней тогда столкнулся, у самого подъезда,- неужели не помните?!

Паулюс. Да, было дело…

Янис. Больше там никого и не было! - Выходит, она взяла!

Паулюс. Значит,- она потеряла,- а потом вернулась и нашла,- все в порядке.

Никита (с неожиданной горячностью). В порядке?! Она с полными сумками шла к подъезду! Как она все это могла накупить,- если кошелек потеряла?! Денежки-то в кошельке носят!

Янис. Точно!

Никита (чуть не плача) …Подобрала наш кошелек,- так еще и зубы заговаривает!..

Паулюс. Но это не наш кошелек!

Янис. Что ты повторяешь!.. Теперь какая разница?!

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Те же; кроме них:

А л е к с е й - молодые люди, без определенных занятий, примерно по 25 лет.

Ф а л ь ц е т - криминальный авторитет, 51 год.

Б о м ж и х а.

Д в а м о л о д ы х ч е л о в е к а.

Е щ е д в о е м о л о д ы х л ю д е й.

Т р и б а н к о в с к и е о п е р а ц и о н и с т к и.

Г е н. д и р е к т о р б а н к а.

Действие четвертое.

Все тот же подъезд. Играют знакомые нам мальчики. Через динамики - шум приближающегося и совершающего маневр автомобиля, заглушаемого двигателя. Входят Ф а л ь ц е т и Д р о н (Дрон одет в вызывающий блайзер,- который сидит на нем, как коробка от обуви на футбольном мяче; он суетится вокруг Фальцета,- тот держит себя просто, с достоинством; Фальцет одет скромно – в ничем не примечательный костюм-двойку; под пиджак надет джемпер). Дети отходят в сторону и смотрят на пришельцев во все глаза.

Дрон (детям). Ну-ка, пацанва, брысь отсюда! (Дети шарахаются, но далеко не отходят).

Фальцет (вполголоса). Я сейчас на тебя так брызну,– утонешь… Хочешь, чтобы дети обиделись,- а, баклан? (Дрон смущен и явно напуган; он чешет в затылке; Фальцет смягчается). Ладно, проехали… Поднимайся к Дмитрию. Еще раз тебя прошу: спокойно… Мне не нужно, чтобы он тебе с испугу наговорил, чего не было. И не спеши. Я тут пока с ребятишками пообщаюсь.

Дрон. Ага, Фальцет, я понял (скрывается в подъезде).

Фальцет, не глядя на детей, неторопливо достает пачку «Lucky Strike», зажигалку,- закуривает; с наслаждением втягивает дым и выпускает его через ноздри. С полуприкрытыми веками, с мужественным профилем (в этот момент на Фальцета, плавно усиливаясь, падает персональный конус света,- буквально представляя его в выгодном освещении),- Фальцет необыкновенно красив. Мальчики глядят во все глаза. Наконец, Фальцет переводит взгляд на детей и останавливает его на Янисе.

Фальцет (с жесткой улыбкой кинематографического ковбоя). Как жизнь, парни? («Парни» смущенно улыбаются, не зная, что ответить). Ты кто?

Янис. Ян Примас.

Фальцет (не расслышав, пораженный). Ты – Примус? Вы что, в шалман играете?.. Чувствую, чего-то я не догнал…

Паулюс. Его зовут Ян, а фамилия – Примас. Мы играем в Россию. Я – император России Павел II, а это (указывает на Яниса и Никиту) мои министры.

Фальцет (смущенно чешет в затылке). Извини, брат, не признал. А я и думаю, откуда вы, в вашем возрасте, про примусы знаете,- их и не делают давно…

Никита. А что такое примус?

Фальцет. Ну-у… Как тебе объяснить… Понимаешь… Когда я был таким, как вы,- ну, может, чуть постарше,- отец мне говорил: «Запомни, Федор…»,- это меня так зовут,- Федор Альбертович,- так вот, он мне говорил: «Никогда, ни при каких обстоятельствах, не делай одной вещи…» (Фальцет взглядывает на Никиту). Знаешь, какой?

Никита. Не-а.

Фальцет (Паулюсу и Янису). А вы?

Паулюс. Мы тоже не знаем.

Фальцет (победно). Эх, ты,- а еще император! Он говорил мне: «Федор! Никогда, ни при каких обстоятельствах не болтай о том, чего ты сам не знаешь хорошенько!» (внезапно интимно) …Давно это было, парни,- я уж и не помню про примусы… Пацаном тогда был, как вы… Помню, что это такой аппарат небольшой, чтобы еду на нем готовить,- вроде керосин еще для него покупали, он на керосине работал… (Янису) …Я прямо испугался, когда ты мне сказал, что ты примус,- думаю,- вот так номер, у парня не все дома!..

Янис. Конечно, не все: меня-то самого дома уж точно нет сейчас. Ну, и папа на работе.

Фальцет (смеется). Да нет,- это так говорят,- «не все дома»,- про людей, у кого с головой не все в порядке… А у тебя,- оказывается, просто фамилия такая… Ну, и что же. У меня, например, тоже фамилия необычная,- что ж мне теперь, плакать, что ли!..

Никита. А как ваша фамилия?

Фальцет (лукаво). Много будешь знать,- можешь соскучиться. «Болтун – находка для шпиона!», - слыхал такую пословицу?

Никита (улыбаясь до ушей). Ага! Мне брат каждый раз говорит, когда я болтать начинаю,- а он к занятиям готовится… Он учится, брат,- в университете…

Фальцет (старательно изображая заинтересованность). Значит, старший брат, говоришь?.. Хорошо, когда старший брат имеется… Я вот один был у отца с матерью,- во дворе-то от старших частенько перепадало на орехи,- и заступиться некому!..

Никита (пренебрежительно). А! Брат тоже не заступается,- ему некогда, у него невеста – Мария. А его самого - Дмитрий зовут.

Фальцет (оживляется). Дмитрий, говоришь?.. У меня есть один знакомый в этом доме,- тоже Дмитрием зовут… Михайлов его фамилия.

Никита (разочарованно). Не-е, мы – Ипостасовы… А Михайлов Саня у нас в классе зато учится… Но у него нет старшего брата.

Фальцет (облизывая зубы, во все глаза глядя на Никиту). А тебя как зовут?

Никита. Никита.

Фальцет. Слушай, Никита, скажи мне, пожалуйста,- как старому знакомому,- скучно, наверное, живется в вашем дворе? - тишь да гладь, ничего не происходит,- тоска зеленая!.. Скажешь, нет?

Никита (пожимает плечами). Мы – играем, нам – не тоска…

Фальцет (как бы мечтательно). Да-а… Вам, ребятишкам, хорошо: ни забот, ни хлопот,– играй себе… А вот у меня детство было веселое, послевоенное,– каждый день что-нибудь происходило: то Витьку трамваем ногу оттяпает по самые помидоры; то ребята в развалинах боевую гранату найдут,- и сразу двое из них без глаз останутся; то у соседа-куркуля с подоконника клетку с певчим щеглом уведут… Или вот, например…

Никита (возбужденно перебивает). А у нас зато вчера прямо на этом месте (показывает) кошелек нашли с деньгами!

Фальцет (с деланным безразличием). Что,- и ты там был? Сам видел?

Никита. Ага!

Фальцет. И что, большие деньги?

Янис. Ничего он не видел. Может быть, там и денег-то никаких не было.

Фальцет (обеспокоенно). А чему же в кошельке быть, если не деньгам?

Паулюс. Мы мимо бежали,- Янис увидел кошелек, но было не до этого,- и он кошелек не тронул. Потом нам сказал,- мы вернулись, а кошелька уже нет. И что внутри, неизвестно.

Фальцет. М-да… ну, а что бы вы сделали, если б в кошельке деньги оказались?

Никита (возбужденно). Я бы купил игровую приставку к телевизору,- а еще…

Паулюс (перебивает) …А еще у тебя отобрали бы все в первом же магазине, позвонили бы твоим родителям,- и потом все вместе стали бы выяснять, где ты эти деньги взял,- это во-первых! А во-вторых,- мы бы не стали смотреть, что в кошельке. Мы бы отнесли его в милицию.

Янис. Да,- а там бы нашли хозяина!

Фальцет (проникновенно). Вот здесь я слышу речь не мальчика, но мужа! Молодец! Дай «пять» (легонько хлопая Яниса по подставленной ладошке)… (Паулюсу) Молодец, император! Если б я был твоим отцом, я бы знал, что могу тобой гордиться! (Паулюс расплывается в довольной улыбке; Фальцет поворачивается к поникшему Никите) …А тебе, молодой человек, я могу сказать, на правах старого знакомого, только то, что мне в таких случаях говорил мой отец… (всем). Знаете, что он говорил?

Янис. Что, если нашел кошелек, надо отнести его в милицию?

Паулюс. Мы не знаем.

Фальцет (торжественно). В таких случаях мой отец говорил мне: «Федор! Если ты возьмешь себе за обычай пересчитывать чужие деньги, у тебя никогда не заведутся свои!» А мой отец был умным человеком и знал,- что говорить в таких случаях. (улыбаясь). Понял меня, Никита?

Никита (нерешительно улыбаясь в ответ). Понял.

Фальцет. Ну, вот и молодец… Ты не обижайся на меня,- на правду, знаешь ли, бесполезно обижаться,- правда, она всем видна…

Из подъезда выходит Дрон; видит Фальцета в окружении детей; хмыкает про себя ("Прямо "Ильич и дети"!"); осторожно подходит; Фальцет оглядывается.

Фальцет. Подожди, я сейчас… (Мальчикам) Ну, парни,- мы с товарищем уходим. Счастливо оставаться,- приятно было побеседовать!

Янис, Паулюс, Никита (нестройным хором). До свидания!

Фальцет. До свидания, ребята. Давайте, бегите!

Мальчики убегают, Фальцет и Дрон остаются вдвоем.

Дрон. Фальцет, я поговорил… Как ты сказал, спокойно… Он говорит, что ничего не знает… В квартире у него… ну, мы вместе поискали (хмыкает). Типа, под диваном посмотрели… Вроде, нет ничего… Но разве он так скажет,- даже если и нашел… Отдельный разговор нужен, в другом месте…

Фальцет. Что нужно, я разберусь… Обмозговать это дело требуется… Детей видел?

Фальцет. Один из них,- угадай, кто?

Дрон (думает; потом его осеняет. Осклабясь). Че, в натуре, что ли, брат?

Фальцет (довольно). Он самый. Никитой звать. Смышленый пацаненок… Как думаешь, Димка его любит?

Дрон (ржет). Да уж не знаю…

Фальцет. А я знаю: любит… Может быть, сам еще об этом не догадывается, но любит… (пауза). Ну, вот что… Бумажник нашли (Дрон вздрагивает) …Не дергайся пока: во-первых, никто, кроме нашедшего, об этом не знает,- иначе… ну, в общем, понятно было бы… Во-вторых, я так мыслю,- подобрал какой-нибудь лошарик, посмотрел, увидел, что денег нет,- только хренотень какая-то,- и выкинул… (Дрон, нервно хохотнув, оглядывается) Не дергайся, я сказал… Звони ребятам (Дрон достает мобильник, начинает набирать номер),- пусть выяснят,- во сколько и откуда к дому приходил мусоросборник,- на какую свалку потом отвезли все это дело… С шофером пусть поговорят... Местных дворников поставить на уши,- пусть каждую урну, каждый контейнер перевернут,- в случае необходимости подключай своих орлов… Ты – за главного… Ксивы помощников депутатов у вас имеются – пользуйтесь…

У Дрона соединилось. Он говорит по телефону.

Дрон (в трубку). Надир, это я. Общий сбор через час, у подъезда этого... И еще… (передает содержание вводных Фальцета).

Фальцет на переднем плане; он задумчив.

Фальцет (медленно, как бы сам с собой)… А в-третьих, Димочка,- поскольку Алексей приезжал именно к тебе… (Дрону). Дрон!

Дрон (в трубку). Все, бывай! (убирает мобильник, изображает внимание).

Фальцет (жестко). Пока собираются люди,- еще раз поднимись на минутку к Дмитрию и передай следующее: требуется ему… стать очень общительным. Это значит: встретил соседа,- разговори его, покалякай о житье-бытье… Отдельно на тему «что слышно новенького»… Понял?.. Самому ничего не спрашивать,- упаси Бог! Надо сделать так,- чтобы словоохотливые соседи, изнывающие от нехватки общения, сами все рассказали… Не нашел ли кто чего… Не делал ли кто крупных покупок – неизвестно, на какие шиши… Скажи ему: пусть старается. Пусть очень старается,- потому что, если я узнаю о чем-либо интересном из другого источника, то подумаю,- что, видимо, Дмитрий – не слишком серьезный человек… Передай ему еще, что у него замечательный брат.

Дрон (ухмыляясь). Ага, передам… Слушай, Фальцет,- а откуда ты знаешь, что бумажник нашли?

Фальцет. Счастье, милый мой, что теперь я знаю, где его потеряли: вот на этом самом месте (показывает,- Дрон взволнованно озирается,- словно рассчитывая немедленно обнаружить кошелек где-то поблизости)… Алексей-то прав оказался: выйдя из подъезда, полез за сигаретами,- руку в карман, руку из кармана,- долго ли посеять бумажник!..

Дрон. Прав-то он прав,- да что с ним делать-то теперь?

Фальцет. А где он сейчас?

Дрон. Да ему Надир в гараже клизму ставит (ухмыляется).

Фальцет. …Выбросите его потом - за городом… Только потом,- а то пока еще не все понятно… Лично мне такой портач не нужен! …Я вот теперь не знаю, что Ренату скажу,- так, может быть, придется предъявить этого урода…

Действие пятое.

На сцене – фрагмент цокольного этажа фешенебельного офисного здания; слева от подъезда, над которым вывеска «Банк Народного Доверия»,- ниша, в ней – банкомат; перед банкоматом – Анна Васильевна; она готовится воспользоваться кредитной картой.

Анна Васильевна. Ну, счастливый билетик (целует карту), отправляйся на разведку (вставляет; колдует с кнопками)… Ну-ка, что тут у нас? (Разочарованно) О-о, кредит исчерпан, что ли… А,- ну, понятно… Сто пятьдесят рублей… Их оставьте себе «на чай»! (Вынимает карту, выбрасывает в урну, стоящую рядом; поворачивается спиной к банкомату, лицом к зрителям)… Как же так! Не может быть, чтоб такое совпадение ничего не означало! (Пауза). Нет, не может быть! (Решительно запускает руку в урну, извлекает карту; достает из сумочки носовой платок, вытирает; вынимает снова; вставляет карту в щель банкомата; молча нажимает кнопки, оборачивается к зрителям) …Не понимаю, зачем Господу Богу так издеваться над бедной женщиной! Или это искушение?.. Ха! Сто пятьдесят рублей!.. Если бы вообще ничего,- и то б не так обидно было!.. (Поднимает к глазам остальные карточки, которые рассеянно вертит в руке все это время; разворачивает их веером) …Разумеется! "Кредит исчерпан",- милые мои, разномастные,- вы больше не нужны,- прямо, как мы, бедные женщины,- когда из нас выжмут все соки!.. (По одной медленно бросает карточки в урну) …Как подумаешь о бедняжках… Они и существуют-то на свете всего ничего, и пока ничего не ведают об этом свете,- только чуют в себе скрытые резервы и готовы раздавать все, что спрятано внутри,– направо и налево,- раздавать, раздавать… (Выбрасывает последнюю карточку, закрывает лицо руками; медленно идет прочь… Внезапно останавливается, отнимает руки от лица; смотрит в зал совершенно сухими, безумными глазами) …Да, вас бросают, как только вы становитесь не нужны!.. Но разве это всегда означает, что внутри вас действительно истрачено все, без остатки?! Разве не бывает так, что люди расстаются со своим счастьем по недомыслию?! (За спиной Анны Васильевны к урне уже подобралась б о м ж и х а ; она роется в картах; Анна Васильевна, не видя ее, продолжает) …Разве не стоит быть осмотрительнее в своих действиях,– тем более, если очевидна их необратимость?! (Тут она, наконец, замечает бомжиху; бросается к ней и,- слегка помедлив (та имеет уж очень отталкивающий вид),- хлопает ее по спине).

Анна Васильевна. …Э-э… Послушай, милая,- это мое, вообще-то…

Бомжиха (резко оборачивается на голос; изумление пополам со злобой). Ух ты, прыткая какая!.. Мой это участок, мой – уже два года,- а тебя я вообще первый раз вижу!..

Анна Васильевна. Да ты что, родная, рехнулась, что ли,- за свою меня принимать!.. Я по ошибке выбросила! (С неожиданной силой отталкивает бомжиху) Ну-ка, пусти!

Бомжиха (пытается вцепиться в волосы,- но Анна Васильевна раз за разом перехватывает ее руки и - не дает). Ах, по ошибке?! Ну, сучка!.. Предупреждаю… (тут Анна Васильевна, изловчившись, ударяет бомжиху по лицу,- видимо, достаточно удачно,- потому что бомжиха падает; тут же проворно вскакивает и отбегает в сторону)… Погоди,- повстречаю я тебя… (не договорив, убегает).

Анна Васильевна. Фу, гадость какая (достает платок, старательно обтирает руки,- каждый палец в отдельности) …Почему их не денут куда-нибудь?! Проходу уже нет! (Доставая из урны одну карту за другой, поочередно вытирает их платком; последнюю – свой «счастливый билетик» – бросает обратно)… Ну, с тобой-то я точно уже разобралась – ступай… А вот с вами, голубушки, все-таки стоит еще повозиться (поочередно проделывает с картами соответствующие манипуляции, сопровождая их комментариями) …Что здесь? О, это уже что-то! …Пятьсот рублей… Ну-ну… Фу, всего сто! Ну, нет, так нельзя,- как-то некрасиво даже! Двести… Так-ак… (пауза)… Это я что-то не поняла, это – потом (прячет одну из карточек в сумочку) …Опять сто пятьдесят… Так, ну это… (далее без слов торопливо проверяет остальные)… Ну, и Бог с вами! (бросает всю «колоду» в урну; неожиданно весело) Нет – значит «нет»!.. А и правильно: чужого нам не надо!.. (Разворачивается, хочет уйти; вспоминает, хмурясь достает последнюю) …Ну, а ты что меня морочишь? (Снова вставляет ее в банкомат)… Что это значит – «не способен завершить операцию»? Почему не способен? Ты ее и не начинал!.. А сколько у нас тут?.. О, ну все,- доигралась, девочка,- кажется, все испортила… Написано невесть что… Нули какие-то… Все-таки интересно, почему он операцию-то завершить не может!.. Ну, не можешь завершить,– так хоть начни!.. Надо бы внутрь зайти, справиться… (отходит от здания, задирает голову). Да-а… Понастроили, гады, махин на народные деньги… А теперь операцию завершить не могут! (Решительно входит в подъезд банка).

Действие шестое.

Знакомый подъезд (не банка,- дома, где живет Анна Васильевна, а также Ипостасовы и прочие); Никита, Янис и Паулюс играют.

Паулюс (приняв позу). Господа министры, слушай мою команду…

Он не договаривает, потому что Никита вдруг демонстративно направляется к скамье и плюхается на нее.

Никита. Надоело!.. Раскомандовался тут, как у себя дома…

Паулюс. Я и есть у себя дома! Император – везде дома!

Никита. Это все – мой дом, а не твой!

Янис. Ник, но мы же только играем…

Никита. Надоело!

Быстрыми шагами подходят д в о е прилично одетых м о л о д ы х л ю д е й и, не обращая внимания на детей, начинают рыться в урне. Мальчики, удивленные и слегка напуганные, отходят в сторону и наблюдают. Тем временем пришельцы, ничего интересного, по всей видимости, не обнаружив, бросают свое занятие и молча уходят.

Янис. Ну, знаете!.. У нас дома такого…

Паулюс. Да уж… Это что-то совсем…

Никита (зло). Да это просто какие-то психи! Что вы все время!.. Какие-то идиоты пришли… Свои идиоты, между прочим, везде есть!..

Паулюс. Везде есть, да. Но везде – свои идиоты!.. У нас дома - идиоты все-таки не такие.

Янис (возбужденно). Парни, это не идиоты! Это, знаете… Помните человека, что все толковал про детство?.. Это он всем про кошелек рассказал,- и теперь каждый тоже хочет найти что-нибудь такое… Кошелек с деньгами, или одни деньги – без кошелька, или…

Паулюс (язвительно) …Или один кошелек – без денег... Не знал я, что ты, Янис, такой глупый!

Никита. Интересно, Паш,- почему у тебя всегда все глупыми выходят? Может быть, это ты - глупый!

Паулюс (спокойно). Не "может быть", не "все" и не "всегда". Только когда кто-нибудь скажет глупость.

Янис. Что я глупого сказал?

Паулюс. Никто не ищет деньги в мусоре, вот что! И хватит об этом! Давайте лучше играть. Янис,- хочешь, теперь ты будешь императором?

К подъезду подходят еще т р о е н е з н а к о м ц е в. Двое из них брезгливо наклоняются над урной,- не зная, как к ней подступиться,- а один (крашеный блондин с крупными чертами лица) направляется к мальчикам. Это Н а д и р.

Надир. Э, мальчик. И ты,- и вот ты тоже,- вы не видели,- люди не подходили, урна не лазили?

Никита хочет что-то сказать, но Паулюс незаметно дергает его сзади за край одежды; Никита осекается, оборачивается…

Паулюс. Мы не видели,- а что вы ищете?

Надир (досадливо). Э-э, мальчик… (машет рукой) Идите, идите,- ничего интересного, слушай! (Своим спутникам) …Ну, давайте уже, да! Меня сейчас вирвет! (отворачивается).

Двое остальных пожимают плечами и роются в урне. Надир пытается наблюдать,- но сразу отворачивается. Мальчики наблюдают издалека. Наконец, товарищи Надира заканчивают и подходят к нему; один из них трогает его за локоть.

Надир (отдергивает руку). Э,- меня не трогай, слушай!.. Руки теперь вымой три раза, да!.. (Детям) Мальчик! Ты, ты и ты! Я вам честно прошу,- как брату, да! Вы этого - не видели,- клянусь мамой!

Трое уходят. Мальчики остаются.

Никита. Ты чего меня дергаешь? Нравится смотреть, как люди в говне копаются?

Паулюс. Что есть «говно»?

Никита. Вот то и есть, в чем они все копаются!.. Нравится, да?!.. Ну, конечно! Ты-то у нас император, в говне копаться не будешь,- других пошлешь…

Демонстративно уходит. Паулюс и Янис.

Паулюс. Я не понял, почему он ушел. Янис, хочешь,- теперь ты будешь императором?

Действие седьмое.

Сцена поделена (скорее всего, освещением) на две неравные части; в большей (примерно две трети), левой части – фрагмент интерьера помещения «Банка Народного Доверия»: ряд окошек, за ними – о п е р а ц и о н и с т к и; на их лицах – отсветы мониторов; на переднем плане - стол для заполнения бланков, стулья. Входит Анна Васильевна; она не знает, в какое окошко обратиться. Наконец, решается и подходит к третьему.

3-я операционистка (не глядя). Второе окно.

Анна Васильевна. Что «второе окно»?

З-я (поднимает голову). Женщина, я вам русским языком говорю: «Коммунальные платежи – второе окно»!

Анна Васильевна. А у меня не коммунальные... У меня, знаете что: карточка…

3-я (перебивает). Первое окно.

Анна Васильевна (бормоча про себя: «Хамка какая, а!», идет к первому окну; заглядывая, говорит 1-ой операционистке). Девушка, здравствуйте… Вот у меня с карточкой что-то непонятное (протягивает карточку в окошко).

1я операционистка (беря карточку, как лягушку). Вы что, ее вместе с рыбой хранили?.. Не пойму, что за запах…

Анна Васильевна (заискивающе). Может быть, это когда я филе трески…

1-ая. Вам виднее… (возится с карточкой; за перегородкой не видать, что она с ней делает; видимо, что-то не выходит; обращаясь ко 2-ой) Люсь,- подойди, а?..

2-ая (не глядя). Чего?

1-ая. Да я тут чего-то не пойму… Как оно… Вот тут,- когда это...

2-ая (неохотно поднимается с места, вальяжно подходит; встает, одной рукой облокотившись о спинку стула 1-ой, вторую – уперев в бок). Ну, и чего?

1-ая. Да вот… Ты не знаешь, где здесь что?..

2-ая (вглядывается, неожиданно меняется в лице; старательно и оттого необыкновенно отталкивающе улыбается Анне Васильевне через голову 1-ой операционистки). Извините, пожалуйста, за заминку,- прошу вас ко второму окошку… (Анна Васильевна проходит, куда ей сказали; 2-ая 1-ой сквозь зубы). Карту сюда скорее, дура!

1-ая (торопливо достает карту; смотрит на 2-ую осоловелыми глазами). Ты че, а?

2-ая (не удостаивая ответом, забирает у той карту; торопливо возвращается на свое место; обращается к Анне Васильевне с приклеенной улыбкой). Я вас слушаю?

Анна Васильевна. Девушка, милая,- я вообще не очень часто ей пользуюсь… Там чего-то высветилось такое… Мол,- "банкомат не может завершить операцию"…

2-ая (с улыбкой,- теперь уже с более-менее искренней,- а значит, и более приемлемой). Вы хотели закрыть счет?

Анна Васильевна. Ну… вообще-то, да… Я, понимаете ли, оказалась в затруднительном положении…

2-ая (улыбаясь). О, да! Я вас так понимаю!.. Затруднительное положение – это действительно ужасно… А вы хотя бы приблизительно знаете, какой у вас остаток?

Анна Васильевна (неуверенно). Ну… приблизительно… конечно…

2-ая. И вы считаете, что у нас в каждом банкомате хранится такой запас наличных?!.. Простите, ваше имя-отчество?

Анна Васильевна. Анна Васильевна.

2-ая. А фамилия?

Анна Васильевна. Шаблонская.

2-ая. Уважаемая Анна Васильевна,- прошу Вас,- присядьте пока за столик,- а я сейчас проконсультируюсь с главным менеджером,- и мы вместе решим все ваши проблемы.

2-ая операционистка торопливо, почти бегом, удаляется. Анна Васильевна, обескураженная, садится на один из стульев рядом со столом; слышны приближающиеся шаги; входит 2-ая операционистка, за ней поспешает толстенький господин неопределенного возраста; это г е н е р а л ь н ы й д и р е к т о р банка; 1-ая и 3-я операционистки обеспокоенно наблюдают за происходящим.

Генеральные директор (расплываясь в улыбке). Шаблонская Анна Васильевна?

Анна Васильевна (порываясь встать). Да, я… Я могу…

Ген.директор (испуганно). Сидите, сидите! Прошу извинить,- маленькие технические сложности. Главный менеджер сейчас в служебной командировке,- к тому же такие вопросы и не в его компетенции… Итак, вы хотите… (смотрит на Анну Васильевну, всем свои видом приглашая ее продолжать).

Анна Васильевна. Да, я хотела бы… Понимаете ли, у меня действительно произошло…

Ген.директор (горячо, молитвенно складывая руки). О,- конечно, я понимаю.. Но, помилуйте,- зачем же закрывать счет?! Разумеется,- если у вас есть нарекания по поводу нашей работы… Но ведь в банкомате действительно не может быть такой суммы!

Анна Васильевна (молчит, не зная, что ответить).

Ген.директор. Я вас прошу… Я вас у-мо-ля-ю!.. Еще раз все взвесить… Примите во внимание хотя бы тот факт, что такую сумму – без соответственно оснащенного помещения и охраны – просто опасно держать у себя!..

Анна Васильевна (нерешительно). Могу ли я уточнить сумму?

Ген.директор. А Людмила Витальевна вам не сказала? (укоризненно – 2-ой операционистке). Лю-удочка! Ну, как же вы так!… Ну-ка,- скоренько нам выписочку!..

«Людочка» убегает на свое рабочее место; стоя, бьет по клавишам; треск матричного принтера; торопливо возвращается с распечаткой в руке; отдает листок гендиректору; тот смотрит.

Гендиректор. Ну, вот… Прошу вас (показывая, где смотреть, протягивает листок Анне Васильевне).

Анна Васильевна (растерянно). И как это понимать?..

Гендиректор (обеспокоенно). Что-нибудь не так?

Анна Васильевна (чуть не плача). Я просто не понимаю, где здесь сумма?

Ген.директор. Ай, Господи,- ну вот же, вот! (показывает; Анна Васильевна хватается за сердце; 2-ая операционистка убегает и возвращается с графином воды; стоит рядом, нерешительно держа его в руках; ген.директор торопливо лезет в карман, достает «нитроглицерин»…)

Ген.директор. Анна Васильевна, ради Бога! Вот таблеточка (вкладывает в руку Анне Васильевне; та вяло принимает, механически отправляет таблетку в рот) …Ну, что случилось?.. (Анна Васильевна постепенно приходит в себя) …Ох, как вы нас напугали! Ну, хорошо… Это действительно не мое дело… Если вам необходимо забрать все,- ради Бога! - я умываю руки… Поймите меня правильно: такие вопросы просто не решаются. Если вы подождете еще пару минут, мы подготовим все необходимые документы и обсудим детали… С вашего позволения… (убегает тряской рысцой).

Его провожают взглядами все три операционистки: судя по их виду, они никогда еще не видели ген.директора в таком состоянии. Анна Васильевна не совсем оправилась от шока… Свет концентрируется на ее лице,- в ущерб освещению помещения банка,- которое постепенно гаснет; параллельно высветляется правая треть сцены, до этого момента невидимая; перед нами проявляется внутренность глухого помещения без окон,- то ли бункера, то ли подземного гаража, заставленного баллонами с ацетиленом; посередине – металлический стол, перед ним – высокий металлический ящик; спиной (если уместно будет так выразиться) к зрителям,- отчасти стоящий на коленях на этом ящике, отчасти распластанный по поверхности стола,- за счет того, что его руки растянуты и прикручены к столу проволокой,- зафиксирован человек; зад его задран; в анус – непосредственно через брюки – вогнана металлическая воронка; на ткани брюк – уходящая в промежность засохшая дорожка крови. Внутрь воронки уходит резиновый шланг, другой конец которого подсоединен к одному из баллонов с газом; рядом с баллоном стоит Надир, держа руку на вентиле. Человек на столе монотонно стонет; это – А л е к с е й. На переднем плане прохаживается Фальцет.

Идет фонограмма; все звуки искажены,- как бы, специфической акустикой помещения.

Фальцет. Повторяю, Алексей. Я не хочу тебя обманывать. Ты меня никогда не обманывал,- по крайней мере, до сих пор,- поэтому имеешь определенное право на правду... А правда состоит в том, что тебя уже - нет… Я понимаю,- это обидно,- но так уж получилось… Сейчас твоя жизнь - не более, чем иллюзия; мы искусственно продлеваем твое физическое существования - для того, чтобы выяснить,- куда все девалось. Ты знаешь,- мы сумеем удержать тебя в этом жестоком мире - в течение времени, достаточного для того, чтобы добиться своего. Поверь мне,- любая их тех минут, на которые ты задержишься в этом мире,- для тебя является лишней… Не томи ни нас, ни, в особенности, себя: ты сообщаешь необходимые координаты,- и мы тебя немедленно… отпускаем… (Надиру). Надир, он меня слышит?

Надир (Алексею). Э, слушай,- отвечай чего-нибудь, да!..

Алексей (говорит неразборчиво,- вероятно, недавно искалеченным ртом). Йа-ыу…

Фальцет. Слышишь. Это хорошо. Ну, и где?

Алексей. Йа-эау!.. Эау!

Фальцет. Не знаешь? Извини, но пока еще я не уверен… Ты знаешь, сколько в этой вот кегле атмосфер?..

Алексей. Йаэау! Йаэау!.. Йаэау! Эау…

Фальцет. И я тоже не знаю. Вот Надир, тот знает… А ты случайно не знаешь, что прочнее: резиновый шланг или твоя требуха?.. Чего? - Опять не знаешь?.. Давай, Надир…

Надир отворачивает вентиль… Нарастающий вопль,- все более высокий и громкий,- заглушающий все звуки. Анна Васильевна (ярко освещенное лицо которой на протяжении всей сцены безумными глазами глядело в зал) зажимает уши ладонями; вопль обрывается; правая часть сцены снова погружается во мрак; в левой – свет загорается в полную силу; рядом со стулом Анны Васильевны стоит генеральный директор.

Ген.директор (продолжает начатую фразу) …Собственно, это единая технология всей банковской деятельности. Потому вы ставите нас в действительности сложное положение… Формально, активов банка достаточно для того, чтобы выплатить вам всю сумму. Но, не скрою,- для этого нам придется задействовать фактически все наши резервы и,- вероятно,- временно заморозить плановые выплаты по целому ряду вкладов… (Через динамики – далекое эхо недавно раздавшегося вопля).

Анна Васильевна (на лице – жесткое выражение). Я сожалею, но,- боюсь, это ваши проблемы.

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Те же; кроме них:

Д м и т р и й И п о с т а с о в – студент, 20 лет.

М а р и я – студентка, 21 год, невеста Дмитрия.

Г л а в н ы й м е н е д ж е р «Банка Народного Доверия», 68 лет.

Действие восьмое.

Комната Дмитрия. Обычный студенческий бардак: завалы учебников, тетрадей, предметов верхней и нижней (мужской и женской) одежды, пустых пивных бутылок, раскуроченных компьютеров, сидюков и прочего; в углу мерцает включенный монитор. На первом плане - тахта, на которой грациозно вытянулась Мария; в ногах у нее, понурившись, сидит Дмитрий.

Мария (напряженно, продолжая начатый разговор) …И что потом?

Дмитрий. А потом я его в деканате однажды увидел и спрашиваю у Фирузы,- кто, мол, такой. Она говорит, типа,- вот классный дядька,- фамилия Цетлин, вел у нас философию,- договориться, как не фига делать!.. Тут он сам подходит: привет – привет,- с Фирузкой поздоровался,- а мне говорит – отойдем?.. Короче, говорит,- хочешь, чтоб и с учебой в дальнейшем без проблем,- и наварить параллельно?.. Ну, - я ему, - чего надо?.. Мне, - говорит, - и моим друзьям нужно, для начала, составить очень специфическую базу данных,- ну и вообще, - говорит, - много разной работы имеется,- подумаешь? Я говорю: чего мне думать,- подписываюсь, базара нет… Так вот и познакомились.

Мария. Слушай, Стасик,- ну, и что же теперь?

Дмитрий (взрывается). Не знаю я! Не знаю, что теперь!.. И не называй меня «Статик», просил! У меня имя есть!

Мария. Орать на меня тоже не обязательно… Женись сначала, а потом ори!.. (презрительно) …папочка!.. (отворачивается).

Дмитрий (примирительно). Маш, ну не злись.. И так кругом засада… От этого Федора Альбертовича все время тип один ходил заказы забирать,- тут же наликом и расплачивался… Они мне хотели счет открыть, но я настоял… На свою голову… Позавчера я этого кента последний раз видел… А вчера приходит какой-то мордоворот,- говорит,- так и так,- Алексея больше нет, а тебе – счет заводим; будешь вякать,- встретишься с Алексеем; потом стал в вещах рыться; потом угрожать начал,- типа, Алексей какую-то пластиковую карту вез и у меня потерял, и чтоб я ее нашел, где угодно… Только вроде свалил,- опять появляется; ищи, мол, получше,- если хочешь, чтобы с твоим братом все было в порядке!.. Я говорю,- ты чего, мужик,- хочешь, чтобы я Цетлину позвонил. А он лыбится и говорит: мужик – это ты… Звони, мол. Но только, если чего-нибудь найдешь. А так – не советую…

Мария. А ты, Димочка, опасный человек, оказывается… В такие дела втравить можешь! Я, главное, знать ничего не буду,- пока не придут и не скажут: Диму знаешь? - Ну, вот и поехали: Дима маленько напортачил,- так что поживешь пока у нас,- пока он не расплатился!.. Да, Димочка?! Или просто,- ничего не говоря, привяжут к кровати и будут ежедневно по пальчику отрезать,- чтобы тебе послать в конвертике, порадовать… Ты о чем вообще думал, идиот, когда соглашался?.. О денежках, которые потом вместе со мной проживать будешь?.. А о том, что я, может быть, жить не захочу,- когда потом тебя найдут где-нибудь… Об этом ты подумал? (Плачет).

Дмитрий (пытается обнять, но Мария сбрасывает его руку со своего плеча). Маш, ты одно пойми: со мной они так просто не расстанутся. Я сумел так все поставить, что теперь они без меня, как без рук… У них же все информационные каналы на меня залинкованы!..

Мария (сквозь слезы, кричит). Дурак! Клиника!.. Нет,- ну полный же идиот!.. Пойми ты,- даже если оно действительно так, как ты говоришь,- а нет никакой гарантии, что ты у них такой единственный,- но предположим! - И, тем не менее, уже тот факт, что с тобой так обращаются, говорит сам за себя!.. Да, может быть, ты действительно незаменимый,- ну, и выходит, они об этом не догадываются… Пускай так,- они тебя завалят, и у них сразу наступит полный абзац,- но, во-первых, тебе-то уже будет все равно! А, во-вторых,- сейчас речь не о тебе, а о твоих близких,- вот, о Никите! Ты ведь и сам понимаешь, что это такой рычаг, которым тебя можно заставить делать все! При этом – как угодно долго и – совершенно бесплатно! Молодец!.. «Все предусмотрел», урод! (Плачет, уткнувшись головой в подушку).

Дмитрий (виновато). Маш, ну прости меня,- я и раньше уже начал понимать, что лажа какая-то выходит… Хотел даже откладывать начать по максимуму, чтоб нам всем уехать…

Мария (поднимает голову, зло). Хотел? Ну, и?..

Дмитрий (в замешательстве). Ты же сама помнишь…

Мария. Я помню, да… Тебе только осталось пояснить, что все это было ради меня!

Дмитрия. Маш, ну зачем так-то?..

Мария. А вот так – зачем? Теперь – зачем все?

Дмитрий. Кто же знал? Я же не знал…

Мария (зло и проникновенно). Понимаешь, милый мой,- ты у нас мужик, а не я,- ты это, кстати, и сам в свое время неоднократно подчеркивал,- так что, теперь все это – твои проблемы!.. Сколько они тебе времени дали?

Дмитрий. Да этот… Не говорил конкретно… Он только сказал, что если карту найдут без моего участия,- значит, я попал.

Мария. Ну, вот, пожалуйста!.. То есть в любой день все может кончиться. Начнут с Никитки… Это уже целая песцовая шуба.

Дмитрий. В смысле?

Мария (кричит). В смысле – «песец»! Причем, полный… Если б я оказалась в такой ситуации,- да еще и на мели,- я бы, по крайней мере, знала,- что мне осталось: подгребать вечерком к ближайшей гостинице и – сниматься, сниматься, сниматься!.. Тебе даже этого не дано! Ничего ты не можешь,- только себя и других замазывать! (Вскакивает). Видеть тебя не могу! (Выбегает вон).

Дмитрий в глубокой задумчивости. Обхватывает голову руками и сидит, раскачиваясь. Бормочет про себя: «Сниматься… сниматься…»; бросается к включенному компьютеру в углу; на экране – одно за другим открываются «окна»; внезапно Дмитрий восклицает: «Ага!», списывает что-то с экрана на первый попавшийся листок; выуживает из кучи хлама телефон; садится, кладет его себе на колени, застывает… Медленно набирает номер…

Дмитрий (в трубку). Алло! Это вы давали объявление? Да, «для заполнения досуга богатых дам требуются…». Ну, так вот, я и есть - "человек без комплексов и вредных привычек"… Номер запишите! Ах, определился!.. Понял… Так, значит, я жду. (Кладет трубку, кричит в пространство) Телефон не занимайте! Мне должны звонить…

Действие девятое.

У подъезда «Банка Народного Доверия» стоят Фальцет и г л а в н ы й м е н е д ж е р банка,- дородный господин с благородной сединой в черной гриве.

Главный менеджер (продолжая начатый разговор) …Я, Федор, только потому еще с тобой здесь стою, что давно тебя знаю… Да и отец твой,- хоть и выкрест,- а настоящим коммунистом был… До сих пор все у нас ладно проходило… Но ты пойми положение: и так в мое отсутствие чуть банк не лопнул: сняла тут одна со счета, понимаешь… Да и ведь не только я тут… Смежники мои тебя не знают и в твои проблемы вникать не обязаны…

Фальцет. Что мне вам сказать, Ренат Ибрагимович,- кроме того, что уже сказал: кругом вы правы,- моя это лажа… Люди работают… Город на ушах стоит… Ищем.

Главный менеджер. А ты думаешь, я не замечаю твои поисков? Все уже обратили внимание, кого это интересует! Столько пыли подняли… Мое мнение: зряшное это дело… Тут явно профессионал работал… Вели вашего щенка… Долго ждали,- пока чего покрупнее будет… Может, опоили и облучили - или там еще как-нибудь… А он и вправду ничего не знает,- так ведь тоже можно!.. Отечество наше самородками богато… Специалистов – как грязи,– только подбирай… Да на тебя самого, наверняка, таких штук пять работает…

Фальцет (пораженный внезапно пришедшей мыслью). Штук пять, говорите?.. Да нет, не пять, поменьше… Прошу прощения, Ренат Ибрагимович!

Вынимает мобильник; набирает номер.

Фальцет (по телефону). Дрон! Да, я. Прихвати людей, и к Дмитрию. Вежливо забираете его и – в гараж. Мягко,- я подчеркиваю,- мягко, намекните,- что застраховать от судьбы Алексея может только чистосердечное (с нажимом) сотрудничество. Потом еще раз спросите про карту… Не исключено, что он не причем, поэтому пока – вежливо. И задержите до моего возвращения.

Складывает мобильник, убирает. Главный менеджер смотрит на него заинтересованно.

Главный менеджер. Думаешь?

Фальцет (с сомнением). Мелковат он для этого… Если только им не рулили… Проверить надо…

Главный менеджер. Проверяй… А как, интересно.

Фальцет. А что, вы говорите – крупную сумму сняли?

Главный менеджер (досадливо). Да, чужая какая-то…

Фальцет пожимает плечами.

Действие десятое.

Комната в квартире Анны Васильевны. За окнами темно. Стол ломится от яств и напитков (вплоть до ведерка, полного льда, с двумя бутылками шампанского,- правда, всего лишь «Ив Роше»,- в нем); в углу громоздится пирамида затянутых скотчем коробок,- по всей видимости, с аудио- и видеотехникой корейского производства (судя по надписям на картоне). На первом плане - кожаное кресло,- в котором утонула Анна Васильевна; она в новом, кричаще-ярком халате, с огромным бокалом, полным темно-красного вина. Видно, что приняла она уже изрядно. Рядом с креслом на полу лежит газета рекламных объявлений.

Анна Васильевна (продолжая начатый монолог) …И похвалиться, главное, некому: как назло,- кому ни позвонишь,- или занято, или не подходят… Даже у подъезда – ни души… Словно в пустыне!..

Как бы в опровержение ее слов за окном срабатывает автомобильная сигнализация; Анна Васильевна, не глядя, подымает над головой руку, в которой, оказывается, зажата связка ключей с соответствующим дистанционным пультом; звуки сирены обрываются.

Анна Васильевна (с глубоким вздохом) …Надо будет поставить "Клиффорд" …Не понимаю: сказано было - «будьте, как дети». И вот результат: до старости доживаем,- и все детьми остаемся. У каждого возраста – свои игрушки… (оглядывается на груду коробок). …Нет,- вы только полюбуйтесь: какая убогая фантазия… И ведь даже это - не для себя, а для того, чтобы было, наконец, не кислее, чем у прочих… Хотя, в сущности,- одному Богу известно, что значит «не кислее» применительно к конкретному случаю!.. И что делать в том случае,- если ничего этого, как не хотелось, так и не хочется?.. Ничего ведь не нужно,- вот что самое обидное!.. (Подбирает с пола газету, рассеянно листает) …Ну, что ж! Мы это заслужили: убогий спрос рано или поздно сводит и предложение до убогого спектра… Полстраницы саун! Нечего сказать, развлечение: термическая обработка тела! Ну, правильно, теперь полстраницы массажа!.. (Откладывает газету). Боже мой! Ты знаешь, что я, не задумываясь, отдала бы все эти деньги за одно маленькое объявление: «Молодой семейной паре с двумя детьми требуется на любых условиях любящая мама и бабушка»! Но ведь не будет же! - Будут бесконечные сауны, боулинги, бильярдные и солярии… Казино будут и гольф-клубы!.. Изнуряющее веселье для престарелых, разбогатевших за долгую жизнь детишек!.. Но даже для них я – чужая,- чужой и останусь,- да и разве нужно мне это,- сделаться "своей" для всех этих рептилий! (Снова берет газету) Ага, конечно, «Дайвинг!»,- во-во!.. (вглядывается в газетный лист)… О! Тут уже прямо-таки адресно,- как раз для такой вот курицы,– всем чужой, никому не нужной… «Заполнение досуга…»… Чем вы его способны заполнить - с вашей убогой фантазией?! «Молодые люди без комплексов»… та-ак… «и вредных привычек»… (Отбрасывает газету) Господи!.. И ведь все понимаю, только зубы себе заговариваю да глаза отвожу,- чтобы не вспоминать! Не вспоминать, что такие деньги - не теряют! Хотя теряют, видимо,- но, рано или поздно, обязательно находят… И когда найдут,- все случайные свидетели, участники и заинтересованные лица просто исчезают бесследно,- и дело с концом!.. И вот эта старая дура (указывает на себя пальцем) сидит в липком кресле, воняющем свежей кожей, и всерьез уже подумывает снять на ночь мальчика,– когда в любой момент,- в любой,- в дверь могут постучаться!.. И один Бог знает,- что ты будешь лепетать, когда предстанешь перед Ним, старая дура! (поднимает газету) …И ведь – чего проще: позвонить – и «заполнение досуга» тебе обеспечено! Никаких проблем – и никакого больше досуга!.. А мне сейчас - что нужно? - Правильно: ни-ка-кого досуга! (Решительно достает из кармана халата мобильник; сверяясь с газетой, набирает номер)… Никакого лишнего досуга, слышите?.. Этого мне еще не хватало! - сидеть тут и дрожать в ожидании,- пока за тобой… (в трубку) Девушка! Я по объявлению! Молодого человека без комплексов охота! На время или на ночь? А ночь – это сколько?.. Ого! Годится!.. Давайте пока на ночь, а там, в случае чего, я с вами свяжусь! Пишите адрес! (Заглушая речь, из динамиков доносится телефонный звонок и дальнейший диалог).

Голос Дмитрия Ипостасова (он поднимает трубку). Да?

Девичий голос: Алло, это Дмитрий?.. Считайте, что вам крупно повезло: первый заказ поступил, и знаете, прямо из вашего дома… Выходите немедленно: заказ на всю ночь. Запишите номер квартиры…

Действие одиннадцатое.

Занавес открывается. Опять тот самый подъезд. На скамье сидят и отчаянно борются со сном Дрон и Надир. Сзади неслышно подходит Фальцет.

Дрон (подскакивает на месте). Фу! Я думал, этот возвращается наконец!.. Не приходил он, Фальцет! Всю ночь никуда не отлучались… Мать его говорит,- был звонок,- сорвался куда-то, на ночь глядя и…

Фальцет. Доброе утро, мальчики.

Надир. Доброе утро, уважаемый!.. Не проходил,- мамой клянусь!..

Фальцет. Всю ночь, говорите, никуда не отходили… (резким ударом сбивает Надира с ног; Дрон – следующим – получает удар в живот и молча складывается пополам). Вы здесь со скольких торчите, мальчики?

Надир (поднимаясь с земли). С ума сошел, нет?..

Дрон (с трудом разгибаясь). Фальцет, зря ты… Ну, опоздали… Алексея отвозили… Менты останавливали два раза… Отстегивать приходилось… Прикинь,- что было бы, если б они в багажник полезли!..

Фальцет. Я вас спрашиваю, сявки, во сколько вы сюда причалили?

Дрон. Ну, в одиннадцать мы тут были… В двадцать три с копейками… Ну, не могли раньше, веришь?

Фальцет (истерично). Людей послать вы могли? Мне перезвонить вы могли?.. Все! Он здесь больше не появится!

Дрон (нерешительно). Семья-то тут…

Фальцет. Чего?.. А, семья… (внезапно оживляясь) Семья… А что,- это мысль!.. (как бы про себя, в пространство) …Человеку подробно все объяснили,- и человек тихо-мирно исчезает… на ночь глядя… А семья - на месте… Это можно истолковать… хм… Ну, впрочем… Итак,- либо это значит, что человеку с таким уловом положить на все остальное, в том числе и на семью… Либо… вряд ли, конечно,- но, вариант возможен… Либо это значит, что человек не исчезает… Могут же у человека быть свои дела? - Конечно, могут,- и тут уж ничего не поделаешь… (Дрону и Надиру). Что ж… Продолжайте ждать, мальчики…

Уходит. Надир делает несколько вращательных движений шеей и челюстью, проверяя, все ли цело.

Надир. Дерется, слушай…

Дрон. Помолчи.

Оба снова усаживаются на скамейку, закуривают. Сидят в молчании. Из подъезда выходит Паулюс. Смотрит на Дрона и Надира с неопределенным выражением.

Паулюс. Здравствуйте!

Дрон. Иди, иди…

Надир. Зачем ребенка обижаешь, слушай!.. (Паулюсу). Здравствуй, мальчик… (узнает). Э! Я вспомнил! Вас трое было!.. Вы там стояли (показывает),- а мы тут… (осекается,- вспоминая, чем они тут занимались)…

Паулюс. А у нас на этом месте (показывает) недавно кошелек нашли.

Дрон (поперхнувшись дымом). А ты-то сам – откуда знаешь?

Паулюс. Я все знаю. Я – император Павел II! Ничто не укроется от моего царственного ока!

Надир. Э,- глупости не говори, да!.. Какой кооператор!

Дрон. Слушай, братан,- играй где-нибудь в другом месте… Давай отсюда по-быстрому,- и без тебя тошно! (делает жест рукой)…

Паулюс отбегает в сторону.

Паулюс. И кто нашел,- тоже знаю. Но вам не скажу.

Дрон и Надир переглядываются.

Действие двенадцатое.

Комната в квартире Анны Васильевны,- неуловимо преобразившаяся за счет того, что прямо на стены,- а также на мебель, вещи и все прочее, что находится в комнате,- проецируются, накладываясь один на другой, два-три видеофильма – из тех, что рекламируют услуги туристических агентств и международных авиалиний… Пальмы, коралловые рифы, океанский прибой, стаи тропических птиц и тому подобное… Изображение бледное и слегка размытое, чтобы было возможно воспринимать происходящее в комнате, но все же достаточно явственное… Фоном звучит попурри из произведений Вивальди.

В кресле – голый Дмитрий - с сигаретой в одной руке и пепельницей в другой; у него на коленях устроилась Анна Васильевна; на ней – длинная, пестрая юбка – вроде цыганской; красная шелковая блузка, завязанная узлом на животе, слегка съехавший на бок парик: шапка длинных черных вьющихся волос. Можно заметить, что, кроме вышеперечисленного, на Анне Васильевне ничего не надето. Она пьяна в хлам,- и это самым парадоксальным образом делает ее моложе и привлекательнее; в ее руке по-прежнему бокал с темно-красным вином.

Анна Васильевна (продолжая начатую фразу)…А потом, мой милый мальчик, мы купим маленький остров…

Дмитрий (пьяно и расслабленно). Почему маленький?

Анна Васильевна (сюсюкая). Потому что мамочка деньги не печатает… Она их зарабатывает честным и нелегким трудом…

Дмитрий (заинтересованно). Кстати, Анна,- а чем ты вообще по жизни занимаешься, а? Сетью ресторанов владеешь, что ли?

Анна Васильевна (пьяно кривляясь и выделывая руками вензеля (при этом расплескивая вино), поет). «Покуда живы жадины вокруг, удачу мы не выпустим из рук…»

Дмитрий (тушит сигарету, ставит пепельницу на пол; ловит ее руки, отнимает бокал, ставит его рядом с пепельницей). Нет,- ну, правда,- откуда все?.. Я - как будущий муж - должен знать,- каким образом моя ненаглядная…

Анна Васильевна (закрывая ему рот ладонью). Ничего ты никому не должен, мой котик!.. Мамочка сама обо всем позаботится…

Дмитрий (отводит ее руку, раздраженно). Перестань!

Анна Васильевна (уговаривая). Ну, что ты, мой маленький!.. Ну, зачем тебе это?..

Дмитрий (постепенно заводясь). Зачем мне это?.. За кого ты меня держишь, Анна?.. Старые игрушки надоели,- новую захотелось?!

Анна Васильевна (вскакивая у него с колен, роняет бокал, стоящий на полу,- проливает вино и сама чуть не падает; с трудом удерживает равновесие). Как это ты... Как вы все!.. За что же ты меня так, Митенька?.. Ну, я понимаю,- я старая, я плохая… Я - чужая тебе,- иначе и быть не может… Вместо тебя мог заявиться кто угодно… Но это оказался ты… Я виновата перед тобой не больше,- чем перед теми,- кто еще не успел слететься на запах денег… Но ты прости меня,- прости!.. Мне ничего от тебя и не надо… Позволь только - взять тебя с собой!.. Унести,- да, на этих вот дурно пахнущих крыльях,- прочь, прочь… В другую жизнь… А там… что ж,- я понимаю свое положение... Да мне и недолго осталось… Но у тебя,- у тебя все - там, впереди! Ты - возьмешь от жизни свое! Ты - все успеешь!..

Дмитрий (опустив голову, сидит в кресле) …Жизнь,- что с нее возьмешь!.. И что ты знаешь о жизни,- чтобы считать себя вправе…

Анна Васильевна (перебивая). А что ты знаешь о жизни, Митенька?! Что ты знаешь о ней такого особенного,- чего не знаю я?!

Дмитрий (задумчиво). Что особенного?.. Да ничего я не знаю… Теперь уже совсем ничего… Пару лет назад - был у меня период тяжелый… Ну, короче,- совсем лажа: дворовое бакланье проходу не дает; девушку,- первую любовь свою,- с их основным на улице встретил… Короче,- дождался я, пока родители с братом в выходные на дачу уехали,- и наглотался снотворного… Пачек пять съел, наверное… Просыпаюсь - через два дня… Первое чувство – досада страшная: вот, мол,- не срослось,- придется что-то еще придумывать,- новая морока… Тут еще родичи с минуты на минуту вернуться должны: воскресенье, вечер… Я по хате ползаю, как сонная муха,- порядок навожу… Меня, видать, в эти два дня здорово колбасило: разбил кое-чего,- мебель там повалил,- ну, и так, по мелочи… Сам - не помню ничего…. И тут мне в голову мысль одна пришла,- я аж потом покрылся… Ты ведь знаешь,- самоубийство, по православию, один из самых страшных грехов,- а может, и самый страшный, непрощаемый: типа,- Бог тебе - жизнь в подарок,- а ты морду воротишь… Я раньше часто думал,- а что за этот грех бывает?.. Ну, ты ж понимаешь,- лажа эта вся, бесы и котлы со сковородками,- это все для лохов… На деле-то - не может же быть оно все таким дебильным… А тут меня осенило: вот она, кара-то!.. Первый признак совершенства - ничего лишнего!.. Зачем Богу лишний антураж, чтобы такого, как я, оттянуть,- когда, в принципе, можно вообще ничего специального не делать!.. Оставить все, как было,- и дело с концом!!.. Уже и родители пришли,- брат по хате носится, очумелый после свежего воздуха… Никто ничего не заметил… А я сижу и думаю: вот что это теперь со мной происходит? Жизнь?.. Или как в песне?.. (Напевает) «Призрачно все в этом мире бушующем…»

Анна Васильевна (встает перед ним на колени, обнимает, заглядывает в глаза) …Ну, Митенька… Ну, что ты… (напевает) «Есть только миг, за него и держись» (умоляюще) Понимаешь, Митенька! - «За него и держись»,- даже если все так, как тебе представляется!..

Дмитрий (не обращая на нее внимания) …И даже проще: лежит такой – в штабеле себе подобных,– где-нибудь, в противоположном конце туннеля,- не там, где свет, а… в общем, лежит… годы… века… эпохи… Для него и времени-то не существует,- потому что сам он думает, что живет… Кассета специальная вставлена… Надоест порой,- все,- чувствует, мочи нет,- и с крыши вниз… Только ведь это все - тоже на кассете!.. Богу только что требуется: подойти, назад отмотать – и с начала поставить – или с того места, с какого захочется…

Анна Васильевна (встает во весь рост). Одного ты не учел, философ мой ненаглядный! Если ты сейчас кассету смотришь,- то я-то кто?.. Или ты думаешь, что я тебе кажусь?! Грезюсь?! (игриво щиплет его за щеку).

Дмитрий (досадливо отмахиваясь). Господи,- ну не надо этого!.. Я не Бог,- чтобы в божественных фишках разбираться!.. Если хочешь, слово «кассета» можно заменить словом «иллюзия»! Откуда мне знать,- может, каждая составляющая моей иллюзии обладает своей собственной иллюзией… Составляющей которой, в свою очередь, являюсь я!.. Суть не в деталях. А в том, что никто никого не способен никуда унести. Ни на каких крыльях. Потому что нет никакой иной жизни. Единственное, что нам остается,- это терпеливо ждать,- пока однажды в нашу дверь не постучатся… Мы откроем,- разольется сияние,- все дела… Он скажет: "Срок пришел! В этой игре ты прошел все уровни!"… И вот тут я не хочу предполагать, что он мне скажет дальше. Потому что все, что я способен представить,- вытекает из этих самых уровней, переваренных моим сознанием,- следовательно, по существу, является отстоем!.. Пусть будет то, чего я - не знаю!.. А остров твой… ты прости меня, Анна,- ты хорошая, я не хочу тебя обидеть… но все это такая пошлятина!..