Поэты По Новосибирской вдоль Сенкт-Петербурга... За узкоколейкой – в рощице просвет... -- Господа, сходитесь! – И ударил гулко Выстрел невозвратный – и упал поэт... Возле тихой рощи катится троллейбус. Искрами контактов вспыхивает мгла... Может потому Россия все болеет, Что она Поэта не уберегла. Клен осиротелый - поминальной свечкой, А сентябрьский дождик - по Поэту плач... В этой тихой роще, здесь, за Черной речкой Мать-Россию в сердце поразил палач. В веке-людоеде -- новые потери... Звонкий, как свирель, отплакал. отжурчал В мрачном "Англетере" -- чудо-"подмастерье"... Как всегда, народ безмолствовал, молчал. Не сыскать Пророка, не узнать Мессию В темном царстве зла - отечестве его... Научи, Господь, несчастную Россию Впредь любить живым Поэта своего. Облака над рощей вдаль плывут небыстро, А кудрявый парень не стыдится слез. И уходит Бродский по Новосибирской, Думал, что вернется, но не довелось... Зимний вечер Глухо Михайловское.. А как вечера пусты! Разбойник бы что ль явился, так я б подрался... До Санкт-Петербурга 432 версты... Когда бы поближе, уж как-нибудь бы да прокрался Пусть и ненадолго – ведь не утаить в мешке По поговорке – шила, а меня – в столице. Ясно: опять погнали бы в шею… Ну, как, меж кем В этой толпе юродивому мне схорониться… Где вы, друзья-наперсники? Да и есть ли друзья? Близким я лишь обузою, близкие ранят… Боже, зачем живу -- мельтешу, дерзя? Все, кто ни попадя злобствуют и тиранят… Высшему свету, гляжу, неудобен всем, Происхожденьем престранным, чудесным даром… Боже Всеблагий, так дай мне понять, зачем Быть мне едва ль не с отрочества душою старым? Я не втесался , не встроился в здешний мир, Я им отторгнут и он мной отторгнут тоже… Русская печь – деревенский простой камин… Лишь от нее тепло и душе и коже… * * * Ольга Королева учит дойч, Поэтесса Ольга Королева... Ей нужна бы клевая обнова, Но обновок также просит дочь... Ольга Королева – при делах -- Костюмером при балетной труппе. А доход семейный с мужем вкупе – Подбивая бабки: дело швах... Гутен морген, ауфвидерзейн, -- Повторяет Ольга между делом... Осень -- перламутром ярь на сером – Что там пьют в Германии – рейнвейн? Что едят в Германии – айсбайн? Слушают Бетховена и Баха? А у мужа ветхая рубаха – А в душе полно сердечных тайн... Ольга Королева влюблена. И, конечно, влюблена в поэта, Не в того, в которого пол-лета Прежде влюблена была она. Влюблена в счастливые стихи, Сладкие, как вафли с карамелью, Краткие цидулки по е-мэйлу... Муж простит невинные грехи. Муж привык и горд. Его жена, Что ни говорите – поэтесса... Жаль, что у страны нет интереса, Жаль – чужда поэзии страна. Будто жизнь – одна жратва и секс. В чем тогда отличие от хлева? Вся Россия двинулась налево, Где была душа – один рефлекс. Ольга Королева учит дойч И мечтает погулять по Кельну... Было бы, наверное, прикольно... Но обновки снова просит дочь... Коктебель. Дом Волошина Край голубых вершин Памятью осиян. В счастье на свой аршин Жил Максимиллиан. Здесь так легко дышать, Злесь так легко ходить! Некому помешать Думать, мечтать, творить… Он здесь построил дом, Чтоб привечать друзей, Чтобы творилось в нем Радостней и светлей. Жил, как умел, поэт В горькие времена… Дому теперь сто лет, Каждая в нем стена Знает живых картин Тяжесть и тайный свет… Край голубых вершин Нам подарил поэт. В мире не сыщешь благ Краше заветных мест: Сказочен Карадаг, Что за простор окрест. Каждый бы рад пожить Здесь хоть недолгий срок. Только судьбу сложить Кто бы такую смог? Видимо, так теперь Более не живут… Песенный Коктебель Планерским назовут. В струях его ветров Птиц рукотворных след… Грустен поэта кров: -- Не уходи, поэт… Свет поэта В Вашингтоне после неизлечимой болезни скончался тринадцатилетний поэт,автор пяти книг «Песен сердца» Мэтти Степанек Поэту было тринадцать лет, А он уже умирал... Но стойкостью поражал поэт, Не детскостью умилял. О том, что короткий отмерен срок, Для мальчика – не секрет. Старался в цепочках звенящих строк О важном сказать поэт. Болезнь иссушала, лишала сил, Боль жалила злым огнем. Но Бога поэт лишь о том просил, Чтоб песня не гасла в нем. Безжалостный задан ему вопрос: -- Как нам вспоминать тебя? Ответил: -- Светло – и не надо слез, Не сетуя, не скорбя… Ведь я, уходящий ваш сын и брат, Был счастлив назло беде. И верю, что горстку семян добра Посеял среди людей… Уходит поэт… Но растает скорбь И горечи черной нет. Вновь тоненький сборник его раскрой, Почувствуешь: жив поэт! Все так же – улыбка его светла – С обложки глядит на нас… Он тонкой свечою сгорел дотла, А свет его не погас... Поэтесса из Инты Я жду привета из Инты От милой Аленьки Рыженко. С ней разговаривать – блаженство, С недавних пор мы с ней на «ты». Инта, шахтерский городок, Затерян на просторах Коми И нынче пребывает в коме, «Либерализмом» сбитый с ног. Как доживаете в Инте? Какая к вам доходит пресса? Там ваша чудо-поэтесса Заветной следует мечте. Ах, если бы и я там жил – (Судьбой во все края кидало) – То вашу поэтессу Аллу Я б точно на руках носил... Умейте же ее ценить, Как я ценю ее творенья... С ней, нежным чудом вдохновенья, Незримая связала нить. Я жду привета из Инты, От задушевного поэта... В ее стихах так много света, Неизъяснимой красоты... Поэт Сергей Потехин Давно вестей из Костромы не получаю – Как поживает тот загадочный поэт? Реинкарнация? Ну, что ж, не исключаю, Что вновь Есенин к нам пришел на белый свет. Так много знаков для готовых верить в чудо: Деревня Костома – отчетливый намек На Константиново... Подумайте, откуда Такой поэт забрел в забытый уголок? В деревне Костома живет поэт Сережа. Он Александрович по отчеству, заметь... Да кто ж еще умеет, душу мне корежа, Волшебным словом так пронзительно звенеть? В деревню Костома так дозвониться трудно, Я написал, а вот ответа нет и нет... Поэт Сережа жил болезненно и скудно И выпивал, конечно, как любой поэт... Но пусть узнает о Сереже вся Россия – Такой поэт, поверьте, у нее один... И пусть Россия, злое время пересиля, Поэта словом светлых вымолит годин... Михаил Эминеску Нас просвещает многознайка GOOGLE – И даже демонстрирует монетку: В СССР был отчеканен рубль К столетию кончины Эминеску. Ему б тот рубль пришелся в самый раз: Как многие великие поэты Перебивался с хлебушка на квас. Жаль, нещедры к поэтам их планеты. Коль нету хлеба, будет в мире грез Выстраивать свое существованье... Он, как и я, в том городе подрос, Чье на слуху у вас теперь названье. Скажу вам больше: в первый школьный класс, Вошел я в зданье с памятной доскою, Что извещала: ранее, до нас, Учился Эминеску здесь... Не скрою Я не читал тогда его стихов. Прочел позднее, правда в переводе... Теперь я знаю много языков, Да лишь румынский все не в обиходе – Прощения прошу, мой Черноуц... А мог бы: я по языкам отметку Всегда имел отличную... Боюсь, Что все ж не прочитаю Эминеску И впредь в оригинале, чтоб потом Пересказать особенным манером По-русски... Что поделаешь? Живем Вполсилы, в треть способностей... Карьером Несется жизнь – и все от нас, от нас... Родился Эминеску в Ботошанах, А в Черновцах шесть лет являлся в класс Классической гимназии... О шансах Карьеры деловой не помышлял – И раньше срока прекратил ученье... Уже он потихоньку сочинял И первое свое стихотворенье В «Фамилию» -- (журнал такой) – послал. Порадовался: опубликовали – И странствовать отправился: желал Уроки брать у жизни... Преподали Лишения и голод пацану Жестокие и честные уроки... Был конюхом, суфлером... Всю страну Пешком истопал... И собрал в итоге Мировоззренье, без чего поэт Несостоятелен... И быт народа Исследовал в тех странствиях... Сюжет Судьбы в исканиях три года Выстраивал упорно Михаил... А далее он стал студентом в Вене, На лекции в Берлинском походил Для расширенья знаний универе... В стихи его – борьба добра и зла, Конфликт искусства с жизнью, антитеза Любви земной и песенной вошла... При этом поэтическая греза Набрасывает романтичный флер... Его стихи как будто на котурнах, В них словно бы реальности укор За то, что приземленна, «некультурна»... Он пишет, пишет... Первые стихи Патриотичны в мироощущенье – («На смерть Арона Пумнула») – ярки... В семидесятые – в стихотворенья Вошли идеи классовой борьбы... В провидческой поэме «Император И пролетарий» промарксистски был Настроен... Как известный литератор В Румынии привечен, возвратясь... Здесь уделил внимание фольклору, Работая в библиотеке Ясс... Стал погружаться в прозу в эту пору И в публицистику... Вошел народ, Как главный персонаж, в его творенья. Его он идеалом изберет. Народу посвящая вдохновенье, Поэт определил, что антипод – Буржуазия: лжива и продажна. В разврате, бездуховности живет... Позднее в Яссах, что отметить важно, Поэт на просвещение влиял: Инспектор школ народных, он пытался В жизнь претворить высокий идеал... Какой-то след, наверное, остался... Потом он переехал в Бухарест. Газета «Тимпул» с Эминеску дружит... Разлад в душе: поэт несет свой крест – Он идеалу отрешенно служит, А жизнь от идеала далека: Власть чистогана монстров порождает. В душе непреходящая тоска – И он себя от жизни отчуждает. Рождаются прекрасные стихи, Но постепенно лопаются связи С реальностью, все более штрихи Потусторонности видны в его отказе Принять чужие правила игры – И он ушел в закрытый мир куда-то... От нас, по счастью, скрыты те миры Беспамятства, откуда нет возврата... Но наш эгоистичный мир людей Берет стихи ушедшего поэта, Богатство чувств поэта и идей – И в этом обоюдная победа... О Володе Высоцком... О Володе Высоцком... Осталась любовь и печаль... Ну, а книги Володи пришли и остались посмертно... Он не пел, а хрипел, он от боли народной кричал. Этот крик все звучит в нас, а боль нарастает несметно... Даже если шутил, даже если смешил на ходу, Если даже острил, все, как солью, пропитано болью... Он, конечно, грешил, растворяясь в опийном чаду. – Но грехи искупил честной песней и пламенной ролью... Был он телом тщедушен, а ростом пожалуй что мал, Он не рвался в великие, не привставал на котурны... Только подленький страх, тот, что ВЕРУ из душ изымал, Сам боялся Володиных песен, что неподцензурны... Что случилось с Россией, он загодя предвосхищал, Знал, что тех перемен омерзительных он не полюбит... Не услышан опять, как во всем, что он нам прокричал... Что же делать? Глядеть, как безумье Россию погубит? -- Нам, которые в Думу не лезут, не рвут на клочки, По дешевке Отечество, не продают, не скупают, Как, Володя, скажи, не повеситься нам от тоски? Как нам жить, чем дышать? Эти мерзости душу терзают... -- Хорошо, что терзают, -- сказал бы нам, если бы мог, -- Значит живы пока и душа в том дерьме не закисла... Просто станьте стеною – и руки друг с другом – в замок, Против лжи -- за Россию, за совесть – без скрытого смысла... -- А еще, -- он сказал бы, -- пусть властвует вами Любовь, Но не та, что сейчас, продают, как Россию, за центы... Кстати, старые песни мои вы послушайте вновь, Не затем, чтобы попусту мне расточать комплименты... Ну, послушайте, право, ведь я же об ЭТОМ кричал... Может, песни послушав, как раз обретете ответы... О Володе Высоцком... Осталась любовь и печаль... Ради них и живут, ради них умирают поэты... Другу Ульяновскому поэту Григорию Медведовскому к его 60-летию Возле жизненной тропки натыканы Дни рожденья, как грустные вехи... Неуспехи – обидными тыквами, Рушниками дарились успехи... . В тех и в этих печального, грустного Нынче больше, чем боли и счастья... Но из противоречья прокрустова: «Если б молодость знала...» -- нечасто, Но случалось порой вдохновенною Прорываться душою к прозренью – И тогда мы сводили Вселенную К незабвенному стихотворенью... Что успели, что – нет – разберет Господь, Он оценит стремленья-итоги... Мы, наверное, больше смогли б – не спорь – Но сбивались нередко с дороги... Отвлекались на суетное подчас, За обманками шли, миражами... Маяками друг другу светя, лучась, Вдохновением заражали. «Если б старость могла...» -- это не о нас, Стариками не станем, Григорий... В нетерпении крыльями бьет Пегас -- Застоялся-де в коридоре. Намекает -- давайте взлетим: Парнас Ожидает нас сиротливо... И конечно же мы взлетим не раз... Так, что счастливо, брат... Счастливо! Элиезер Штейнбарг ...Там, в Липканах над домами липы Шепчутся о чем-то с соловьями... А к примеру, вы, да, вы -- могли бы Передать еврейскими словами Точно -- и в понятиях конкретных Тех бесед нешумных содержанье? Может, в их подробностях секретных Судьбоносное таится знанье? По Липканам бегал босоногий Кареглазый мальчик Элиезер... -- Не трещите надо мной, сороки -- Мне пора с ровесниками в хедер*... Ну, я понимаю вас, положим И займусь позднее переводом Стрекота сорок -- на мамэ лошн**... И останутся с моим народом Как его духовное богатство Сказка, притча, поговорка, басня... Молоток, пила, игла, -- азарт свой Поумерьте! В баснях и о вас я Расскажу -- и речь вещей прольется Мудростью на каждого... Не ложен Вывод: из священного колодца Черпаем судьбу -- из мамэ лошн. ...Невысокий, в кругленьких очечках. Не спеша гулял... Над Черновцами Россыпь звезд, дурман акаций... Ночка, Как известно, дружит с мудрецами. И под крутолобым сводом мозга Слово к слову – нет душе покоя... Память восприимчивее воска -- И чеканной вечною строкою Вязка слов ложится на бумагу, Запечатлевая в светлых душах Грустную улыбку и отвагу... И среди спасительных отдушин В час, когда несчетно смерть косила И сама история стенала -- В басенках накопленная сила Зверству тайно противостояла. Буквы идиш -- огоньками свечек Озаряют трудный путь еврея Из черты оседлости -- местечек -- В Иерусалим... Не властно время Над судьбой пророческой... Не властна Смерть над Боговдохновенным словом... Мудрая Штейнбарговская басня Нас уводит к доброму от злого... *Еврейская начальная школа ** Язык идиш Владимир Ивасюк Семидесятый... Песней вся страна Покорена... Рождение шедевра... Елена Кузнецова... Вот она «Червону руту» спела самой первой -- (На Театралке сняли этот клип) -- Солистка из ансамбля «Буковина»... Вы были в Черновцах тогда? Могли б Услышать сами: трепетно, невинно Ту песню, как признание в любви, Пронзительно, восторженно и жарко, Как смелый вызов парню виз-а-ви Исполнила девчонка-черновчанка... А парень – сам Володя Ивасюк, Мелодию с душой своей сложивший. Та песня к ней пришла из первых рук – И весь народ, ту песню возлюбивший, С той песней принял в сердце и ее... Как я, Володя был тогда студентом... Престранное везение мое: Курс на картошке... Я же тем моментом С последствиями травмы в ССО Отпущен в Черновцы... Я это видел! С начала до конца я видел все... Какую песню этот парень выдал... Как раз на переломе сентября Снимали этот клип на Театралке... И вот она, синкопами бодря, Всех нас завоевала по нахалке... Ах, что за песня! Музыка, слова... Такая свежесть в ней, такая сила! Не оторваться – сердце, голова Сдались ей, чтобы к счастью возносила... Ходили слухи: Ивасюк влюблен В певицу из ансамбля «Буковина», Что тот шедевр был ей и посвящен... Кто скажет точно? Может быть... Картина Той съемки не забыта посейчас... Еще из уст в уста передавали, Что подарил на перстеньке алмаз... А вы что о той девушке слыхали? Ансамбль «Смеричка» был уже потом Хоть в прессе первым тот ансамбль назвали... В ансамбле том изъяна не найдем: Василь Зинкевич, Яремчук Назарий Задор старались в песне подчеркнуть, Безудержный напор и темперамент, Но здесь они пережимали чуть... Вокалу незатейливый орнамент С гуцульским колоритом добавлял Аранжировщик – клавиши, гитары... «Червоной руте» дарят свой вокал Гнатюк, Гуляев, Сонечка Ротару... У каждого певца подходец свой... К примеру, романтично и с грустинкой Пел Константин свет Дмитрич Огневой... Журнальчик «Кругозор» с его пластинкой Потом мне удалось купить в Москве... Закончив этот курс, стажировался На радио Московском. Ну, так с кем Румынских меломанов постарался Я познакомить, радиожурнал Готовя для трансляций в Бухаресте? С Ивасюком... А песню исполнял В знакомом варианте – честь по чести – Он: Константин свет Дмитрич Огневой... Мне было ближе это исполненье... А вскорости уже над головой Из каждого окна звенело пенье: «Червону руту» весь Союз запел... В той песне было что-то от «Марички, Но это я не в нотах разглядел, Не в ритмах и стихах, а в перекличке Тех вдохновенных и высоких чувств – Их обе песни ясно выражали... Ах, песня! Ты превыше всех искусств... Все Черновцы Володю поддержали... Занятно, что один из двух «отцов» «Марички» был предтечею Володи По институту. Здешний мед – творцов Наладил выпуск... Что ж, и песня вроде Лекарства – избавляет от хандры, Гармонизирует работу сердца... В мединституте, видимо, горды Преподы и студенты от соседства С Володей, что внезапно стал звездой... Но с детства так трудна его дорога, Ах, до чего трудна, хоть волком вой – Судьба его испытывает строго... Родился он, Владимир Ивасюк, В местечке Кицмань здесь, на Буковине... Всем стало ясно: музыкальный слух! Родители задумались о сыне: Его же надо музыке учить, А в Кицмане покуда нет музшколы... -- Давай начальству жалобы строчить, Настроим депутатов... -- В общем, скоро Открыли – Черновицкой филиал... Вот повезло так повезло мальчонке – И скрипочку малыш впервые взял В пока еще некрепкие ручонки И из его покуда слабых рук Вдруг вылетела музыка, как птица... Уж так старался Вова Ивасюк. Уж так хотел быстрее научиться! Он рос. С ним вместе музыка росла. А руки стали сильные такие – Те руки – крылья горного орла Перенесли его однажды в Киев, В спецшколу для талантливых детей... Но здесь без мамы с папой одиноко – И он домой вернулся без затей... У мальчика под материнским оком – (Столичный импульс втуне не пропал) – Открылись сочинительства задатки. Он «Буковинку» организовал – Ансамблик школьный – и пошел в терадке На нотоносец звуки помещать, Из коих повыстраивались песни... Ах, почему б ему не помечтать: Уж так Володя будет счастлив, если Однажды песни те споет Гнатюк... Ну, а пока на всех олимпиадах Ансамбль, который создал Ивасюк, Обычно побеждает – и в наградах Директорский просторный кабинет.... Вот он впервые на телеэкране... И Киев проявляет пиэтет К подростку... Замечательной награде Маэстро удостоен: по Днепру Поездкой на туристском теплоходе... И взрослые ансамбли по-добру Ему звонят и пишут: мол, Володя, Пришли нам ноты песенок твоих... -- А кстати, кто придумал эти тексты? – -- Я сам писал и музыку и стих... -- Ну, ты даешь! Чудесно! Были те, кто, Наверно, и -- завидовал ему – И сглазили – удачу умыкнули... Шел на медаль. Не дали. Почему? На первый взгляд случайность... Подтолкнули И бюст вождя был с пьедестала сбит – И – гипсовые сыпались осколки... Шьют дело... У него насчастный вид, А в школе комсомольцы, комсомолки С подачи старших – (вбили конформизм) – Берутся прорабатывать Володю: Явил, мол, злостный антикоммунизм – Уже и исключенье на подходе... Родители боролись за него – Отбили, отстояли, но медали Не будет... -- Ладно, сынка, ничего... Спасибо, хоть закончить школу дали... Блестяще поступил в мединститут, Но «органам» Володя – костью в горле – И в ректорат о нем «телегу» шлют. Дают ход делу – и такое горе – Позоря молодого паренька, Приказ об исключении публично Зачитывают... -- Институт, пока! Вот дураки – ведь он всегда отлично Учился – и отличный был бы врач... Но выкормышам Берии с Ягодой Кого-то б лишь в мятежники запрячь... Они, чекисты, были вражьей кодлой, А не Володя... Выдержав удар, В рабочий класс пошел... Но на заводе Прознали про его высокий дар – И попросили: -- Ты б не мог, Володя, Хороший хор нам организовать? -- Могу, конечно.... Классная идея!... И хор Володин радость вызывать Стал в городе... О творчестве радея, Володя для своих хоровиков Цикл песен пишет – и под псевдонимом Их шлет на конкурс... Результат каков? Он – победитель! Вот – в газете снимок... А песни – «Видлитали журавли», А также «Колыбельная Оксане» В народ без визы «органов» пошли... И вот – «Червона рута» на экране... А он мединститут завоевал, Придя в него с путевкой заводскою... Видать, в тот раз «майорчик» прозевал – Потом, наверно, с лютою тоской, Кусая локти, злился – не достать: Обласканный народом композитор Пред «органом» не станет трепетать, Пред подлым и никчемным паразитом – Ведь за него поднимется народ... Володин звездный миг – «Червона рута»... Союз,... Европа,... мир ее поет – И вправду песня сочинилась круто... Потом был фильм с названием таким, Потом ансамбль для собственной супруги С таким названьем создал Евдоким... -- Кто? -- Толя Евдокименко... -- И в круге Звезд украинских занял Ивасюк Достойное, заслуженное место. И, как мечталось, сам Дмитро Гнатюк Запел «Червону руту» -- так чудесно, Как только он, великий мастер мог... Взлетая в композиторской карьере, Владимир совершил большой рывок – Во Львов уехав... Черновцы потере Не рады... Что поделать: город Львов – Консерваторский... Отпустили, веря, Что, научившись, станет – будь здоров! – Творцом – и лишь на время та потеря... Ротару с новой песней «Водограй» Очаровала польский город Сопот... Летят по всей земле из края в край Те песни-птицы... Замолкает шепот, Когда его мелодии звучат... «Два перстня», «Словно стаи птиц», «Две скрипки» -- То тихой грустью душу покорят, А то на лица вознесут улыбки... От песни к песне зрел его талант – И вот уже «Мелодия» дозрела Чудесных песен выпустить «гигант»... С прилавков та пластинка улетела – За день... Потом случился тот апрель... Володе позвонили... Он оделся... Ушел... -- Но где он? Поздно же... Теперь Глухая ночь... Да где ж он засиделся?... Он только в мае обнаружен был Повешенным в лесу... Самоубийство? Скорее нет, чем да... Но кто убил? За что? Ответа нет... Так быстро, быстро -- Безудержно уносятся года... Незаменимых нет? Увы, неправда: Таких, как он не будет никогда. Нет заменимых... Но одна отрада: Как в зеркало, душе Ивасюка В сердца его земных друзей глядеться.... «Червона рута» будет жить века И Черновцам останется в наследство... Народный поэт Сколько мусора бросаем на страницы, Неразборчиво и с грязным запашком. Наследить сильнее лишь бы засветиться... О себе я... А вы думали, о ком? Рассыпаем горстку ширпотребных стразов И спешим за бриллианты выдавать... А вот жил один поэт болгармкий – Вазов, Он любовь свою стеснялся воспевать. Он стыдился вообще писать о личном : Боль Болгарии неугасима в нем. Полагал: писать о личном – неприлично, Если родина под вражеским огнем. -- Ванчо. – убеждала мама-майка, -- Знай, Болгарии прекрасней в мире нет? – Эту максиму всем сердцем принимая. Воспевал отчизну пламенный поэт. Восхищался Вазов подвигами храбрых Гордой родины героев и вождей. Был Иван певцом народной горькой правды. Светлых чаяний нароодных и страстей. Обстоятельства борьбы --- его стихия... Я в болгарском, скажем честно, не силен. Но с волнением вхожу в его стихи я – Впечатляет цельной искренностью он. Он не мнил себя мессией и пророком – Был в строю, осознавал себя бойцом... Звал к свободе, та, казалось, за порогом – Честным словом и восторженным лицом. Эта искренность звучит анахронизмом – Ироничен новый меркантильный век. Но народом навсегда великим признан Удивительный поэт и человек... Успех Памяти Леонида Филатова Режиссер ясноокий, Аполлоном хранимый, Да с мечтою высокой, Да с душою ранимой. Как ты быстро находишь Ключ к нешуточной роли - Видно, издавна копишь Краски счастья и боли. Боль сквозь смех проступает - Ведь душа вся в ушибах. Видно, жизнь постигая, Не страшился ошибок, Не страшился падений. Не боялся злословья... Не пророк и не гений, Каждый шаг - только с кровью... Да, а что-то с годами Не становится легче И круги под глазами Все темнее и резче. Все труднее: при свете, С фонарем Диогена: Отзовись. человече, Хоть один во Вселенной! Загрустив о забытом И грустя по потерям Ты со сцены софитом Поведешь над партером. От сердечной натуги Безнадежно охрипнешь... Гду вы, верные други? - Вдруг в отчаянье крикнешь. Оборвешь телефоны, Разошлешь телеграммы Про сердечне стоны, Про душевные раны. Но у телеэкрана Ты замрешь до полночи, Как у самого края, Чужд и этим и прочим..... А с утра полутемным Пробежишь коридором Под форгангом потертым С потускневшим узором. Окунешься с разбегу В чехарду репетиций... Словно листья по ветру, Дни летят вереницей... Пыльный храм Мельпомены Светом призрачным залит, Не сулят перемены И овации в зале. Опустела галерка, Отдыхают актеры... И украдкой, неловко (Не поймут билетеры...), Наспех куртку надевший, Убегаешь под пасмурь, Непогасшей надежде Не давая погаснуть... Режиссер ясноокий, Аполлоном хранимый, Да с мечтою высокой, Да с душою ранимой... Северодонецк Из другой Вселенной Фаберже да нэцкэ, Ренуар с Гогеном, Бергман и Дали... Но зато на "фене" в Северодонецке Вы б договориться обо всем могли. В Северодонецке * сладок квас фруктовый, Я нигде доселе не пивал такой. А сосед в общаге * бывший вор фартовый -- Кружку мне подносит синею рукой. Как же его звали? Позабылось имя. Впрочем, "контингента" в городе полно. Город многих строек, город многих "химий"... От наколок синих белым днем темно. От разборок урок жутковато шибко. Как бы уберечься, не попасть впросак. Вот и верь газетам. Эх, моя ошибка: Строек комсомольских не видал, чудак? Я сюда подался из Кривого Рога. Я почти что "шишка" * мастер РМЗ. Мне работа в радость: я в черченье дока * Все хотят подъехать на кривой козе. Одному эскизик, этому * заказик... Допуски-посадки * с этим я на "ты". Славно быть умелым, нужным... Ах, не сглазить... Мне с "рабочим классом" наводить мосты, То есть, быть изрядно гибким дипломатом... Я о "контингенте" рассказал уже. Здесь не то опасно, что покроют матом * Можно оказаться ведь и на ноже... Словом, должностенка * так, не синекура. Видно идеальных должностей и нет... ...В Северодонецке жил Иосиф Курлат * Вряд ли вам известен был такой поэт. В чем-то архаичный и смешной до колик, Стихоман, творивший честно светлый бред... И его пронзительный "квадратный корень"* Я не забываю сорок быстрых лет. В Северодонецке пожилось пол-лета. Я потом все начал с чистого листка. ...Стоит помнить город, город и поэта, Коль от них осталась хоть одна строка. ------------------------------ *... Она забылась, первая весна... Но почему, о прошлом не тоскуя, Квадратный корень твоего окна Никак извлечь из сердца не могу я... Иосиф Курлат Пишу стихи... Пишу стихи. И от судьбы не жду Иной награды и иной печали. Нечаянную радость и беду Стихи волшебным словом увенчали. Встречаются иные гордецы... Не по сердцу им возраст мой и облик... Их жаль: мои стихи во все концы Несут моей души высокий отблеск. В них главная идея: чистота -- Борюсь с изменой подлой и обманом... Но жаль: свою жизнь с чистого листа Не перепишешь радостным романом. Пишу стихи... Господний вещий дар Для воплощенья требует усилий... И я себя сжигаю, как Икар, В высоком взлете именем России... Порадуйтесь, что я еще живу... Порадуйтесь, что я еще живу, Что вам еще мое сияет слово. Возьму листок у дуба молодого -- Без спроа и листочка не сорву -- И вам о дубе песню напишу... Послушайте, какая будет песня! Потом вы мне не скажете: "Воскресни!" -- Порадуйтесь, что я еще дышу. Порадуйтесь, что я еще могу На ваши благоглупости ответить. Пока средь вас мне некого отметить -- Еще мелки извилины в мозгу. Но кто-то распрямится -- и до звезд Достанет в распрямлении крылатом... Тогда он скажет: "Жил один когда-то Старик -- и, оказалось: был не прост..." Но я однажды все-таки уйду, Добавлю вещества в сырую землю, А существо, которым Богу внемлю, Отправлю на далекую звезду. Оттуда я, пронзая синеву, Самой Вселенной вторя унисонно, Пошлю вам вдохновенного озона... Порадуйтесь, что я еще живу... Шведка Нынче на работе У меня соседка... Ах. душа в полете -- Озорная шведка. Видно. без мужчины -- Так оно бывает... Честные морщины Возраст не скрывают. Но зато фигурка У нее девичья, Не прикрыты бедра. Аж до неприличья. У нее улыбка, полная соблазна... Пусть несовершенна -- Все равно прекрасна... Шведка светловласа. Шведка кареглаза... Знаю. что у шведки Мне не ждать отказа. Шведка ищет взгляда. Выставляет грудки... Только вот досада -- Ни гугу --- по-русски. Шведка с потрохами Рада бы отдаться... Как же со стихами? Ей не догадаться. Как метафоричны Образы и метки, Как я симпатично Написал о шведке... Стало быть. напрасно Упражнялась шведка В технике соблазна -- Милая соседка. Можешь не трудиться. Можешь не стараться: Будет с кем ложиться. Не с кем -- просываться... Люда Шелухой подсолнуха улица усыпана, По карманам семечек, как у дурачка… А любовь-то звонкая горечью напитана, А вокруг-то девочек, но в душе -- тоска. Ты, душа ранимая, за тоску прости меня: Незадача с выбором, вот уж сплоховал – Ведь она, любимая – нежная, красивая, Я же грубо выделан, я не идеал. Мне гундят приятели, мол, не вышел мордою, Чтоб дружить с Людмилою, дескать, простоват И не обаятелен, и одет не в модное… А любовь – лавиною, я не виноват. Я стою на лестнице у окошка мутного, А внизу под яблоней, ясно кто – она… Что за околесица? Хоть чего бы путного -- Рифмами да ямбами голова больна… Мы живем на Киевской возле парка Шиллера. Летние каникулы, тихие дворы... А любовь накинется, так что из души ее Ты попробуй выкури – не хухры-мухры... Вот и вся история – ничего хорошего. К горестным бессонницам душу приготовь… Вовсе невеселая, в плен взяла непрошенно, Первых рифм пособница – первая любовь… | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
