Если б свершилось чудо , а чудесами в наш просвещенный век трудно кого-либо удивить , и на афишных тумбах славного града Севастополя появились плакаты примерно такого содержания:

 

« В Доме офицеров флота имени лейтенанта Петра Шмидта выступает Владимир Владимирович Маяковский », то - уверен! - несмотря на сиюминутные кусачие цены на входные билеты , довольно многоместный зал не вместил бы всех желающих .

Но 6 июля 1926 года выступление Владимира Владимировича было сорвано . И сорвано в клубе , тогда это был обыкновенный клуб , но носящий , как и сегодня, имя « лейтенанта револю¬ции ».

Это , конечно , не к чести севастопольцам , которые во все времена писали и читали стихи , но , что было , то было . Если из песни нельзя слово выбросить - еще как выкидывают! - то из истории тем более . Историю можно только переписать ! Бумажная история ещё не то терпела !

 

А дело было так ! Длинноволосый дылда из местных гениев , -

« свободных любителей по¬эзии », было и такое течение в литературной жизни морского города! - с молчаливого одобрения администрации Дома офицеров вышел к трибуне , за которой вот-вот должен был появиться Влади¬мир Маяковский , и произнес хорошо поставленным голосом:

- Вы тут , товарищи хорошие , на лопухов похожие , собрались слушать первого графомана российской державы , но сей дядя плевать хотел на вас с Эйфелевой башни! « Где сейчас сей пиит? » - вправе спросить мы. Отвечаю: сидит дядя Володя в данный момент в ресторации , и стаканами водку хлещет , запивая ее буржуйским шампанским !..

- Долой прощелыгу! – завопили друзья длинноволосого дылды .

- Очистим наше искусство от случайных пришельцев ! – подключился к хору ещё один дылдоед .

И все дружно :

- Позор! Позор! Позор!

 

Поэтов - больших поэтов ! - пытались оплевывать во все времена . И сегодня это наблюда¬ется .

У длинноволосого дылды нашлись последователи , кричали они , не жалея своих лужённых глоток .

«Свободные любители поэзии » повалили к выходу , а за ними потянулись и просто любители стихов , бранясь про себя нехорошими словами , вспоминая « эту столичную штучку ». Даже « сам » Боря Шабер , сторонник ЛЕФа и организатор всех литературных посиделок , влюбленный в поэзию и прозу Владимира Маяковского и его давний знакомец , ничего не мог поделать .

Боже праведный , вы бы слышали , как он кричал !.. А когда Борис переходил на крик , то картавил ужасно , выдавая тем самым свою кипучую натуру и национальность !

 

С Борисом Николаевичем Шабером я встретился через много-много лет после того злополучного выступления , и он мне многое рассказал о тогдашней литературной жизни приморского горо¬да . И многим его словам я нашел подтверждения , работая в севастопольских и крымских архивах .

Мало того , что выступление было сорвано , так по городу еще и слухи поползли:

- Слыхали , Маяковский в ресторане красотку напоил , раздел до положения риз и roлой заставил танцевать на столике . То-то потеха была !?

- Ну!?

- Баранки гну!.. А , надысь он ... хрясь бутылкой по колонне Графской пристани ...

- И колонна - вдребезги !?

- Не-е , брехать не буду , колонна цела, а вот бутылка ... вдребезги!

- Поэты - что дети малые . И деньжата у поэтов водятся.

- Это как два пальца обоссать , водятся , такое себе позволить - бутылку разбить !..

 

Признаться , я с улыбкой выслушивал старожилов , - врут, как очевидцы ! Но , оказалось , в каждом слухе есть только доля слуха ... Нет, нет, никаких красавиц в ресторане не раздевал , но бутылкой о колонну шваркнул . И этот случай мне подтвердил севастопольский поэт Иван Тучков.

Иван Тучков вовсе не был современником Маяковского , но Ваня в свое время окончил Литературный институт имени Максима Горького , что в Москве , и многого чего такого там нахва¬тался . Во всяком случае, Иван числился в литературных авторитетах . Лев Толстой да и только ! Особенно , - это он обожал ! - когда приложится к стаканчику.

Однажды мы с Ваней прогуливались по Приморскому - Примбулю

по-севастопольски , - и вышли к Графской пристани - там находился трактир , известный под именем « Займи , но выпей », ( сейчас , вроде бы , вывеску поменяли – М.Л.) , и наши ноги сами выбрали правильное направление .

Это не совсем богоугодное заведение принадлежало первому крымскому миллионеру , недавнему коман¬дующему Черноморским флотом пивному королю Хронопуло ...

- Я слышал , - откупоривая заржавленным ногтем банку пива , сказал Ваня , - ты интере¬суешься Маяковским ? Могу продать сюжет!

- Хочешь толкнуть мне за здорово живешь анекдот о том, как Владим Владимыч чуть не сшиб бутылкой одну из колонн Графской пристани?

- Ага ! Только ты не смейся , это вовсе не анекдот . И бутылки мне от тебя не надо . Захочешь - сам поставишь .

- Поставлю , если покажешь вмятину .

- Вмятин в бедной колонне предостаточно и без бутылки Маяковского ! Так вот, прополос¬кай ухи пивом и внимай ... Наш преподаватель Михаил Львов , между прочим , вашей национально¬сти , но тоже хороший человек , - это Ваня вспомнил Литературный институт! - расширяя наш кругозор , принес на лекцию неизданную рукопись любовницы Маяковского , и среди прочего прочи¬тал нам эпизод , связанный с Графской пристанью . - Будешь продолжать свои смефуёчки или сразу побежишь в магазин за бутылкой !?

- А почему в магазин , Ваня ? У Хронопулы тоже можно отовариться !

- Потому , что я стою на страже твоего кармана ! В магазине за ту же цену тебе выдадут аж две бутылки . Без всякой там тройной хронопуловской наценки .

Что ж , в словах моего друга и поэта была железная пролетарская логика. Впрочем , от нее не далеко убежала и логика прослойки , - интеллигенции.

- Считай, ты меня уговорил , Вано !..

- Так , - начал Ваня , - на чем мы с тобой остановились?.. Ага , на некой Полонской ! Ох , Михайло , замечу , та еще была штучка !..

 

Так как Ваня основательно приложился к бутылочке , отрывки-обрывки из воспоминаний Полонской , рассказанные мне талантливым , но с сумасшедшинкой поэтом Иваном Тучковым передаю в собственном изложении.

 

Возле Графской пристани , - она тогда официально называлась пристанью Ш Интернационала , находился маленький домик (он и сейчас сохранился), в котором жили потомственные строите¬ли, ставшие потомственными ремонтниками Графской пристани . Об этом факте узнал Владимир Маяковский и решил с ними встретиться. Потолковать о временах прошедших.

Но какая беседа может быть с рабочими без бутылки !? Так , по-видимому, думал Маяковский , укладывая в свой пузатый портфель бутылку самой дорогой водки , которая была в Севастополе. Укладывал, завертывая в чистую тряпочку, и личный стакан.

Стакан Владим Владимыч всегда носил с собою и пил только из собственного . Свои стакан не одалживал никому. Страшно брезгливым был. До умопомрачения ...

Потомственные строители рассказали Владимиру Маяковскому о многом. А в частности о Врангеле , с которым они имели счастье , а , может быть и несчастье , беседовать – после этих бесед , власть катком прошла по их и многим судьбам ...

Поэта Владимира Маяковского интересовала эвакуация врангелевских войск вот с этого дощатого , - он и в наши дни остался дощатым ! - причала...

У Владимира Маяковского есть известная поэма « Хорошо » , у нее еще есть подзаголовок «Октябрьская поэма». В шестнадцатой главе этой поэмы Маяковский пишет:

 

Мне

рассказывал

тихий еврей ,

Павел Ильич Лавут:

«Только что

Вышел я

из дверей. Вижу -

они плывут...»

... Глядя

на ноги, шагом

резким им

Врангель

в чорной черкеске.

Город бросит.

На молу—

Голо .

Лодка

шестивесельная стоит

у мола.

И над белым тленом ,

как от пули падающий,

на

оба

колена

упал главнокомандующий.

Трижды

землю

поцеловавши,

трижды

город

перекрестил ...

 

Честно пиша , я в сильном сомнении, что эту художественную картинку поэт увидел глазами «тихого еврея » - Павел Ильич Лавут никогда не был тихим ! - скорее всего , поражающие нас сегодня точными деталями исторические факты он узнал от строителей-ремонтни¬ков Графской пристани.

Только они могли видеть , как упал на колени барон Петр Николаевич Врангель , как дрожа¬щей рукой Главнокомандующий Русской армией крестил город , словно предвидя реки крови , которые должны пролиться - и пролились! - в многострадальном Севастополе .

Но вернемся к строителям, имена которых еще предстоит установить севастопольским крае¬ведам - мне это уже не удастся , я - в Израиле.

Они с упоением рассказали Маяковскому о Графской пристани и ее рождении - примерно то же самое , что и я , когда вел разговор о Владимире Войновиче.

Естественно , на документы , коими я оперировал , строители не ссылались , хотя уже тогда самая морская Морская библиотека существовала!

Когда почти двухчасовой разговор был закончен , благодарный Владимир Маяковский рас¬крыл пузатый портфель , вытащил оттуда бутылку водки , протянул ее самому молодому из строи¬телей:

- Пей, товарищ !

- Вот так сразу и «пей»! Из горла, что ли?

Маяковский задумался, помедлив несколько секунд и... вытащил из того же портфеля - случай воистину уникальный , поэтому и запомнился современникам! - свой собственный , свой личный стакан , никто не мог похвастаться , что пил из него ! – и , протерев собственным платочком , протянул стакан молодому строителю .

Но стакан принял седобородый , отобрал бутылку у молодого и уже вместе со стаканом вернул ее обратно Маяковскому .

- Не потребляем , дорогой товарищ , как там тебя звать-величать ?

- Я – Маяковский , - сказал Маяковский , - со мною даже Луначарский пил .

- А по нам, хоть с самим сатаной водки-ликёры распивай !

Владимир Владимирович нахмурился , Владимир Владимирович был в недоумении: « Может, не расслышали? »

- Повторяю , я тот самый Маяковский . Поэт .

— Катись отседова , любезный , пока не макнули в Чёрное море . Тоже мне - « я Маяковс¬кий » ! А я - Иисус Христос!.. Ишь ты , явился-не запылился опаивать сивухой рабочий класс !..

 

Честно признаться , я давно уже не оперирую воспоминаниями « некой Полонской» в изложении Ивана Тучкова - пусть Ваня спокойно допивает бутылку , купленную мною в ближайшем к Граф¬ской пристани магазинчике. Не дадим бывшему командующему Черноморским флотом господину Хронопуло разбогатеть на нас! - и вернусь к собственным разысканиям , к собственным встречам , к собственным документам , добытыми в различных архивах.

Итак, на чем я остановился?.. На том, как Владимир Владимирович пытался « опаивать сивухой рабочий класс » !..

 

- Я хотел как лучше, от души... Свой стакан... А вы ?..

И, обидевшись в драбадан , - большой поэт всегда в сущности большой ребёнок ! - Влади¬мир Владимирович шваркнул бутылкой ни в чем не повинную колонну Графской пристани , которую тщетно пытались переименовать в Пристань III Интернационала !..

Так что - свиде¬тельствую ! - слухи слухам рознь , но этот слушок хоть отчасти , но подтвердился ...

С жалобой на любителей «свободной поэзии» ( и чтобы объясниться

по- существу) Владимир Маяковский вынужден был обратиться в горком ВКП (б) - городской коми¬тет Всесоюзной Коммунистической партии большевиков - так тогда называлась орга¬низация , свободно занимавшая лучшие здания города , которой подчинялись все.

Его принял инструктор горкома, специалист по культуре и талантам - по отно¬шению к партийным функционерам на этот раз обхожусь без иронии - будущий лите¬ратурный критик Федор Маркович Левин. Все, что касается культуры и литературы , без еврея не обходится . И это , как писали Ильф-Петров , медицинский факт!

- Вы тот самый Маяковский ? - удивился Левин. - А я думал , под вашим име¬нем в городе орудует какой-то шарлатан!

- Тот самый , - ответил довольный Маяковский . « Надо же , строители о нем не слыхивали , а тут... Знают! Да еще как знают!.. Горком партии большевиков – сила !..»

Горком партии тогда находился в небольшом , но фешенебельном здании , отнятом у какого-то буржуина , неподалеку от комфортабельного двухэтажного дома бывшего Морского Собрания , неподалеку от памятника вождю пролетариата Владимиру Ленину - сейчас там памятник достой¬нейшему адмиралу Павлу Нахимову! - неподалеку от Графской пристани, которая , как я уже вспоминал , называлась пристанью III Интернационала.

То есть все рядом и все в центре! И расстояние от Графской пристани до большевистского горкома Владимир Владимирович преодолел буквально за несколько минут.

Маяковский очень удивился , когда Левин , смеясь, стал рассказывать ему , как тот пытался совершить диверсию - «вывести из строя» пристань имени III Интернационала ... Когда только успели доложить!

Посмеялись, договорились еще о встрече в будущем - сам Левин приехал из Ленинграда в Севастополь подлечиться , подкормиться, и не собирался задерживаться на партийной работе.

Тут же, в партийном кабинете, Левин угостил Владимира Маяковского стаканчиком «сухого» из личных подвалов - винные подвалы дворянского рода Перовских стали собственностью совхо¬за имени Софьи Перовской, народоволки , проводившей не одно лето у своего дяди под Севастопо¬лем - подведомственного горкому этого сельскохозяйственного заведения, не забыв налить и себе.

Вот тут-то и нашел Маяковский применение своему собственному стакану!..

Расстались слегка пьяненькие , но довольные друг другом . При прощальном рукопожатии Владимир Владимирович вдруг вспомнил , зачем пожаловал в этот кабинет.

- Федя , друг! Позвони в газету «Маяк Коммуны» и скажи редактору, чтобы мое письмо, которое я сейчас напишу , срочно опубликовали. Я хочу объясниться с севастопольцами , я хочу, чтобы мой поэтический вечер состоялся !

А, между прочим, газета «Маяк Коммуны» называется сейчас «Славой Севастопо¬ля» и находится на улице Маяковского! Вот уж поистине, истории причудливый виток! История, когда это нужно отдельно взятым людям, все расставляет по своим местам!

Федор Левин поднял трубку - звонок из этого дома в то время был равносилен приказу !- и попросил ...

Это уже не суть важно , что и как попросил !.. Важно лишь то , что письмо, которое написал Владимир Владимирович , тут же было заслано в набор и на следующий день - 8 июля 1926 года - было опубликовано. И пацанва с кипами свежих номеров - вот этих мальчишек , а вовсе не журналистов тогда называли «газетчиками»! - кричала , распродавая газеты : «Маячок»,

«Мая¬чок» и цена то - пятачок !.. Сенсация дня! Ограбление сберкассы и поэт Володька Маяковский просит пардону !.. «Маячок», чок-чок , и цена-то пятачок !..»

Письмо Владимира Маяковского было немногословным и ... пресным. Видно , редакторы потрудились над посланием в газету , придав ему канцелярский стиль , столь ненавистный Маяковс¬кому и столь любимый железобетонными редакторами многих газет!

Впрочем, судите сами - подшивки газет в Севастопольском архиве сохранились , и я добросовестно воиспровожу¬ :

 

«Приношу большое извинение всем собравшимся 6 июля на мою несостоявшуюся лекцию , причина срыва лекции - неумелость организаторов и их нежелание не только выполнить заключен¬ный договор , но даже входить в обсуждение по этому вопросу ».

 

Не знаю, повлияли ли эти сухостойные газетные строки на военную администрацию Дома офицеров - тогда Клуба комсостава имени лейтенанта Шмидта , - но , думаю , только личный звонок инструктора горкома ВКП(б) Федора Левина Командующему свое дело сделал - выступле¬ние Владимира Маяковского с докладом « Мое открытие Америки» и с чтением стихов состоялось . И чуть ли не весь Севастополь пришел слушать поэта . Скандал во все времена был лучшей рекламой !

 

А как же длинноволосый дылда и представители «свободных любителей поэзии» ? Неужели не приняли контрмер ? Чтобы и на этот раз сорвать выступление Владимира Маяковского?

Об этом мне , смеясь, поведал коренной севастополец , оттянувший , как враг народа , свою десятку , ныне покойный поэт и прозаик Николай Полотай :

- А мы представителям чистого искусства просто морды понабивали!..

И Боря Шабер - знакомец Маяковского и устроитель всех выступлений любимого поэта в Севастополе - подтвердил.

Конечно , бить по физиономиям нехорошо , но опять же из песни слова не выкинешь , если даже слово матерное и никому не мешает!

 

Это было не первое выступление Владимира Маяковского в Севастополе, впервые он появился в военно-морском городе зимою 1914 года . И об этом посещении тоже есть смысл расска¬зать подробней ...

 

Январский Севастополь одна тысяча девятьсот четырнадцатого года встретил « могучую кучку » известных скандальных поэтов Владимира Маяковского , Давида Бурлюка , Вадима Баяна и Игоря Северянина легким морозцем , - после многодневного турне по дождливым крымским весям это природное обстоятельство было больше , чем приятно: в Керчи и Симферополе - гриппозная хлябь , а здесь - морозец! Радоваться бы... Но и морозец не радовал , хотя и был полезен вечно простуженному и хлюпающему носом Владимиру Маяковскому .

Не радовал еще и потому, что достопочтенные литераторы основательно перегрызлись друг с другом , и скорее напоминали стаю волков - дай сигнал Природа , и они вцепятся в шкуры друг друга.

Впрочем , если быть уж совсем точными , размолвка произошла между парами : на одной стороне - Владимир Маяковский и Давид Бурлюк , на другой - Игорь Северянин и Вадим Баян.

Причина натянутых - какое мягкое обтекаемое слово я подобрал ! – отношений ... Впрочем, пусть об этом расскажет сам Игорь Северянин:

 

« Маяковский и Бурлюк дали мне слово выступать в обыкновенном костюме - лица не раскрашивать . Однако в Керчи не выдержали . Маяковский облачился в оранжевую кофту, а Бур¬люк в вишневый фрак при зеленой бархатной жилетке . Это явилось для меня полной неожиданно¬стью. Я вспылил, меня с трудом уговорили выступить ...»

« Керченская трещина » - мое определение ! - в отношениях между поэтами , в Севастополе достигла устрашающих размеров . Владимир Маяковский словно пред¬чувствовал , что через несколько лет, а , если быть точным - 27 февраля 1918 года - в честном литературном поединке - бывают ли честно-объективными поединки среди людей литературы и искусства ? Разве только в стародавние времена, которые мы всегда приукрашиваем ! - между Владимиром Маяковским и Игорем Северяниным последнего назовут Королем Поэтов . И хоть « маяковская группа футуристов » объя¬вит выборы незаконными , но, как говорил Александр Твардовский , все же, все же …

Северянинцы на радостях выпустили коллективный сборник , посвященный этому событию . Назывался он вычурно - « Поэзоконцерт ». В центре этого со временем изжелтевшегося томика - фотография гения всех эпох и времен Игоря Северянина.

Футуристы во главе со своим предводителем , бунтарем в жёлтой кофте Владимиром Маяков¬ским откликнулись на этот сборник со злостью , которая не украшает поэтов ни в какие времена :

 

« Шесть тусклых строчил , возглавляемые пресловутым «королем» Северяниным , издали под этим названием сборник ананасных , фиалочных и ликёрных отрыжек ... »

 

Вот где чувствуется рука Маяковского , а не в письме в газету « Маяк Коммуны ». Тут -напор разъярённого вепря , там – ёж , стриженный под Котовского ! То есть , под бильярдный шар .

 

Севастопольская публика встречала Игоря Северянина и Вадима Баяна, как бы сегодня написали , громом аплодисментов , переходящих в овацию . И лишь малая толика из них предназна¬чалась Владимиру Маяковскому и Давиду Бурлюку .

Это не могло не раздражать , - и раздражало ! - самолюбивого Маяковского . Маяковский и Северянин - вечные соперники !.. Даже после их физической смерти!

Давным-давно , когда имя большого поэта Бориса Пастернака не принято было упоминать , мне дали почитать , машинописную «Автобиографию Б.Л.П », то есть автобиографию Бориса Леонидовича Пастер¬нака.. И в тексте Пастернака я нашел упоминание о Игоре Северянине и о Владимире Маяковском:

 

«...У Маяковского были соседи . Он был в поэзии не одинок , он не был в пустыне . На эстраде до революции соперником его был Игорь Северянин ... Северянин повелевал концертными залами и делал , по цеховой терминологии артистов сцены , полные сборы с аншлагом . Он распевал свои стихи на два-три популярных мотива из францухких опер , и это не оскорбляло слуха и не впадало в пошлость . Его неразвитость , безвкусица и пошлые словоновшества в соединении с его завидной чистотой , свободно лившейся поэтической дикцией создали странный жанр , представляющий под покровом банальности , запоздалый приход тургеневщины в поэзию...»

 

В Севастополе Владимир Маяковский высказал Игорю Васильевичу - такова настоящая фамилия поэта , а Игорь-Северянин - псевдоним . И первоначально писался через дефис ! – всё , что он думает о стихах своего собрата . А думал он о северянинских « паршивеньких отрыжках », мягко выражаясь , скверно .

Литературоведы , отрабатывая свой хлеб , гадая на кофейной гуще , ищут днём с фонарем , какие строки Игоря Северянина так раздражали Владимира Маяковского?..

А мне кажется , не строки и строчки тому виною , а простая человеческая слабость: Владимир Владимирович болезненно относился к чужой славе.

А , может быть , на самом деле все обстояло еще гораздо проще ! И всему виною - обыкно¬веннейший любовный треугольник ! Банальнейший любовный треугольник . Ведь именно в те годы и Владимир Маяковский , и Игорь Северянин – молодые , талантливые , обаятельные , полные нерастраченной энергии—были влюблены в одну и ту же женщину - Софью Сергеевну Шамар¬дину .

Мои размышлнзмы о причине спора между двумя - любимыми до сих пор , несмотря ни на какие веяния! – поэтами , были не больше чем версией , пока ее не подтвердил младший друг Игоря Северянина Юрий Шумаков. Тот самый Шумаков , которому Игорь Северянин посвятил стихотво¬рение . Оно есть во всех северянинских сборниках , но я все равно его напомню :

 

Жрец любимый Аполлона ,

Маг с возвышенным челом

Здесь слагал во время оно

Элегический псалом.

Но прошла пора Светланы,

Кринолинов и плащей,

Поразвеялись туманы

Оссияновых ночей ...

 

Не понимаю смысла этих стихов , но , положенные на музыку, они завораживают именно своей непонятностью.

Юрий Дмитриевич Шумаков постоянно живет в Таллинне - сейчас это снова заграница ! Но я «изловил» на севастопольской квартире его друга, капитана первого ранга Вениамина Анатольевича Дмитриева . Сей человек - военная косточка ! - знает о Игоре Северянине буквально всё . На этом сошлись и подружились на всю жизнь военный моряк Вениамин Дмитриев и поэт, переводчик и литературовед Юрий Шумаков. Встреча, о которой я веду речь , произошла 27 октября 1991 года .

Юрий Шумаков всю свою жизнь посвятил творчеству Игоря Северянина. Больше того , благодаря ему многие стихи опального в СССР поэта дошли до нас - весь поэтический архив Игоря Северянина , скончавшегося в Таллинне , до сих пор хранится у Юрия Дмитриевича . Он-то и снабдил меня многими доказательствами той версии , которую я вычислил .

Итак - любовный треугольник!.. Старый , как этот мир под банальной луной , любовный треугольник ... Нет, не банальный ! Треугольник исторических личностей с отсветом неповторимых характеров!

О-о , это был давний спор двух соперников , раздвигающих горизонты литературы !.. Ведь лукавил Игорь Северянин в своих воспоминаниях, когда писал о разногласиях в Керчи! Творческих разногласиях !.. И разрыв между Владимиром Маяковским и Игорем Северяниным прогнозировался с того момента , когда « для полноты ансамбля » была приглашена для выступле¬ний Софочка Шамардина. В качестве артистки-футуристки .

С Владимиром Маяковским Софья Шамардина познакомилась осенью 1913 года , и пиит буквально обворожил восемнадцатилетнюю студентку-медичку своими стихами , что оказалось , не таким уж трудным делом , между нами , девочками , говоря !

Вначале в своей желтой кофте он показался Шамардиной несколько

« фатоватым и наглова¬тым » - это ее собственное признание! - но потом , когда она окончательно уже отравилась ядом его талантливых стихов , написала в своих воспоминаниях , появившихся на свет совсем недавно:

 

«... Красивый был . Иногда спрашивал : «Красивый я , правда? » Однажды сказал , что вот зубы гнилые - надо вставить , я запротестовала , не надо ! »

 

Это верно , зубы не помеха! Когда увлечешься человеком , - боюсь написать , « влюбишься по уши! » - то и гнилые зубы не замечаешь .

Надо сказать , что это Софья Шамардина познакомила своего любовника Владимира Маяков¬ского с Игорем Северяниным , а к Игорю Северянину у медички Шамардиной тоже были не материнские чувства , чего уж там скрывать ! Да и « Володенька » стал поднадоедать.

Позднее , когда более удачливый в любви Игорь Северянин отобьет « Сонку », как оба поэта ее называли - « Сонка с душою взрослого ребенка ! » - Владимир Владимирович признается , что Софья Шамардина была единственной любовью и только на ней он мог бы жениться .

Ох , лукавит « талантливейший поэт нашей эпохи » - я не вкладываю иронию в эту сталин¬скую формулировку , я с ней согласен целиком и полностью , несмотря на другие времена и другие литературные ценности !

Хотел жениться ? Так женись ! Никто не мешал !.. Но, изучая сегодня жизнь Владимира Маяковского , понимаешь - « единственных » у него было великое множество !..

Большие поэты - да и малые от них не отстают! - влюбчивы , как дети малые!.. Мы-то считали , что , с кем бы ни был Маяковский , какую бы женскую особь не затащил в постель , - единственной была Лиля Брик , которую он делил с ее мужем Осипом Бриком.

Вот небольшой отрывочек из письма, которое он послал из-за границы Лиле-Лисику-Брик:

 

Вот тебе

Лисик милый

Лисик замечательный

Лисик прекрасный

Лисик чудный

Лисик детка

Лисик удивительный

Лисик котик

Лисик киса

Лисик солнышко

Лисик рыжик...

 

И таким вот Макаром - несколько листов убористого текста . И подпись под этим воззванием соответствующая : «Я вас люблю. Щен».

 

Была еще одна « единственная » - Татьяна Яковлева , которую «Щен» мечтал увезти из Парижа в Москву.

«Единственной» была и Элли Джонс , и еще множество , множество единственных!

Если «единственных» выстроить в затылок друг другу , то получится целый полк , сформиро¬ванный по законам военного времени!

И вот недавно - в 1991 году - из заграницы выплыла иностранная госпожа , которая по-русски ни бум-бум , но которая на минуточку оказалась—нет, нет, не «единственной»! Как вы такое могли подумать! - всего лишь дочерью Маяковского.

Но вернемся к « единственной » Софочке Шамардиной.

Прежде чем совершилась поездка по маршруту Керчь-Симферополь-Севастополь , была и еще одна - « южная »: Екатеринославль-Мелитополь-Одесса . И Игорь Северянин сделал все воз¬можное , чтоб об этом турне не узнал Владимир Маяковский.

А ведь не кто иной , как Игорь Северянин, еще полгода тому как - в 1913 году - написал Вадиму Баяну , гастролирующему тогда в Симферополе :

 

«Я на днях познакомился с поэтом Владимиром Маяковским , и он - гений. Если он выступит на наших встречах, это будет нечто грандиозное. Предлагаю включить в нашу группу ».

 

И вот, тайком от «единственного» Володи , она убывает в поездку с Игорем Северяниным . И делает всё от нее зависящее, чтоб этом не узнал Маяковский !

Софья Сергеевна Шамардина через много-много лет , - а дожила она до 1980 года! - призналась:

 

«Или Маяковского в это время не было в Петербурге , или стараниями Северянина я не видела в эти дни Маяковского. Потом узнала, что Маяковский думал - поеду с ним , но меня уже не было. Нашелся какой-то меценат, который устроил поездку Северянина на юг... Северянин очень торопил выезд , чтобы не помешал Маяковский... Маяковского видеть не хотела и просила ничего ему обо мне не говорить ...»

Ах, женщина ! Ах, ветреница !..

После Севастополя Владимир Маяковский пытался все-таки перехватить инициативу, преодо¬леть соперника: приходил, читал стихи:

 

...О рае Перу

орут перуанцы,

где птицы,

танцы,

бабы

и где

над венцами цветов померанца

были до небес баобабы ...

 

Или:

 

Банан , ананасы !

Радостей груда!

Вино в запечатанной посуде ...

 

Но Софья Шамардина предпочитала другие «ананасы» ! Северянинские:

 

Ананасы в шампанском!

Ананасы в шампанском!

Удивительно вкусно, искристо, остро!..

 

Не было уже в стихах Маяковского того сладострастного отравляющего яда . Больше того , Шамардиной казалось , что ее Володенька исписался , а вот любезный ее душе Игорь Северянин , что бы о нем ни говорил Маяковский , пишет и напевает свои стихи гораздо убедительнее !

 

... Каждая строчка – пощечина .

Голос мой - сплошь издевательство .

Рифмы слагаются в кукиши .

Кажет язык ассонанс.

Я презираю тс пламенно,

тусклые Ваши Сиятельства,

И, презирая, рассчитываю на мировой резонанс!

 

И потом - Игорек Северянин просто гений . Он сам в этом сознался:

 

Я - гений Игорь Северянин,

Своей победой упоен:

Я повсеградно оэкранен!

Я повсередно утвержден!

 

Какое женское сердце не содрогнется перед подобными виршами !?

«Если я и выйду замуж , то вовсе не за Володьку Маяковского ,- шептали девичьи губы , - то только за гения Игорька Северянина ! »

Но Софья Шамардина не стала женою ни Маяковского, ни Северянина, она вышла замуж за партийного функционера Иосифа Александровича Адамовича.

Чуть было не написал: «скромного партийного работника». Но вовремя спохватился, осоз¬нав, что Софья Шамардина привыкла «падать с высокого коня!»

Заглянул в справочник и точно: Иосиф Александрович Адамович был крупной «дичью»! Наркомом внутренних дел Белоруссии, членом ЦИК СССР— как говорится, е-кэ-лэ-мэ-нэ... о-пэ-рз-сэ-тэ... ничегошеньки себе!

Одного движения его еврейских бровей было достаточно, чтобы навсегда умолкли его сопер¬ники по любви. И надолго выпали из истории литературы.

Софья Шамардина сделала все, чтобы ее любимый партийный муж не прознал о ее любовных шалостях. И ей казалось, что в деле конспирации она здорово преуспела.

Наивная, милая женщина... Прежде чем взять в жены очаровательную Софочку, Иосиф Александрович изучил всю подноготную своей будущей супруги — сделать это, как вы сами понимаете, было не так-то уж и трудно наркому внутренних дел!.. По-нашему, как бы председателю КГБ! Звучит?

Но Адамович не только по-настоящему полюбил свою Софью, но и отдавал должное таланту поэтов, к которым он относился, как к бедовым малым детям, которым нужна,—просто необходима женская сиська!—и без которых было бы пресно жить на этой неухоженной земле. Иосиф Адамович, восседающий на высшем партийном и государственном Олимпе, был умнейшим челове¬ком. И—совестливым, чего не скажешь о большинстве высоко сидящих!

И это он - а Софочка Шамардина думала , что благодаря ее хитростям и женским прелестям! — помог перебраться Игорю Северянину в буржуазную Эстонию, когда над поэтом нависли чёрные тучи в виде строгих реалистов от литературы. Они бы не преминули определить эгофутуриста Игоря Северянина в места очень даже отдаленные.

Это он—Иосиф Адамович—помог совершить Владимиру Маяковскому турне по Америке. И не без его влияния, Иосиф Сталин произнес фразу - цитирую по памяти:

 

«Владимир Маяковс¬кий был и остается одним из самых талантливейших поэтов нашей эпохи «,

 

фразу, которой сегодня пытаются некоторые литдеятели перечеркнуть творчество действительно одного из лучших поэтов!

Мы многое сегодня знаем и многое не знаем о поэте—«Я - поэт, этим и интересен!» - Владимире Маявдвским. Но мы совсем мало—официальные биографические справки к книгам не в счет!—знаем о поэте и человеке Игоре Северянине. До сих пор его имя окружено мифами и легендами, обидными заблуждениями, а то и заведомой ложью. И на этих страницах отдадим должное «королю поэтов», стихами которого юсхищался не только Борис Пастернак, но и мастера пера Валерий Брюсов, Николай Гумилев, Осип Мандельштам, Александр Блок, а они кое-что понимали в поэзии. И лишь Владимир Маяковский полупрезрительно отзывался об « эгопоэзах» счастливого соперника в любви.

Впрочем, будем справедливы и к Владимиру Владимировичу. Когда в 1922 году они встре¬тились в Берлине—о поездке в Германию тоже ходатайствовал Иосиф Адамович с подачи Софьи Шамардиной !—то, несмотря на то, что Маяковский хронически не привык ни перед кем расшар¬киваться, он все-таки попросил прощения у Игоря Северянина за тот «севастопольский» инцидент и за многие, многие глупости, соучастниками которых они были оба. Больше того, он пригласил Игоря Северянина возвратиться в Россию— поэты повзрослели и стали мудрее.

—Ты должен сейчас находится в Союзе Советов,—сказал Маяковский,—тебя, Северя¬нин, еще помнят у нас.

Постоянным местожительством Игоря Северянина была тогда буржуазная Эстония, и эстонцы любили этого «громокипящего» поэта, охотно посещали его выступления и печатали столь же охотно. Он во многом преуспел за годы жизни в Эстонии. Но — Россия! Вернуться в Россию!

- С радостью ! - сказал Северянин.

- Поедем вместе,—пророкотал довольный Маяковский.

- Ньет! — безбожно коверкая русский язык, твердо произнесла очаровательная Фелисса Круут. - А нас с сыном на кого бросишь !?

Игорь Северянин недавно женился и у него родился сын , которого назвали веселым именем - Вакх!

Фелисса Маяковскому, как видно, тоже понравилась , - а какому мужчине не понравится чужая жена ?! Да еще такая красивая и молодая , как Фелисса Круут! — и он пригласил и ее.

- У нас в России ты будешь блистать!

- Не хочью блистать ! И мужа не отпущью !..

Все свое женское обаяние пустила в ход очаровательная Фелисса , но отговорила своего супруга от опрометчивого шага .

И правильно сделала! Вряд ли Игорю Северянину дали бы спокойно дожить до своего естественного смертного часа . Уж больно не те стихи он писал !

 

... В Севастополе , в городе русской славы с украинским акцентом , есть улица , названная именем Владимира Маяковского , неплохо бы еще одну из улиц назвать именем Игоря Северянина . Пусть бы хоть улицы соединились воедино и тихо переговаривались бы между собою , пусть бы Владимир Маяковский и Игорь Северянин , отринув мирское и , позабыв о былых житейских распрях , читали друг другу стихи . Только стихи! Такие разные, но прекрасные.

А улочку именем Софьи Шамардиной называть не будем. Хотя и ей мы благодарны зато, что в суровой сумятице революционных будем она приголубила двух поэтов , - таких непохожих и разных! - за то , что была светлым лучиком в непростое время. А это во все времена дорогого стоит.