МАТЕРИНСКИЕ СЛЁЗЫ

(подлинная история о силе материнской любви)

 

 

ВЬЮГА

 

- Матерь Божья, Заступница наша, призри на рабу Твою, спаси сына моего непутёвого Степана. Изболелась душа моя о нём. Никого у меня нет в этой жизни кроме него. Пошёл он по отцовской тропинке, встал на путь пьянства и жестокости. Всю свою жизнь я терпела побои отца, затем мужа, но не могу допустить, чтобы руку на меня поднял сын.

На Тебя, Матушка Заступница и на Сына Твоего надежда и упование. Вразуми Стёпушку, не дай его грешной душе погибнуть, спаси его…

Женщина более не могла сдерживать своих рыданий, и, упав на колени перед образом Тихвинской иконы Божьей Матери, злилась слезами. Её маленькие худенькие плечи время от времени то вздрагивали, то затихали. …А за окном шумела и гуляла вьюга, заметая все пути и дороги.

Степан шёл наугад, как ему казалось, уже много часов. Нигде не было видно ни огонёчка, ни одного места, где можно было бы укрыться и переждать непогоду. Вокруг были только снег и непроглядная тьма. Холода не чувствовалось – добротный полушубок и изрядное количество выпитого спиртного делали своё дело. Сильно хотелось спать. Степан, в конец измученный борьбой с ветром, решил сдаться. Прислонившись к какому-то бугорку и, поплотнее завернувшись в полушубок, задремал. И в тот же миг его окружило приятное тепло и, вот уже нет вокруг ни заснеженного поля, ни холодного ветра, а лежит Степан на мягкой траве. А рядом с ним сидит его матушка, молодая, красивая, ласково гладит его по голове и тихо поёт. Потом вдруг берёт его за руку, поднимает с травы и ведёт за собой.

- Вставай, Стёпушка, проснись сыночек, нельзя спать в пургу.

- Но куда мне идти, мама? Я сбился с дороги.

- Иди на мой голос…

Степан вздрогнул и проснулся. Хмельного угара как не бывало. Голова и мысли были ясными. Степан почувствовал, что начинает замерзать.

«Что это было? Сон? А если нет? Я действительно мог погибнуть. Надо постараться найти дорогу. Мама что-то говорила про голос…»

Прислушавшись, он действительно, сквозь вой вьюги ясно различил голос матери, зовущий его из темноты. «Видимо я близко от дома, если даже могу слышать её голос» - подумал про себя Степан и смело отправился в путь.

Но надежды на скорое возвращение домой не оправдались. Прошло не менее часа, когда где-то вдалеке Степан заметил несколько мерцающих огоньков. Каково же было его удивление, когда он понял, что перед ним храм. Степан долго стоял в смущении перед закрытыми вратами, не решаясь войти. Однако холод и волчий вой заставили переступить порог храма.

В притворе было темно. Лишь маленький огонёк лампадки освещал икону Спасителя, висевшую над входом. Степан поднял глаза на икону, в этот момент ему показалось, что глаза Спасителя живые и взгляд этот проникает в самое сердце. «Померещилось…»,- подумал Степан и осторожно вошёл в храм.

Тепло, запах свежевыпеченного хлеба, ладана и свечей окутали и одурманили его. Степан почувствовал внезапную слабость, ноги подкосились, и всё вокруг потемнело. Сквозь дурноту и непроглядную темень он чувствовал, что ему растирают лицо, руки и грудь.

- Ну, как, живой? Что скажете доктор?

- Слава Богу, батюшка, организм молодой, быстро поправиться. Не пойму только как он здесь оказался. В такую метель и на лошади не добраться.

- Может живёт где-то поблизости?

- Никита сказал, что этот парень из их деревни. А это в 25 км отсюда.

- Да, загадка. Ну, ладно. Укройте его потеплее, и пусть поспит. Потом разберёмся. А сейчас все на службу. Сегодня Литургия Преждеосвященных даров. Не будем терять времени зря. Эти слова были последними, которые Степан слышал. Затем он снова погрузился в темноту, но на этот раз сон его был крепким и спокойным.

Проснулся Степан оттого, что что-то щекотало его нос, и при этом слышался тоненький детский смех. Он осторожно открыл глаза и прямо перед собой увидел хорошенькое личико маленькой девочки. Она смотрела на него без всякого смущения и страха, насмешливо разглядывая. Такое поведение малышки приятно удивило Степана. Он улыбнулся ей в ответ.

- Ты уже проснулся? – голосок у девочки был чистый и мелодичный.

- Да, проснулся.

- Тогда пойдём скорее в храм, там сейчас поклоны будут.

И не дожидаясь ответа, она взяла его за руку и повела в храм. Степан, словно повинуясь неведомой силе, робко последовал за девочкой. Они пересекли небольшую комнату и очутились внутри храма. Девочка бойко прошла через весь храм и остановилась у правого клироса, небольшого резного балкончика со скамеечками для певчих. Степан осмотрелся. Прямо перед ними до самого потолка располагался иконостас. Лики Спасителя, Божьей Матери и Святых угодников словно приковали к себе внимание Степана. Он не мог отвести от Них взгляда. Сердце его билось так сильно, что казалось ещё секунда, и оно выпрыгнет из груди. Внезапно боковая дверь иконостаса открылась и из неё на солею вышел священник в серебристо-чёрном облачении. Он встал напротив закрытых царских врат и, произнеся:

«Владыко живота моего! Дух праздности, уныния, любоначалия и празднословия не дашь ми!», перекрестился и сделал земной поклон.

Все присутствующие в храме, повторили то же самое. Степан почувствовал, что девочка тянет его руку и приговаривает:

- Повторяй за мной, это не трудно, ты научишься.

Он опустился на колени и отдал земной поклон.

«Дух же целомудрия, смиренномудрия, терпения и любви даруй мне, рабу Твоему!». И снова поклон. Но на этот раз Степан делал его от чистого сердца, с радостью подчиняясь своей маленькой «повелительнице». Девочка явно довольна результатом своих трудов. Она широко улыбается и шепчет: «У тебя хорошо получается!»

«Дай, Господи, зрети все мои согрешения и не осуждати брата моего, яко благословен еси во веки веков. Аминь» И вновь поклон.

- А теперь крестись и делай двенадцать поясных поклонов. Смотри на меня и повторяй. Потом батюшка еще раз прочитает эту молитву целиком, и снова поклонимся после этого.

Степан внимательно слушал и усердно повторял всё, что ему говорили. Какая то таинственная сила владела в этот миг его сердцем, его душой. Ему хотелось, как можно дольше стоять здесь, держа за руку это маленькое существо с большими голубыми и бездонными, как небо, глазами. Он ни слова не понимал в том, что читалось и пелось на службе, но это не мешало ему чувствовать себя маленьким беззаботным мальчиком, счастливым и безмятежным.

Внезапно Царские врата растворились. С клироса лёгкой, неслышной походкой спустилась девушка в черной кружевной накидке с капюшоном. Она встала перед Царскими вратами, опустилась на колени и запела.

На мгновение Степану показалось, что он слышит пение Ангелов, настолько необыкновенным и чарующим был этот голос. Сердце Степана сладко сжалось в груди, а душа, переполненная новыми неведомыми чувствами, расправив крылья, парила под куполом храма.

До самого конца службы простоял Степан на том самом месте, куда его привела девочка. Малышка держала его за руку, время от времени подсказывая шепотом, что нужно делать.

В конце службы отец Василий прочитал проповедь, рассказав прихожанам о Великом посте и для чего нужен пост человеку. После проповеди все стали подходить к батюшке, прикладываться к Кресту. Малышка потянула Степана за собой, но на этот раз Степан остановился.

- Как тебя зовут, принцесса? – спросил он, присев на корточки, чтобы лучше разглядеть девочку.

- Елизаветой меня зовут. Ну, пойдём же, батюшка добрый, он тебя не укусит.

Степан улыбнулся и покорно пошёл за Елизаветой.

Батюшка, приложив к губам Степана крест, сказал:

- Нам надо поговорить, но я не могу настаивать. Если Вы ещё не готовы к разговору со мной, то так прямо и скажите. Я не обижусь.

Степан медлил. В его душе от всего случившегося за этот день так перевернулось и перемешалось, что без посторонней помощи ему было уже не обойтись.

- Я готов поговорить с вами, батюшка.

- Вот и прекрасно. Тогда сделаем так. Сейчас будет трапеза, а потом мы с вами спокойно уединимся и поговорим. Договорились?

- Конечно.

- Вот и хорошо. Елизавета проводит вас в трапезную, познакомьтесь, поговорите с людьми, а мы с Никитой подойдём попозже.

 

 

ПОКАЯНИЕ

 

- Ну, что же, Степан, давайте для начала познакомимся. Меня зовут отец Василий. Я настоятель этого храма в честь Живоначальной Троицы. Живу в деревне, что в трех километрах отсюда с матушкой и пока пятерыми детьми.

- Пока?

- Да, у меня трое своих и двоих новорожденных подбросили на порог. Так что, в любой момент семья моя может увеличиться.

- Разве такое бывает, чтобы матери детей бросали?

- Конечно. К счастью это происходит не так часто. Но бывает и еще хуже, когда дети оставляют престарелых больных родителей на произвол судьбы, без помощи, в нетопленном доме, голодными. У меня уже три старушки живут при храме, вы их видели сегодня на трапезе. Их всех в своё время бросили сыновья-пьяницы, и если бы не добрые люди, давно бы уже умерли от голода и холода.

Степан молчал, низко опустив голову. Слова священника, как раскалённый меч, насквозь прожигали его сердце. Ведь это о нём, и, о таких, как он, говорит батюшка. Впервые за всю свою жизнь он осознал, почувствовал глубокую вину перед матерью. В последний год Степан только и занимался тем, что днём шатался по кабакам центральной усадьбы, а вечером, кое- как, протрезвившись, шёл сторожить коровник. На другую работу его не принимали, так как трезвым его давно уже никто не видел. А ведь когда-то он был отличным кузнецом, мастером своего дела. В их деревни у него была собственная кузница, люди уважали и ценили Степана за умелые руки, доброту и отзывчивость. Так было до той поры, пока в их деревню не приехала на летний отдых молодая актриса.

Увидел её Степан и «потерял голову» от её красоты. Стал ухаживать, осыпать цветами и дорогими подарками. Светлана Алексеевна стала отвечать на его ухаживания, но лишь для того, чтобы не скучать в «этой дыре». Мать, видя всё это, спросила:

- Сынок, у тебя серьёзные намерения к этой девушке?

- Да, я хочу на ней жениться!

- Да ведь не пара она тебе. Погуляет с тобой, поиграет и уедет в столицу. Не нужен ты ей там будешь. Разобьёт она твоё сердце, погубит твою душу. Ни какими слезами мне не вымолить тебя будет! Одумайся!

Но душа Степана, ослеплённая чарами красавицы, не могла или не хотела посмотреть правде в глаза. От материнских слов Степан пришёл в негодование. Впервые за всю жизнь он повысил на мать голос:

- Не смей вмешиваться в мою жизнь. Нравится тебе это или нет, но я женюсь на Светлане и уеду с ней. Там меня ждёт другая жизнь. А ты можешь оставаться в своей «дыре».

Сказав это, Степан выбежал из дома, громко хлопнув дверью. Варвара Степановна еще долго сидела за столом, глядя вслед убегающему сыну, и чувствовала, что потеряла его.

С этого самого дня отношения между матерью и сыном резко изменились. Степан приходил очень поздно, молча, не отвечая на материнские расспросы, съедал свой ужин и уходил в сельник. На рассвете так же молча, не замечая матери, уходил.

Варвара Степановна взяла на себя подвиг строжайшего поста и молитвы о своём заблудшем сыне. Здоровьё её, и без того хрупкое, от нанесённой сыном душевной раны и подвига сильно подорвалось. Вначале стало часто болеть сердце, затем появилось одышка. Сильная слабость не позволяла ей уже делать домашнюю прежнюю работу. Добрые соседи, видя бедственное положение женщины, стали во всём ей помогать. Но в конце лета неожиданная смерть хозяина семейства, заставило их продать всё и переехать в город, поближе к родным. Так Варвара Степановна осталась одна.

В начале сентября, когда Степан уже в душе праздновал победу, он внезапно застаёт свою возлюбленную в объятиях другого мужчины. Выслушав все оскорбления Степана в свой адрес, она с улыбкой ответила:

- Дорогой мой, дурачок. Неужели ты действительно поверил, что я выйду замуж за кузнеца, в то время как богатейшие мужи осыпают меня цветами и драгоценностями?! Я вообще не собираюсь лишать себя свободы, я живу, так как мне нравиться. Не будь таким наивным, мальчик. Мне было бы стыдно появиться с деревенщиной в приличной обществе. А теперь можешь быть свободен. Я уезжаю немедленно, и не смей меня преследовать.

Слова «били Степана по лицу», словно жгучие пощечины. В ответ он даже не смог вымолвить и слова.

С этого дня Степан крепко запил. Все свои оставшиеся сбережения он оставлял в кабаках и закусочных. Дома стал появляться как можно реже, почему- то обвиняя в случившемся свою мать.

«Накаркала!» - со злом выговаривал дружкам, когда был сильно пьян.

Наступила осень, дождливая, промозглая. Варвара Степановна ослабела настолько, что уже с трудом могла передвигаться по комнате, не могла топить печку. Односельчане, зная её положение, иногда забегали к ней, чтобы потопить печку, приготовить еду. С благодарностью и со слезами на глазах принимала Варвара эту помощь.

Некоторые, видя в Красном углу иконы, с сарказмом спрашивали:

- Что же, Варвара, тебе Бог то не помогает? Ведь ты же веришь в Него. Почему же ты так мучаешься и страдаешь? Не слышит Он тебя?

На что Варвара со смиренной улыбкой отвечала:

- Да как же не слышит? Вы же пришли ко мне, накормили, напоили, по хозяйству помогли, поговорили. Ведь это Он вас ко мне прислал! Если бы Господь не слышал меня, то умерла бы я давно уже от голода и холода.

- Пусть так. А сын твой в кого превратился? Как допустил Он это?

- Это мой Крест. И несу я его до поры до времени. Верьте мне, дорогие мои, наступит еще время, когда вы будете гордиться моим Степаном и рассказывать о нём, как о живом примере.

Видя искреннюю веру и оптимизм женщины, соседи только разводили руками.

Отец Василий слушал Степана внимательно, не перебивая и не вставляя своего мнения. Горькой и мучительной, но совершенно необходимой была эта исповедь. Совершенно внезапно, словно луч солнца, пробившийся сквозь чёрную тучу, открылись у Степана ослепшие очи. Взглянув ими на прожитый год, Степан ужаснулся. Он попытался вспомнить глаза матери и вдруг понял, что не может этого сделать.

- Батюшка, представляете, я ведь даже не помню, какого у неё цвета глаза. Мне страшно, батюшка…!

- Это хорошо, сын мой, только не бояться надо, а исправлять свои ошибки, пока еще есть время. Никита говорит, что мама твоя, Варвара Степановна, несколько дней назад обезножила. Ноги у неё отнялись, сердце уже не выдерживает. Уход ей нужен хороший, питание усиленное, и частое причастие. Если ты не против, то буду заезжать к вам по воскресеньям, исповедовать и причащать маму.

А сейчас давай я благословлю тебя на дорогу и отправлю с Никитой домой в санях. Поторопись сынок исправить ошибки. Жизнь наша коротка и быстротечна, иногда и опоздать можно.

 

 

 

 

ВОЗВРАЩЕНИЕ

 

- Никита, скажи откровенно, ты давно работаешь в храме? – спросил неожиданно Степан после долгого молчания. Они ехали в санях, запряженных одной единственной гнедой лошадкой. К её сбруе были навешаны маленькие колокольчики, которые весело и легко звенели.

Никита опустил поводья, давая лошади самой выбирать дорогу домой, а сам удобно пристроился на соломе рядом со Степаном.

- Откровенно? Ну, что ж, я не работаю в храме, я прислуживаю в алтаре, помогая священнику при совершении Литургии. А прислуживаю я с двенадцати лет. Одиннадцатый год пошёл.

На лице Степана выразилось явное удивление. Никита хоть и был застенчивым с детства, но он никогда не говорил ни о храме, ни о батюшке. Он ничем не отличался от своих сверстников, разве только тем, что хорошо учился. Действительно, каждое воскресенье он появлялся на улице лишь под вечер. На это обстоятельство никто не обратил внимание.

- Как же так? Мы живём с тобой в одной деревне, а я практически ничего о тебе не знаю.

- Что за проблема!? Раз Господь открыл тебе нашу семейную тайну, значит пришло время нам узнать друг о друге побольше.

- Ты знаешь что-нибудь о моем матери? Как она?

- Болеет она тяжело. Только вера и милость Божья дают ей силы жить и бороться за тебя. Она верит, что ты станешь настоящим человеком. Материнская молитва со дна ада достать сможет.

- И разбудить тоже…

- О чём это ты?

И тут Степан поведал Никите о своём чудесном спасении, о голосе матери во время вьюги, который вывел его к храму. После этого надолго оба замолчали. Каждому было о чём поразмыслить.

Но вот вдалеке показались уютные знакомые домики. Лошадка, завидев их, приободрилась и ускорила шаг. Дом Никиты стоял у самого края деревни. Это был большой добротный дом с мезонином и резным петушком на самой макушке. Никита выбрался из саней и протянул руку Степану.

- Может зайдёшь, попьём чайку с дороги.

- Прости, ещё увидимся, а сейчас мне надо скорее домой. Надеюсь, что меня ещё ждут там. Помолись за меня!!!

Варвара Степановна, проведя всю ночь в слезах и молитве о сыне, и, почувствовав некоторое душевное облегчение, под утро забылась сном. Сил, чтобы доползти до постели у неё уже не было, поэтому она, подложив под голову ладони и смиренно предав свою душу в руки Божии, заснула под иконами.

Проснулась она оттого, что яркое солнце слепило ей глаза. Внезапно Варвара отчётливо услышала голос:

- Проснись, Варвара! Услышана молитва твоя! Сын твой будет спасён, только не оставляй своих молитв о нём!

В тот же миг свет погас. Варвара открыла глаза, подняла свой взор на иконы и со слезами радости благодарила Господа и Его Пречистую Матерь за милость к ней и сыну.

Степан шёл домой. Возвращался туда, где оставил своё сердце, где его ждали и любили, несмотря на грязные поступки, жестокость и нетерпение. Он верил, что сможет начать всё сначала, вернуть потерянное доверие односельчан. Степан шёл знакомой ему дорогой, и с каждым, кто встречался ему на пути, здоровался, спрашивал о делах, о жизни. При этом его лицо светилось такой детской, неподдельной радостью, что люди загорались этим светом, начиная улыбаться и радоваться вместе со Степаном.

- С возвращением, Степан Александрович, с возвращением, дорогой ты наш человек. Если бы ты знал, как нам тебя не хватало!? Надолго вернулись?

- Навсегда. Честное слово, навсегда!

- Вот и молодец! Вот и правильно!

Искренне, от всей души радовались односельчане возвращению Степана домой.

Вот и дом. Знакомая калитка, тропинка, ведущая к крылечку, вся заметённая снегом. Осторожно, словно боясь вспугнуть кого-то, поднялся Степан на крыльцо. Так же тихо вошёл в сени. Прислушался. Осмотрелся. Всё было на своих местах, всё, как и прежде, до его ухода.

«Холодно!» - заметил Степан, - «Давно хорошенько не топили».

И вдруг он услышал голос матери. Он был слабый и дрожащий, но одновременно ласковый и чарующий.

- Кто там? Кто там ходит? Заходите, не стесняйтесь!

В этот миг сердце Степана было готово выпрыгнуть из груди от радости, переполнившей его. К горлу подступил ком. Он не мог произнести не слова. Слёзы предательски хлынули из его глаз.

Варвара сердцем почувствовав присутствие сына, радостно произнесла:

- Стёпушка, сыночек, это ты?

Дверь отворилась и на пороге она увидела сына. Чёрный, похудевший, заросший, но всё с теми же ясными и светлыми глазами, какие были у него в детстве.

- Да, мама, это я. Я вернулся.

Плача как ребёнок, он упал в ноги перед матерью и спрятал свою голову в её ладонях, как это делал маленьким мальчиком.

- Мама, сможешь ли ты простить меня после всего, что было? Прости меня, мама.

- Сынок, мальчик мой ненаглядный, ты со мной, ты снова рядом со мной. Ты спасён, услышана моя молитва.

Она обнимала его голову, гладила волосы, целовала его заплаканные глаза, и в этот миг не было во всей вселенной счастливее людей, чем мать и сын.

- Мама, почему в доме так холодно?

- Ноги мои не ходят, не кому натопить печку и приготовить еду.

- Чем же ты питаешься?

- Жду, пока придёт кто-нибудь и поможет мне. Господь никогда меня одну не оставляет. Всегда кто-то приходит. Вчера утром забегала баба Катя, покормила меня, потопила печку, да видимо слабо, выдуло быстро. От того и холодно.

Степан поднялся с колен, по-хозяйски осмотрел дом и решительно заявил:

- С сегодняшнего дня ты больше не будешь страдать от холода и голода. Ты больше ни в чём не будешь нуждаться. Даю тебе слово!

- Я верю тебе, сынок! Всё теперь будет хорошо!

Степан снова опустился на колени и тихо сказал:

- Матушка, благослови меня на новую жизнь! Я пока еще не умею молиться, поэтому поблагодари за нас обоих Бога за моё второе рождение.

Варвара с радостью благословила его своей нательной иконочкой Казанской Божьей Матери. Степан одел её на грудь и с трепетом приложился.

Не прошло и часа, как в печи уже во всю полыхал огонь. Степан бережно усадил мать в уютное старое кресло, обложил подушечками и укрыл теплым одеялом. Варвара согрелась, на её душе стало светло и спокойно.

 

 

 

Ночная гостья

 

Степан впервые молился вместе с матерью. Варвара сидела за столом перед иконами и красивым тихим голосом нараспев читала молитвы из вечернего правила, водя маленькой сморщенной ручкой по страницам молитвослова. Степан стоял рядом с матерью на коленях, слушал её голос, стараясь понять и проникнуться душой и сердцем в молитву. Он смотрел на освещённые лампадой Лики Спасителя и Небесной Царицы, и сердце его трепетало и радовалось. Ему ещё самому было трудно объяснить эти чувства, да он и не хотел их понимать, так ему было хорошо.

Вечерняя молитва уже подходила к концу, когда внезапно послышался стук в дверь. Стучали настойчиво и беспокойно, словно случилась беда.

- Я открою, мама, не волнуйся, всё будет хорошо!

- Будь осторожен, ночь на дворе!

Степан вышел в сени и отворил дверь. На крыльце стоял их сосед Иван, держа под руку молодую женщину. Увидев Степана, Иван огляделся опасливо по сторонам и прошептал:

- Степан Александрович, помоги, дети у меня малые и жена больная, не погуби, спаси ради Христа, век тебя помнить буду. Возьми к себе в дом родственницу мою, того гляди родит на улице. Не могу её к себе взять, матушка она, жена священника.

Более Степан не спрашивал. Всё и без того было ясно. Перехватив руку женщины, осторожно помог ей войти в дом. Иван с низким поклоном, плача удалился. Женщина оглянулась ему вслед и, перекрестив, тихо сказала:

- Бог тебе судья!

В следующее мгновение родовая схватка заставила её застонать и прижаться к сильному плечу Степана. Степан замер и едва дышал от охватившего его волнения. Когда же женщина смогла вновь двигаться, сказал:

- Пойдёмте в дом, там моя мама, не волнуйтесь, всё будет хорошо.

- Спасибо Вам, Степан. Меня зовут Мария. Это мои первые роды.

- Ну, тогда у нас времени предостаточно. Первые роды самые длинные.

Степан с женщиной вошли в горницу. Варвара, увидев гостью, тихо ахнула:

- Мария, ты ли это? Что случилось?

- Мать Варвара!? Вот и свиделись. А я к тебе за первенцем пришла.

Степан удивлённо слушал, помогая тем временем женщине снять тулуп и валенки. Наконец, когда Мария смогла освободиться от стесняющих одежд и сесть на скамейку рядом с Варварой, спросил:

- Вы знакомы?

- Да, сынок. Я думаю, пришло время рассказать тебе о том, что овдовев, я два года жила с тобой при монастыре, пока тебе не исполнилось три года. В День памяти великомученицы Варвары я приняла иноческий постриг и уехала из монастыря сюда, в наш родной дом. Мария была сиротой. Я подобрала её на улице замерзающую в Рождественский сочельник. Привезла в монастырь, стала её крёстной матерью. Хотела взять её с собой, но матушка игуменья так сильно полюбила её, что оставила при себе.

- Значит, ты моя сестра?

Мария улыбнулась счастливой, искрящейся улыбкой:

- Да, Степан, и я рада, что вновь увиделась с тобой. Я помню тебя совсем маленьким, падающим, но упорно поднимающимся на ноги. Было забавно смотреть на тебя.

Сильная боль в животе вновь заставила Марию вскрикнуть.

- Тебе лучше лечь на постель и расслабиться, постараться думать только о хорошем. А лучше читай те молитвы, которые особенно любишь.

Мария не заставила себя уговаривать. Она легла на кровать и стала читать молитвы Богородице, которые очень любила. Голос её время от времени срывался на стоны, когда боль становилась нестерпимой. Ближе к утру Мария совсем выбилась из сил. Она тяжело дышала, лоб покрывала испарина. Варвара сидела возле неё, крепко держа за руку. Приближалась решающая минута. Варвара заволновалась.

- Сынок, налей теплой воды в тазик. В сундуке лежат твои детские вещи, отдельно в цветастом узелке. Достань их.

Степан сделал так, как просила мать.

- На печке расстели одеяльце и тёплую пелёнку, остальное дай мне.

Когда все приготовления были закончены, Варвара сказала:

- А теперь тебе придётся немного погулять. Я думаю минут десять-пятнадцать, не больше. Ты услышишь, когда можно будет вернуться.

- Хорошо, мама – ответил Степан, крепко пожал руку Марии и вышел на крыльцо.

Вьюга и непроглядная ночь поглотили его. Степан поплотнее закутался в полушубок и стал ходить из стороны в сторону, прислушиваясь к тому, что происходит в доме. Но там, на удивление, было тихо. Прошло довольно продолжительное время, когда до слуха Степана дошёл сначала крик Марии, а вслед за ним - новорожденного младенца. Степан, не помня себя от радости, со всех ног бросился в дом. Некоторое время он постоял в сенях, слушая как плачет малыш, пытаясь успокоить бешено стучащее сердце. Наконец, он вошёл в горницу.

Мария, уставшая, измотанная тяжёлыми родами, но безумно счастливая, прижимала к себе своего первенца.

Варвара, увидев в дверях сына, поспешила обрадовать:

- Мальчик у нас, Стёпушка, всё, Слава Богу!

Степан осторожно подошёл к постели:

- Можно мне посмотреть на него?

- Конечно! – ответила Мария и протянула Степану маленький, теплый свёрток.

Степан взял его на руки, и сердце едва не выпрыгнуло из груди.

- Господи, это же чудо! Какой он маленький и такой беспомощный. Ты прекрасен, ведь ты – Божье Творение!

 

 

 

На службе людям

 

Следующей ночью, когда Мария чувствовала уже себя окрепшей и готовой к длительной поездке в санях, за матушкой и новорожденным приехал отец Алексей. Он робко постучался в дверь и, увидев на пороге Степана, несколько растерялся. Батюшка встречал Степана в городе в совсем неприглядном для того состоянии, и теперь, увидев его здесь, был удивлён. Степан же, напротив, узнал отца Алексея:

- Добро пожаловать, батюшка! Проходите, вас ждёт приятный сюрприз!

- Приятный? Мне сказали, что моя жена у вас. С ней всё в порядке?

- Не волнуйтесь, батюшка, всё, слава Богу!

Спустя минуту отец Алексей со слезами радости обнимал своего первенца, милую матушку и её крёстную мать.

Отслужив прямо в доме благодарственный молебен, батюшка решил не рисковать более жизнями дорогих ему людей, и спустя час оставил гостеприимный дом вместе с матушкой и сыном, которому дал имя Кирилл, в честь равноапостольного славянского учителя, память которого чествовалась в этот день.

После отъезда гостей жизнь в маленьком доме снова вошла в свою колею. Степан занимался хозяйственными делами, утеплял избу, ремонтировал сарай, всерьёз задумавшись о покупке кое-какой живности. Варвара вязала теплые вещи для сына, вышивала икону Божьей Матери «Споручница грешных», по силам помогала Степану по хозяйству. Степану многому пришлось научиться, в том числе и печь хлеб, который в их роду пекли только женщины.

Так незаметно прошли три дня. И вот однажды утром в их дом постучали.

- Да, да, войдите, там открыто!

Дверь заскрипела, и в горницу с поклоном вошли трое мужичков. Сняв шапки, горячо перекрестились на иконы. Мать с сыном были немного смущены.

- Мир дому вашему, Варвара Степановна!

- С миром принимаем! Проходите, раздевайтесь, чайку горячего попейте…

- Благодарствуем, хозяюшка… Делегация мы…

С прошением к вам, от всего села, так сказать. Степан Александрович, очень нуждаемся мы в тебе! Кузница нам очень нужна. А мы все помним, каким ты мастером по этому делу был. Христом Богом тебя молим: открой кузницу, плохо без неё в деревне. Сам посуди, за каждой мелочью в село идти приходится, али в город.

Степан посмотрел на мать и, лукаво улыбнувшись, сказал:

- Ну, что ж, мужики, если уж Христом Богом молите, то не смогу отказать вам.

И, встав на колени перед матерью, молвил:

- Благослови, матушка, послужить людям!

- Бог тебя благословит! – ответила Варвара, осенив сына крестным знамением.

Степан поцеловал мать, оделся и, обернувшись к делегации, сказал:

- Ну, мужички, пойдёмте работать. Истосковались мои руки по настоящему делу.

- Пойдём, пойдём, сыночек!

Низко поклонившись хозяйке дома, мужички с великой радостью поспешили за Степаном.

 

 

Елизавета

 

Вечерело. Степан, погасив горнило, медленно опустился на маленькую скамейку. Прислушался. В единственное окошечко кузницы мягко, но настойчиво стучался ветер.

Где-то вдалеке перекликались друг с другом собаки, рассказывая последние новости. День выдался тяжёлым. Следы былой разгульной жизни давали теперь о себе знать. Силы были уже не те, что раньше. Радовало одно: умение и сноровка остались прежними. Руки, истосковавшиеся по настоящей работе, сладостно болели и горели от кровавых мозолей. Душа замирала о переполнявшего её тихого счастья.

И вдруг, среди вечерней тишины, Степан ясно различил приближающиеся к его кузнице шаги. В дверь постучали.

- Войдите!

Дверь отворилась и в проёме показалась голова Никиты:

- Ты один?

- Да. Входи.

- От батюшки я! – почти шёпотом произнёс Никита, входя в кузницу.

- Что-то случилось?

- Спасительницу свою маленькую помнишь? Елизавету?

- Да, конечно.

- Отец её священником был. Расстреляли его два года назад. Мать при родах умерла. Девочку растила бабушка. Сегодня утром бабушки не стало. Через три дня Лиза окажется в детском доме. Этого нельзя допустить. Необходимо найти человека, который бы смог удочерить девочку. Подумай, может, знаешь того, кто смог бы пойти на это?

Степан молчал. В его голове как молния пронеслась мысль: дерзкая, отчаянная. Он понимал, что отец Василий не зря прислал к нему Никиту, сердцем чувствуя, что Степан способен взять на себя этот нелегкий крест.

Степан поднял голову и встретился с тревожным взглядом Никиты.

- Что мне передать отцу Василию?

- Передай, что если Лизонька согласится, то с завтрашнего дня у неё уже будет отец.

- Ты уверен, что это хороший человек? Откуда ты знаешь, что он согласится?

- Потому что я этот человек!

- Ты!?

- Да, Никита! Лиза спасла меня от духовной смерти. И я постараюсь быть ей не только отцом, но и другом. Теперь я буду заботиться о ней.

Никита лукаво улыбнулся:

- Прав оказался батюшка. Он сразу же подумал о тебе. А я сомневался. Прости!

- Я заслужил твои сомнения, так что не извиняйся. Мне и самому пока ещё трудно поверить в случившееся со мной чудо. По моим ли грехам такое утешение? Дочка…!!! Как целебный бальзам на израненное сердце! Где сейчас Елизавета?

- У меня дома.

- Можно мне повидаться с ней?

- Пойдём.

Они вышли из кузницы и, ни кем незамеченные, усадами прошли к дому Никиты. В доме царила тишина. Дети уже спали. В большой комнате за столом перед иконами сидела мать Никиты со спящей на руках Елизаветой.

Степан, перекрестившись на красный угол, поздоровался с хозяйкой:

- Мир дому вашему, Катерина Ивановна!

- С миром принимаем, Степан! Спит твоя голубка, наплакалась. Сейчас заберёшь, аль до завтра оставишь?

- Сейчас заберу!

- Ох, и трудную на себя ношу берёшь, Стёпушка! Дай тебе Бог сил и терпения!

- Спасибо на добром слове, хозяюшка! – ответил Степан, бережно, как драгоценный дар, принимая на свои руки спящую Елизавету.

- Вот, укрой одеялом, смотри, не застуди, - сказала хозяйка, укутывая девочку тёплым лоскутным одеялом.

- Никита, проводи до дома, так будет спокойнее.

- Хорошо, матушка.

Ещё раз, низко поклонившись хозяйке дома, Степан вышел на улицу. Непроглядная ночь и вьюга скрыли от посторонних любопытных глаз двух путников. Степан шёл молча, обдумывая, что скажет матери. Как объяснить ей появление в их доме маленькой девочки?

«Она поймёт меня. Я уверен. Она не осудит меня. Всё будет хорошо!» - успокаивал себя Степан.

Простившись с Никитой, Степан осторожно вошёл в дом.

Варвара Степановна подняла на сына удивлённые глаза.

- Кто это, сынок?

- Мама, ты только не волнуйся. Хорошо? Это сюрприз для тебя.

- Хороший?

- Самый прекрасный!

Степан подошёл к матери и откинул одеяло.

- Мама, это моя дочь Елизавета!

- Боже Милостивый, какое чудо ты посылаешь нам, какое утешение!

Варвара, плача протянула к девочке руки:

- Дай мне подержать её, Стёпушка!

Степан бережно переложил девочку в руки матери. В этот самый момент Елизавета открыла глаза и, увидев лицо Варвары, спросила:

- Ты моя бабушка?

- Да, солнышко, я твоя бабушка.

- А почему ты плачешь? Тебя кто-то обидел?

- Нет, милая, это я от радости, когда тебя увидела.

- Значит, ты меня любишь?

- Я люблю тебя, девочка моя!

Елизавета закрыла глаза и, уже засыпая, улыбнувшись, прошептала:

- И я тебя люблю, бабушка! И папу тоже очень люблю!

 

 

 

 

 

 

Тревога

 

Степан плохо спал в эту ночь. На сердце, словно тяжёлый камень, лежала тревога. Степан ворочался с боку на бок, пытаясь заставить себя заснуть. Наконец, окончательно выбившись из сил, погрузился в тяжёлый, тревожный сон.

Проснулся он оттого, что Лизавета с силой трясла его за рукав и плача причитала:

- Папа, папочка, проснись, пожалуйста, прошу тебя!

- Что случилось, солнышко? Ты что плачешь?

- Папа, мне страшно. Бабушка не просыпается. Я бужу её, а она молчит.

Сердце Степана сжалось. Он понял, что с матерью что-то случилось. Однако Степан понимал, что для маленькой девочки, не оправившейся от смерти бабушки, ещё одна смерть будет сильным потрясением. Поэтому, подавив в себе тревожные мысли, сказал как можно спокойнее:

- Всё хорошо, милая, успокойся. Она, наверное, просто крепко спит. Пойдём, посмотрим, и ты сама убедишься.

Степан взял Елизавету на руки и вместе с ней прошёл за ширму, где спала Варвара.

Варвара Степановна была жива. Лицо ее было мертвецки-бледно, седые, но всё ещё красивые волосы разбросаны по подушке, дыхание тяжелое и прерывистое. Её рука, свисающая с кровати, была нестерпимо горячей.

- Вот видишь, бабушка жива. Она всего лишь немного простудилась, и будет лучше, если мы с тобой сходим за доктором.

- Папа, можно я останусь с бабушкой? Я больше не буду бояться, честное слово.

- А не испугаешься одна дома?

- Нет, не испугаюсь. Я здесь с бабушкой посижу. Можно?

- Хорошо. Я только дойду до доктора и вернусь.

Дом деревенского врача находился на другом конце деревни. Степан бежал по улице, что было силы, не замечая никого и ничего на своём пути, лишь повторяя про себя единственную молитву, которую помнил наизусть:

«Богородица Дева, радуйся. Благодатная Мария, Господь с тобою. Благословенная Ты в женах и благословен Плод чрева Твоего, яко Спаса родила, еси душ наших».

Он буквально вбежал в дом доктора и, забыв поздороваться с хозяевами, с порога спросил:

- Николай Васильевич дома?

Доктор выглянул с печки:

- Я здесь, Степан, что случилось?

Только теперь Степан понял, что проявил невежество и, покраснев, извинился:

- Простите, ради Бога! Я даже не поздоровался с вами, Елена Сергеевна!

- Ничего страшного, Степан, - примирительно произнесла хозяйка дома.

- Что случилось?

- Мама заболела. У неё лихорадка и тяжёлое дыхание.

Услышав это, Николай Васильевич тут же слез с палатей и начал быстро одеваться, при этом слегка ворча на супругу:

- Лена, куда ты дела мои носки? Вечно у нас ничего не найдёшь на месте. Где мой чемоданчик?

Жена терпеливо и молча подавала доктору всё, что он просил. Наконец, когда сборы были закончены, Николай Васильевич спросил:

- Степан, ты умеешь ездить на лошади верхом?

- Да, я в детстве пас коров на лошади.

- Прекрасно. Идём со мной.

В конюшне их ждали два осёдланных жеребца, одного из которых доктор предложил Степану.

- Мы с женой собирались сейчас ехать в центральную усадьбу на праздник,- словно оправдываясь, произнес Николай Васильевич.

- Я нарушил ваши планы?

- Это моя обязанность. Жена это понимает и не обижается. Я иногда неделями не прихожу домой, сижу с больными. Поехали! Надо торопиться!

Через несколько минут они уже были возле дома Степана. Елизавета хлопотала над больной бабушкой. Она сидела рядом с её постелью, меняя на лбу и шее сырые полотенца.

- Вот так помощница, ай да умница! Кто же научил тебя этому? – восхищённо спросил Николай Васильевич. За всю свою жизнь он ещё ни разу не встречал девочку, которая сама, без понуканий и напоминаний, с таким терпением и любовью ухаживает за больной.

- Как тебя зовут, солнышко?

- Елизавета. Я помню, что когда болела бабушка, доктор клал ей на лоб и шею мокрое полотенце, а потом часто его менял. Он сказал, что бабушке от этого становится легче.

- Правильно. Давай теперь я осмотрю твою бабушку и узнаю, что с ней случилось. А ты пока посиди с папой. Хорошо?

- Хорошо.

Потянулись долгие минуты ожидания. Степан сидел на скамейке напротив красного угла, прижимая к себе Лизу, пристроившуюся у него на коленях.

Доктор вышел из-за ширмы. Он старался казаться спокойным и уверенным, но, взглянув на Степана, не смог скрыть тревоги. Чтобы не пугать Лизу, сказал:

- У вашей бабушки обычная простуда. Через несколько дней встанет на ноги. Проводите меня, Степан. Я скажу, что надо будет сделать. Ну, Лизонька, рад был с тобой познакомиться. Передаю бабушку в твои заботливые ручки. Увидимся вечером.

- До свидания!

- До свидания, Елизавета!

Лиза убежала за ширму, а Степан с Николаем Васильевичем вышли в сени.

- Доктор, скажите мне правду!

- Правда такова, что у твоей матери двустороннее воспаление лёгких. Учитывая её возраст, слабое сердце и другие факторы… Одним словом – прогноз не утешительный. Её может спасти только чудо, если ты понимаешь о чём я говорю.

- Понимаю.

- Вот и хорошо. Однако, опускать руки я не собираюсь и тебе не советую. Я выпишу лекарства, и буду приходить к вам каждые четыре часа, чтобы делать уколы. И ещё. Нужно найти для неё сиделку. За ней должен быть постоянный уход. Следующие семьдесят два часа будут решающими. Всё, я пошёл, а ты думай. Держись!

Доктор уехал, а Степан ещё некоторое время стоял в раздумьях у крыльца, пытаясь унять внезапно нахлынувшие слёзы. Наконец, взяв себя в руки, вернулся в дом.

Лиза сидела возле бабушки, читая утренние молитвы и меняя время от времени холодный компресс. Увидев отца, подошла к нему и прижалась. Степан, так долго томившийся от навалившегося горя, вдруг сел на скамью и заплакал, как это делал когда-то в детстве. Лиза села рядом с ним и молча гладила его руку, иногда приникая к ней своим личиком. Наконец, немного успокоившись, Степан посмотрел на сидящую рядом с ним Лизу и, обняв её, тихо сказал:

- Ты прости меня, Лизонька, душа у меня болит. Я больше не буду плакать. Обещаю тебе.

- Нет, папа, ты не прав, надо плакать, когда больно. А к бабушке надо батюшку позвать, чтобы он пособоровал её. Тогда бабушка либо быстро начнёт поправляться, либо … Но я о другом не думаю. Она поправится, я это знаю.

Степан смотрел на дочь изумлёнными глазами.

«Господи, воистину говорят люди, что Ты разговариваешь с нами детскими устами. Откуда в такой маленькой девочке такая мудрость? Благодарю Тебя, Господи, за столь бесценный дар!»

- Ты умница, Лизонька, я именно так и поступлю. Вечером съездим с Никитой за батюшкой. А сейчас займусь хозяйством, а то изба выстудится. Да и поесть нам надо.

- А я буду сидеть с бабушкой.

- Договорились.

Лиза, приученная никогда не терять зря времени, села рядом с бабушкой на маленький стульчик и начала вышивать рушник для красного угла, при этом напевая тихонько богородичную молитву. Её маленькие пальчики двигались умело и красиво.

Степан некоторое время смотрел на неё из-за печки и грустно улыбался. Даже в сказочном сне он не мог представить о том, что у него будет такая дочь. Помолившись перед началом дела, Степан перекрестился и начал топить печь. Всё пошло своим чередом. Каждый занимался своим делом.

Вечером, когда на улице стало довольно темно и все сельчане разошлись по своим избам, Степан осторожно выбрался из дома и усадами прошел к Никите. Три коротких удара в окно означали, что идёт друг, поэтому Катерина Ивановна, услышав стук, спокойно сказала:

- Никита, посмотри, кто там? Кажется, нам гости.

Никита беспрекословно выполнил просьбу матери. На пороге стоял Степан. По его лицу и тяжёлому дыханию стало понятно, что стряслась беда. Катерина Ивановна, понимая, что разговор будет серьёзный, велела старшей дочери увести младших детей в сельник и присмотреть за ними. Дети ушли, оставив в комнате только взрослых.

- Что случилось, Степан?

- Добрый вечер, всем! Простите, что вмешиваюсь в вашу жизнь, но мне нужна помощь. Маме очень плохо. Ей нужен батюшка, чтобы пособоровать.

- Что с Варварой Степановной?

- Двухстороннее воспаление лёгких. Следующие двое суток будут решающими.

- Никита…

Катерина Ивановна многозначительно взглянула на сына и кивнула головой. Никита быстро вышел из горницы, а через несколько минут отец Василий уже стоял перед изумлённым Степаном.

- Благословите, батюшка!

- Бог да благословит тебя, сын мой! Я слышал, что случилось. Через минуту я буду готов идти с тобой.

- Спасибо, батюшка!

А в это время Елизавета, оставшись одна в большом доме, слушая тяжёлое дыхание бабушки, завывание метели и скрип черепицы на крыше, вдруг испугалась. Никогда в жизни ей ещё не было так страшно. В этот момент прямо около её ног пробежала маленькая мышка. Лиза так перепугалась, что едва не закричала. Забравшись с ногами на скамейку, она свернулась клубочком и чуть не плача стала смотреть в окно, ожидая, когда придёт отец. Она уже готова была заплакать, но тут подняла глаза на икону Богородицы и сказала:

- Матушка Заступница, мне страшно, помоги мне!

И вдруг Лиза почувствовала, что её рук касается что-то тёплое, необыкновенно мягкое и ласковое. И на сердце стало так спокойно, словно рядом сидит её мама и баюкает, напевая молитву. И тут Лиза услышала:

- Не бойся, я с тобой!

Страх оставил девочку, и в горнице словно прибавилось свету. Покой и уверенность поселились в сердце Елизаветы.

- Надо всё приготовить к соборованию, чтобы батюшка сразу начал молиться, - решила она и принялась за дело.

Начисто вымола стол, постелила на него белую, праздничную скатерть, вышитый рушник. Поставила на него чашу с оливковым маслом и блюдо с зерном. Когда все приготовления были закончены, дверь заскрипела и Елизавета увидела отца. За ним шёл отец Василий.

- Ну, как, Лиза, не страшно тебе было? – ласково спросил Степан, обнимая, подбежавшую к нему дочку.

- Нет, папа, я ведь не одна здесь была.

- Не одна? А с кем же?

- Со мной Ангел-Хранитель был. Он обнял меня и сказал, чтобы я ничего не боялась.

Степан удивленно посмотрел на отца Василия, но тот лишь улыбнулся в ответ:

- Всё правильно, Степан, дети и животные общаются с потусторонним миром, в отличие от нас. Здравствуй, Лизонька!

- Здравствуйте, батюшка! Благословите!

- Бог благословит, дитя моё! Я вижу, ты всё для меня приготовила? Спаси тебя, Господи! Ну, не будем терять времени. Проводи меня к бабушке,- сказал батюшка и протянул Лизе руку.

Следующее утро не принесло Варваре Степановне облегчения. Жар не спадал, дыхание оставалось тяжёлым. Степан всю ночь без сна провёл возле постели матери, молясь за неё своими словами. Накануне вечером, провожая батюшку, он ненароком обронил фразу, что хорошо бы найти сиделку. Отец Василий немного помолчал, а затем сказал:

- Я подумаю, если что, дам знать.

- Спасибо, батюшка.

Рано утром послышались три коротких стука в окно. Степан открыл дверь. На пороге стояла девушка, одетая в длинный темно-синий сарафан, красный бархатный кафтан, красные полусапожки, а очаровательную маленькую головку покрывал пуховый платок. Было в этой девушке что-то до боли знакомое Степану, но что именно он не мог понять.

- Мир дому вашему, Степан Александрович! Батюшка послал меня к вам, за Варварой Степановной поухаживать.

- Ах, да, проходите, пожалуйста, в горницу, - словно опомнившись, произнёс Степан.

Девушка прошла в дом. Елизавета, увидев гостью, вся засветилась от радости.

- Настя! – вскрикнула девочка, и бросилась в объятья девушки.

Та с нежностью обняла её.

- Настя, как я по тебе соскучилась! Ты даже не представляешь!

- Я знаю, солнышко моё, потому что тоже очень по тебе скучаю.

Елизавета, видя смущение отца, стоящего рядом с ними, поняла, что надо объясниться.

- Папа, это Настя, сестра нашего батюшки.

- Вы сестра отца Василия?

- Да. Я в семье самая младшая была. Мама умерла, когда мне три года исполнилось. Василий старше меня на двенадцать лет. После смерти мамы ему пришлось поднимать на ноги семерых детей. Все уже выросли, вышли в люди, а я вот пока с батюшкой живу, пока замуж не выйду.

- Вы смелая девушка, Настя!

- Спасибо, Степан!

- Ну, что же, я, наверно, могу теперь спокойно уйти в кузнецу. Передаю в ваши надёжные руки, Настя, всё самое дорогое, что у меня есть.

- Иди с Богом, папа! – сказала Елизавета и, перекрестив, поцеловала.

Поклонившись Насте, Степан надел кафтан, взял в руки шапку и вышел на улицу. Мороз и холодный ветер обожгли его лицо и руки, но он шёл по тропинке, ведущей к кузнеце и, не замечая ничего вокруг себя, загадочно улыбался: «Настенька! Какая замечательная девушка!»

 

 

Семья

 

Шёл третий день болезни Варвары Степановны. Состояние больной ухудшалось с каждым часом. Уверенность в благополучном исходе таяла, как снег под вешним солнышком. Настя не отходила от Варвары Степановны ни на минуту. Батюшка приходил ещё дважды, служил молебны, подолгу коленопреклонённо молился о выздоровлении. Доктор беспомощно разводил руками. И всё же надежда на чудо теплилась в сердце каждого члена этой семьи.

Вечером наступил кризис. Отец Василий вновь пособоровал больную. Прочитав семь раз молитвы и помазав святым елеем, батюшка возложил на голову Варвары Степановны раскрытое Евангелие и произнёс молитву.

В этот момент в дверь дома громко постучали. От испуга все присутствующие вздрогнули. Лиза прижалась к отцу и заплакала.

- Настя, пожалуйста, возьми Лизу, я посмотрю, кто там, - сказал спокойно Степан.

Настя взяла девочку за руку и ласково прижала к себе.

Степан накинул полушубок и вышел во двор. За дверью никого не было, но на пороге лежал свёрток. Степан наклонился и подняв его, вернулся в горницу.

- Кто там? – встревожено спросили все присутствующие.

- Никого, только пакет какой-то…

И в этот самый момент Степан вскрикнул, едва не выронив свёрток из рук. От испуга его глаза округлились.

- Братцы, там что-то шевелится…

Батюшка улыбнулся.

- Настя, ты знаешь, что делать с этим свёртком. У тебя уже есть опыт.

Настя и Елизавета обе улыбнулись и, бережно приняв необычную находку из рук перепуганного Степана, уложили её на кровать. Когда свёрток развернули, глазам присутствующих предстал чудный младенец с чёрными, кучерявыми волосиками. Отец Василий, взглянув на малыша, похлопал Степана по спине:

- Ну, вот и у тебя прибавление в семье. У меня такие «живые свёртки» сейчас сопят дома на печке. Что делать будешь?

Степан растерянно смотрел на спящего на кровати малыша. Елизавета решила помочь отцу.

- Папа, давай его оставим, пожалуйста!

- Но, Лиза, я даже не умею с ними общаться. А если я не справлюсь?

- Справишься, сынок, я помогу тебе.

От этих слов все присутствующие замерли и разом повернули головы в сторону комнаты, где лежала Варвара Степановна.

Отец Василий вышел из оцепенения первым. Он откинул завесу, и все увидели улыбающееся, хотя пока ещё бледное, лицо Варвары Степановны.

- Мама!

Степан упал на колени перед постелью матери, целуя и обливая счастливыми слезами, милые, ласковые руки. Доктор облегчённо опустился на скамью и тихо заплакал. Отец Василий сел рядом с ним, по-отечески обнял:

- Что же ты плачешь, доктор? Радоваться надо, чудо свершилось.

- Именно, чудо спасло её. Знаешь, отче, ведь я слово дал, что если Варвара выживет, то я поверю в Бога и приму крещение. Родители мои атеисты были, революционеры. А жена моя из раскулаченных, дочь богатого купца. А вот меня полюбила. Я в то время только-только медицинский закончил, а она отца своего в подвале прятала, болен он был тяжело. Вот Елена и рассказала мне правду, доверилась, попросила помочь. Я когда его увидел, сразу понял, что надо что-то делать. Здесь у нас в деревне жила моя бабушка. Она была тайная христианка. Вот к ней я и обратился за помощью. Ночью мы с Еленой вывезли её отца и спрятали на сеновале бабушкиного дома. Через месяц Николай Алексеевич поправился, окреп. Ты не поверишь, что случилось дальше. Бабушка моя так хорошо выглядела, что никто не подозревал, сколько ей на самом деле лет. Так вот, Николай Алексеевич и моя бабушка влюбились друг в друга, словно им по шестнадцать лет. Подделали метрики и официально расписались. Так мой будущий тесть стал и моим дедушкой. Елена знала, что я не крещеный да вдобавок неверующий, но не упрекала меня этим, не давила. Слышал, как молилась по ночам обо мне, плакала, но не упрекала.

Доктор замолчал и тяжело вздохнул, словно на сердце лежал тяжёлый камень.

- Что стало с Николаем Алексеевичем и его женой?

- Расстреляли их. В городе какой-то мерзавец нашёлся, донос на них написал. Их так вместе и похоронили. Говорят, что на расстреле они за руки держались, смотрели друг на друга счастливыми глазами, словно и не на казнь их привели вовсе. Пять лет вместе прожили. Так как, отец? Окрестишь меня?

- Обязательно! А сейчас, доктор, пойдёмте, поздравим Варвару Степановну с чудесным выздоровлением.

- Да, пойдёмте, отче!

В этот вечер до самого утра горел в маленьком домике на окраине села свет. От пережитых потрясений никто не мог сомкнуть глаз. Батюшка отслужил благодарственный молебен и крестил Николая Васильевича и нового маленького гражданина, дав ему имя Алексей.

А через три дня доктор со всем своим многочисленным семейством был в храме у отца Василия, исповедался и причастился. Елена Сергеевна не могла скрыть своего счастья оттого, что её муж стал христианином, что она вместе с ним и пятерыми детьми сможет бывать на службах.

Но на этом удивительные события в этот день не кончились. Ни от кого не могло укрыться, какими счастливыми глазами смотрели друг на друга Степан и Настя. Елизавета всю службу беспокойно стояла рядом с отцом, теребя его руку, что-то взволнованно шептала. Отец пытался её успокоить, но все усилия были тщетны. После службы Степан подошёл к Насте, нежно взял за руку и, заглянув в её чистые, прекрасные глаза, спросил:

- Не передумаешь?

- Нет, Стёпушка, не передумаю.

- Тогда пойдём к батюшке.

Отец Василий, только что потребивший Дары, разговаривал у алтаря с доктором. Елизавета бегала в притворе храме с друзьями. Степан и Анастасия подошли к батюшке. Увидев их вместе, отец Василий и доктор удивлённо переглянулись.

- Что случилось?

- Батюшка, мы просим вашего благословения на брак.

Отец Василий замер и несколько растерянно смотрел на молодых.

- Это так неожиданно…

- Ты тоже женился внезапно.

- Да. Ты права. Я рад за вас, дети мои и с радостью благословлю ваш союз. Обвенчаетесь через три недели, в первое воскресенье после светлой седмицы. А до этого…

Батюшка внимательно посмотрел на светящиеся счастьем глаза молодых людей и добавил:

- Так и до греха не долго, поэтому до свадьбы поживёте каждый в своём доме.

- Иначе и быть не может!

- Вот и прекрасно. Поздравляю! Кстати, что об этом думает Елизавета?

- Она так же счастлива, как и мы. Всю службу не могла успокоиться, всё ждала, когда ты дашь нам благословение. И мама тоже нас благословила.

Батюшка загадочно улыбнулся:

- Кто бы мог подумать, что, спасая тебя зимой от замерзания, я спасал будущего зятя. Пути Господни неисповедимы!

И полетела из дома в дом по всем ближним деревням и сёлам весточка о скорой свадьбе Степана и Анастасии. Такие весточки люди воспринимали с радостью, так как свадьбы в нашем краю гуляли широко, с размахом. Всё было общим: и горе, и радость и счастье. На свадьбу не приглашали, свадьбу собирали сами жители деревень. Не стали исключением и Степан с Настей.

 

 

Э П И Л О Г

 

Степан и Анастасия прожили вместе долгую жизнь, одарив Варвару Степановну шестерыми внуками: пять мальчиков и только шестой родилась девочка, которую и назвали Варенькой.

Благодаря заботам Насти, Варвара Степановна настолько окрепла здоровьем, что к рождению первого внука смогла встать на ноги. До самой своей смерти она, не покладая рук, во всём помогала молодым, поднимала на крыло внуков и пятерых правнуков.

Варвара Степановна сподобилась мирной христианской кончины в возрасте шестидесяти восьми лет.

Отец Василий, неся смиренно возложенный на него Крест, воспитал и вывел в люди восьмерых сыновей и семерых дочерей, не разделяя на своих и подкинутых. Семья, храм и люди были его смыслом жизни, его судьбою. Он прожил с матушкой Александрой тридцать шесть лет. Похоронив супругу, батюшка по здоровью оставил службу в храме и ушёл пешком по миру. За год до своей смерти отец Василий принял постриг в одном из мужских монастырей и, чувствуя близкую кончину, принял приглашение игумена остаться в монастыре. Он умер тихо, во сне.

Елизавета, оставаясь в послушании у своих родителей, во всём помогала им, бабушке, нежно заботилась о своих братьях и младшей сестре, и те платили ей взаимной любовью. Ещё во время учёбы в школе она удивляла учителей своей скромностью, начитанностью и изумительными рисунками. Учитель рисования послал эскизы Елизаветы на конкурс, и вскоре пришло известие о том, что Лиза выиграла первый приз и о том, что её приглашают для обучения в художественное училище. Как не огорчала родителей расставание с дочерью, они прекрасно понимали, что такая возможность выйти в люди может больше не представиться. Живя в городе Лиза каждое воскресенье ходила в храм, причащалась, молилась о себе и близких. В один из таких дней она и познакомилась с Тихоном, старшим сыном настоятеля храма отца Николая. Молодые люди полюбили друг друга. На выпускном бале, в честь окончания училища, Тихон сделал Елизавете предложение. Елизавета улыбнулась и сказала:

- Прости, но я не могу дать тебе согласие без родительского благословения. Если любишь меня, то засылай сватов.

В тот же день Лиза вернулась к родителям. А через три дня под весёлый перезвон колокольчиков, в дом Степана постучались сваты.

Спустя полтора месяца всем селом отгуляли, отплясали свадьбу, а через неделю после венчания Тихон был рукоположен вначале в сан дьякона, а затем и священника. Елизавета, родив супругу трёх дочерей и сына, посвятила себя воспитанию детей, сохранению в семье мира, любви, согласия.

Доктор, до самой своей кончины, всего себя отдавал людям, спасая их не только от физической, но и от духовной смерти. Елена Сергеевна пережила мужа на десять лет, закончив свой земной путь в женском монастыре, приняв постриг с именем Елизавета.