С Т Р А Н Н И Ц А

 

 

ПРОЛОГ

 

Она ничего не поняла, лишь почувствовала, как что-то сильно обожгло ей лицо. Затем была яркая вспышка и в тот же миг ее окутала густая, непроглядная тьма.

...Сознание постепенно возвращалось к ней. Тьма рассеивалась. Щебетание птиц, легкое дуновение ветерка, запах костра и леса.

Женщина открыла глаза и осмотрелась. Она лежала в беседке, причудливо сплетенной из березовых веток. Палящие лучи солнца не проникали сквозь гущу листвы, сохраняя прохладу. Женщина попыталась пошевелиться. Убедившись, что все в порядке, села. Вокруг был лес. Недалеко от беседки послышался треск ломающихся веток, и кто-то сказал:

- А, доброе утро, друзья мои! Как вам спалось сегодня? Не желаете ли позавтракать вкусными крошками? Вот, пожалуйте к столу!

Голос немного помолчал и продолжил:

- Спутнице моей гораздо лучше стало. Сегодня ночью у нее уже не было жара, это хороший признак. Молитва и матушка-природа поднимут бедняжку на ноги. Пойду, посмотрю, как она там.

Послышались шаги, и перед женщиной предстал маленький старичок с седой головой и длинной седой бородой. Взгляд его был добрый и мягкий.

Увидев женщину, он немного смутился, а затем обрадовано произнес, перекрестившись:

- Слава тебе, Господи! Услышана моя молитва! Ты жива, дитя мое!

- Кто Вы? И где я нахожусь?

- Я странник, иду с сумой по святым местам. Зовут меня дед Ефим. А кто ты, дитя мое? Как зовут тебя?

Женщина задумалась, пытаясь вспомнить хотя бы что-нибудь, но все было бесполезно. Она ничего не помнила. На ее прекрасном лице отразилась растерянность и отчаяние, глаза наполнились слезами.

- Боже мой, дедушка, я не могу вспомнить даже своего имени.

- Успокойся, дитя мое, ничего страшного. На все воля Божия, значит так надо для твоей души. Кто знает, какой жизнью ты жила до этого?!

Почему люди из черной машины пытались убить тебя? Тебе дан еще один шанс изменить свою жизнь. Тем более, что теперь ты в ответе и за еще одну маленькую душу.

Старик улыбнулся и молча положил свою руку на живот женщины.

- Ты – мать. И сейчас твоя обязанность состоит в том, чтобы беречь себя и его.

Дрожащей рукой женщина провела по округлившемуся животу и прошептала:

- Я в положении! У меня под сердцем растет маленькое чудо! Дедушка, сейчас я самая счастливая из женщин!

Ефим искренне радовался за свою молодую спутницу и целиком разделял ее восторг. Он невольно залюбовался ей. Женщина была необыкновенно хороша собой: длинные, ниже пояса густые рыжие волосы, нежные, тонкие черты лица и большие, василькового цвета глаза.

- Дедушка, что же мне теперь делать?

- Ну, сначала давай дадим тебе имя. Человеку без имени никак нельзя. Сегодня в храмах вспоминают святую мученицу Елизавету. Поэтому я буду звать тебя Лизонькой. Ну, как тебе это имя?

- Мне нравится. Я с радостью приму его!

- Вот и хорошо. А теперь, Елизавета, прочитаем Богу благодарственную молитву о твоем спасении, и пойдем завтракать. Картошка моя давно

поспела.

ПУТЕШЕСТВИЕ В ПРОШЛОЕ

 

От души помолившись и благословив пищу, дед Ефим и Елизавета удобно расположились возле костра. Запах свежего хлеба, смешиваясь с ароматами леса, успокаивал и навевал сладкую истому.

- Дедушка, расскажи о себе. В наше время очень необычно встретить странника.

- Ты права, девочка моя, и, как не странно, ты единственная, кому я хочу рассказать о себе.

Я потомок старинного дворянского рода. Прапрадед мой, будучи человеком жестоким и распутным, очень быстро спустил богатое наследство, за что и был наказан нелепой и страшной кончиной- пьяным попал под заднее копыто лошади.

Вдова его осталась без средств существования с малыми детьми на руках: сыном, которому тогда шел двенадцатый год и трехлетней дочкой.

Похоронив мужа, она три дня и три ночи, не вставая с колен, молилась в храме о вразумлении и помощи. И молитва ее была услышана. Утром четвертого дня вернулся из дальней поездки настоятель храма. Узнав о постигшем мою бабку горе, принял в ее судьбе деятельную помощь.

Сына ее Александра определил за казенный счет в духовное училище, а ей стал давать различные послушания, которые щедро оплачивал.

Слуги не покинули вдову, а наоборот, видя ее глубокую веру в Бога и доброту, сплотились вокруг нее, обрекая себя на добровольную бедность.

Спустя семь лет Александр стал священником и после кончины настоятеля, своего духовного отца и опекуна, принял его приход.

Прабабка моя, матушка Леонидия, прожив с супругом своим более шестидесяти лет, родила ему восьмерых детей: трех дочерей и пятерых сыновей.

Один из ее сыновей был бродячим художником. Он ходил по монастырям и храмам, расписывая и реставрируя их, сподобившись к концу своей жизни дара прозорливости. За три дня до своей кончины позвал к себе старшего брата Александра, чтобы исповедаться и причаститься Христовых Тайн.

После причастия Владимир сообщил брату время его кончины, а также о тяжких испытаниях, которые выпадут на долю его и детей. Также он предсказал, что в каждом поколении нашего рода будет человек, который, так же как и он, будет ходить по свету, прославляя имя Господа тайно или открыто.

Все эти пророчества сбылись в точности. Дед мой, претерпев голод и тюремные пытки, не отказался от Христа, за что был растрелен.

Матушка с пятерыми детьми была выслана в Сибирь. Но доброта и веселый характер помогли моей бабушке не только выжить в суровых условиях севера, но и вывести детей в люди.

Отец мой был священником в одном большом селе. В начале войны, когда немцы вошли в деревню, собрав всю свою нехитрую снедь и то, что было самое бесценное в его жизни, ушел с матушкой и восьмерыми детьми в лес к партизанам.

К счастью, отца и матушку очень любили и уважали в отряде, многие из жителей были людьми верующими. До самого освобождения отец исповедывал, причащал и отпевал людей, неся им веру, милосердие, утешение.

Матушка и дети, не досыпая и голодая вместе со всеми, были связными, помогали в лазарете, и по хозяйству.

Незадолго до освобождения села, после недолгой, но мучительной болезни умерла матушка. Я был старшим в нашей семье. Когда мама умерла, мне было 18 лет. После освобождения села, меня призвали в армию, остальных детей отец распределил по только что открывшимся монастырям. Трех моих сестер, самых младших, забрала к себе наша родная тетка Наталия, ставшая к тому времени настоятельницей. Старшую сестру выдали замуж за молодого священника. Они и по сей день живут в мире и согласии. У них двенадцать детей и пятьдесят внуков.

Брат мой Константин был талантливым художником, поэтому его отправили учиться в Москву. Сергий и Михаил выучились на танкистов и теперь оба в больших чинах ходят.

Младший брат Левушка, стал монахом и ушел в монастырь, где настоятелем был наш дядя Глеб.

Оставшись один, мой отец выкупил у начальства паспорт, взял за спину котомку с Евангелием, чашей, крестом и антиминсом и ушел туда, куда вел его Господь. Ходил он по миру более 30 лет. Умер отец в 1976 году в маленькой деревеньке под Ярославлем, где он прожил последний год своей жизни.

Сам я всю свою жизнь был ветеринаром, воспитал трех сыновей. Когда Горлинка моя покинула нашу грешную землю, а сыновья свили свои гнездышки, ушел я в мир.

Случилось это вот как. Однажды ночью было мне чудное видение: огромный крест. И исходил от него свет красоты неописуемой, и слышал я голос:

«Ефимий, дни твоей жизни скоро истекут. Возьми суму, посох и отправляйся пешком в Троице-Сергиеву Лавру. Там будет место твоего упокоения. В спутницы тебе будет женщина с детьми. Заботься о ней».

Всю ночь после этого видения молился я со слезами на глазах, пребывая душой в ином мире.

А утром мои ноги уже несли меня навстречу тебе, дитя мое.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

АЛЕКСЕЙ

 

Первый луч солнца, пробившись сквозь тучи, легко скользнул в окна деревенского храма и освятил стоявшего на коленях молодого человека.

Юноша стоял перед большой иконой Казанской Божьей Матери и тихо, со слезами молился.

- Матерь Божья, Заступница наша, укрепи меня в моем горе. Господь призвал к себе обеих моих родителей. Но если отца я смог похоронить и оплакать, то мама исчезла бесследно. Сердце мое говорит, что она жива, я чувствую ее.

Пресвятая Дева, защити ее, где бы она ни была, сохрани детей, которых носит она у себя под сердцем.

Слезы текли и текли из его глаз, сердце было переполнено страданием и тревогой.

Низко опустив голову, Алексей зарыдал и не смог вымолвить более не слова.

Прошло немало времени, прежде чем он немного успокоился.

Вскоре дверь храма заскрипела, и в храм стали заходить бабушки-прихожанки.

Алексей поднялся с колен и, сделав три земных поклона, приложился к иконе. Бабушки, заметив его, низко поклонились:

- Помоги тебе Господи, Алешенька!

Алексей, ответив поклоном, ушел в алтарь.

Отец Серафим был уже в алтаре. Алексей, привыкший приходить в храм за долго до священника, удивился.

- Благослови, отче!

Сделав поклон, подошел под благословение.

Благословляя, батюшка нежно обнял юношу и, как-то нехотя отпустил.

- Ты удивлен, Алеша, что я встречаю тебя в алтаре?

- По-правде говоря, да…

- Я всю ночь был здесь, молился о твоей матушке.

- Спаси, Вас, Господи, батюшка!

- Вот что я подумал, Алеша… Иди сегодня домой, отдохни денек, а заодно, подумай о том, как тебе невесту найти. Через две недели твоя хиротония, следовательно, тебе необходимо вступить в брак не позднее, чем через десять дней.

- Где же я найду такую девушку?

- Положись на волю Божью. Сходи на могилку к отцу, помолись там. Господь Сам все устроит. Ты только верь и молись. Иди, Алеша, иди!

Алексей с детства был приучен к послушанию, поэтому не стал спорить с батюшкой и, получив благословение, молча вышел из храма.

Утреннее солнышко и легкий, приятный ветерок мягко коснулись его лица.

Алексей вздохнул полной грудью и свернул на тропинку, ведущую к кладбищу.

Отец Георгий был похоронен напротив алтаря под простым деревянным крестом.

Алексей опустился на колени перед могилой и шепотом стал молиться.

На кладбище было тихо. Лишь ветки деревьев нашептывали колыбельную.

И вдруг среди этой мертвой тишины Алексей ясно услышал почти детский плач и рыдание. Он доносился из дальнего угла кладбища, где, как помнил Алексей, был похоронен восьмидесятилетний старичок.

Какая-то невидимая сила заставила Алексея подняться и пойти туда. Незамеченный никем, он быстро миновал кладбище и встал за деревьями, недалеко от могилы.

Возле свежего холмика безутешно рыдала девушка. Она была в длинном черном платье, черном кружевном платке, из под которого была видна длинная русая коса с черной шелковой лентой.

Алексей стоял как завороженный, сердцем понимая чувства девушки.

Недалеко от того места, где стоял юноша, шепотом переговаривались две женщины.

- Ах, Карповна, жаль Настеньку, ее с рождения дед Василий воспитывал. Дочка его согрешила, да при родах то и умерла. Вот и остались старый да малый.

- Что теперь с ней будет?

- Незнаю, но только думаю, что ничего хорошего.

- Что так?

- Сама посуди: девушка она странная, набожная очень. Дед ее с малолетства в затворе воспитывал. В школе первая ученица, а друзей нет. Сторонилась всех. А как в храм в воскресенье приходила, так и не узнать было. Расцветала, словно маков-цвет.

А поет как! Ты бы только слышала! Словно Ангел поет вместе с ней! И что теперь?… Отправят в интернат. Ей ведь еще и пятнадцати нет. Погибнет она там. Ее теперь только Чудо спасти может.

Настя, поднявшись с колен, последний раз приложилась к кресту, и медленно пошла по тропинке, ведущей в город.

Алексей, выбравшись из своего укрытия, быстрым шагом последовал за девушкой.

- Настенька, позвольте мне сказать Вам кое-что?

Девушка остановилась и обернулась к Алексею. Взгляд больших нежно-голубых глаз окончательно пленил юношу. Девушка немного помолчала, словно пытаясь что-то вспомнить и, наконец, сказала:

- Кто Вы? Мы знакомы? Мне кажется, что я Вас где-то видела.

- В храме. И еще я приходил к вашему дедушке с отцом Георгием незадолго до его кончины. Примите мои соболезнования.

- Благодарю Вас. Ты что-то хотел сказать?

Неожиданно для самой себя она перешла на «ты».

- Настя, выходите за меня замуж! Станьте моей матушкой! Чистоты Вашей девичьей я не трону, пока Вы сами этого не захотите.

- А если никогда не захочу?

- Это еще лучше! Будем жить как брат и сестра в чистоте.

Девушка улыбнулась, и, протянув маленькую нежную ручку, тихо сказала:

- Я согласна.

Служба в храме уже закончилась, и отец Серафим разговаривал с бабушками об уборке храма, когда дверь отворилась, и все увидели Алексея, ведущего за руку совсем еще юную девушку.

Приблизившись к батюшке, они оба отдали ему земной поклон.

- Что сие значит, Алеша?

- Благослови, отче, на брак нас!

Отец Серафим некоторое время стоял молча, что-то обдумывая. Затем спросил:

- Ты внучка Василия Кузьмича?

- Да, батюшка. Меня зовут Настя.

- Ну, что же, Анастасия, я обязан задать тебе несколько вопросов.

- Да, батюшка.

- Знаешь ли ты, что твой будущий супруг в скором времени будет рукоположен?

- Да, знаю.

- Знаешь ли ты, что, став матушкой, твоей обязанностью будет дом, хозяйство, воспитание детей. Тебе нельзя будет работать в миру. Вступив в брак, ты уже более не будешь принадлежать самой себе, но будешь делить с мужем все радости, нужды и беды. Готова ли ты к этому?

- Я готова разделить с Алешей все, что пошлет нам Господь.

- Что ты умеешь делать?

- Дедушка выучил меня церковному пению, церковно-славянскому языку, каждое утро мы вычитывали шестой и девятый час. Бисером и нитками вышиваю иконы. У меня на это было благословение отца Георгия. Умею шить, готовить, как и всякая девушка.

- Ну, что же. Я вижу, что из тебя выйдет достойная матушка.

Отец Серафим обернулся к стоящей рядом с ним бабушке и сказал:

- Ну, маменька, принеси нам икону, что ты в подарок для Алешеньки вышивала. Самое теперь время благословить его этой иконой.

- Правильно, сынок, говоришь, правильно, - ответила старушка, и бойко засеменила маленькими ножками в ризную.

Вскоре она возвратилась, бережно прижимая к груди завернутую в легкую ткань икону.

Отец Серафим развернул ее, и все увидели богато украшенную икону Божьей Матери «Семистрельная». Она была так хороша, что невозможно было отвести от нее взгляда.

Алексей и Анастасия встали на колени перед батюшкой. Благословив их, отец Серафим дал каждому приложиться к иконе и, отдавая ее Алексею, батюшка сказал:

- Хотели мы с маменькой на день Ангела ее подарить, но думаю будет лучше, если эта икона будет помогать вам обоим нести мученический венец. Обвенчаю я вас через три дня, а пока Настенька поживет это время в доме маменьки. Не гоже девице навыдани в доме одной жить. Ты согласна со мной, Настенька?

- Да, батюшка, согласна.

- Вот и прекрасно.

Алексей кротко попрощался с Настенькой, нежно поцеловав ее ручку. На том они и расстались, чтобы через три дня соединиться уже на веки.

 

 

 

 

 

Д О Ч К А

 

В храме шло крещение. Настя стояла у свечного ящика, наблюдая за отцом Серафимом. Голос его звучал как-то по-особенному, словно его словам вторили Ангелы.

Немного удивило Настю и то, что в храме кроме нее, восприемников и батюшки, никого не было. Лиц восприемников она не видела, так как они стояли лицом к алтарю.

Но вот крещение окончено. Отец Серафим, причастив ребенка, закрыл врата.

И тут произошло что-то непонятное. Один из восприемников, державший на руках младенца, вдруг обернулся к Насте и быстрым шагом направился к ней.

Настя не могла отвести взгляда от юноши, настолько он был хорош. На юноше были длинные, белоснежные одежды, распущенные, до плеч белокурые волосы, а взгляд его, словно проникал в самое сердце, заставляя его трепетать от радости.

Ангел, а это был он, подошел к Насте и протянул ей младенца.

- Вот, Анастасия, твоя дочь, люби и береги ее. А я всегда буду рядом с вами.

- Кто ты? И как зовут мою дочь?

- Александра. Я ее Ангел – Хранитель.

Настя с замиранием сердца приняла из рук Ангела девочку, прижала к себе и … проснулась.

Первый солнечный луч, скользнув по подушке, коснулся Настиного лица.

Настя села в постели и провела рукой по глазам, словно пытаясь понять, что с ней было:

- Так значит, это был только сон!? Всего лишь только сон. Как жаль… Как бы мне хотелось, чтобы это произошло на самом деле!

Литургия подходила к концу. В храме, несмотря на летнюю пору, народу было много. Прихожане, выслушав проповедь отца Серафима, прикладывались к кресту, но не торопились расходиться по своим делам, ожидая когда батюшка закроет врата. Настя стояла на правом клиросе, читая благодарственные молитвы для причастников. Голос её звучал чисто и мелодично. Алексей, вернувшийся на днях из монастыря в сане дьякона, стоял на противоположном клиросе, внимательно вслушиваясь в голос супруги. Смотрел и не мог насмотреться на свою жену.

В храме стояла почти полная тишина. И вдруг, как гром среди ясного неба, прозвучал крик женщины:

- Батюшка, помогите! Люди добрые…!

Пораженные этим криком, все разом оглянулись на дверь. Там стояла босоногая пожилая женщина, прижимая к груди небольшой свёрток.

Отец Серафим узнал её. Уже три года, как послушница их храма Кристина пыталась уговорить свою мать придти в храм на службу. Анна Сергеевна была ярой коммунисткой. Всю свою жизнь она, как хотела, распоряжалась своим тихим безответным мужем Николаем. Николая с самого детства был воспитан в глубокой вере и почитании Бога. И свою единственную дочь Кристину он, в тайне от жены, учил церковному пению, молитвам, псалтыри. Каждое воскресенье в течение 20 лет они оба придумывали разные предлоги, чтобы ещё засветло уйти из дома в храм.

Чувствуя приближение смерти, Николай призвал к себе отца Георгия, исповедался и причастился Христовых тайн. Затем, позвав к себе дочь, взял её за руку и, передав её отцу Георгию, сказал:

- Вот, батюшка, я передаю Вам свою дочь в послушание. Позаботьтесь о ней.

Через сутки Николай впал в беспамятство и спустя 12 часов отошёл к Богу.

Кристина, похоронив отца, несмотря на крики и протесты матери, ушла из дома в храм. Два с половиной года она прожила в церковной сторожке, смиренно неся все послушания. Это время было для неё самым счастливым. Но всё проходит. Наступило время испытаний.

Однажды поздно вечером недалеко от храма на ночлег остановился цыганский табор. Кристина в этот вечер, по своей привычке, читала в храме акафист Божьей Матери. Неожиданно в окно постучали. Кристина вздрогнула, но всё же взяла свечу и подошла. Там был молодой цыган.

- Вам кого?

- Мне бы батюшку…

- Уже ночь, его нет здесь.

- А где я могу найти его?

- Он сейчас дома.

- Вы не могли бы проводить меня к нему?

Что-то подсказывало Кристине, что выходить опасно, но, не вняв голосу рассудка, она отворила дверь и вышла на порог.

Что произошло в следующий момент, она так не смогла понять. Всё вокруг закружилось, а затем провалилось в темноту. Очнулась Кристина только утром, в лесу недалеко от храма. Голова сильно болела, и было какое-то странное чувство, словно у неё что-то отняли. Убедившись, что в храме всё в порядке, она решила не рассказывать батюшке о ночном происшествии.

Через месяц с Кристиной стали случаться обмороки, головокружения, она сильно ослабела. Ни на шутку встревоженный батюшка, вызвал врача. Диагноз ошеломил не только отца Георгия, но и саму Кристину:

- Поздравляю, дорогая, ты на втором месяце беременности.

Пришлось Кристине поведать батюшке о ночном госте.

- Ну, что же, на всё воля Божья, девочка. Женщина спасается чадородием. Носи, рожай, всем храмом воспитаем. Успокоенная таким наставлением, Кристина с радостью и любовью стала ожидать появления малыша.

Через четыре месяца судьбе было угодно свести Кристину с её ночным гостем. Увидев Кристину возле храма, молодой человек подошел к ней.

- Простите, вы не узнаёте меня?

- Почему же? Я узнала тебя. Ты тот самый ночной гость, обманом отнявший у меня честь.

Нотки упрёка, прозвучавшие в голосе девушки, застсвили юношу вздрогнуть. Краска стыда вдруг залила его лицо. От этого юноша стал похож на провинившегося малыша. Кристина, взглянув на него, невольно залюбовалась им, но, смутившись своих чувств, отвела взгляд. Юноша, заметив это, немного приободрился.

- Скажите, как вас зовут?

- Кристина.

- Как Вы узнали о том, что случилось той ночью? Я постарался сделать всё так, чтобы это не травмировало вас.

- Я действительно не догадывалась об этом, но четыре месяца назад вскрылись последствия твоего поступка.

- Я не понимаю …

- Я беременная! Я ношу твоего ребёнка!

… С этого дня жизнь молодого цыгана сильно изменилась. Артур оставил табор и, заручившись поддержкой и благословением отца Георгия, поселился в церковной сторожке. Вскоре после этого батюшка крестил его с именем Александр, а через два дня после этого Александр и Кристина обвенчались.

Венчание проходило при закрытых дверях храма в присутствии служащих и близких людей, так как была опасность нападения на храм представителей табора. После ухода из табора Александр не раз получал угрозы о физической расправе над ним. Но любовь к Кристине и искренняя, пламенная вера в Бога, давали ему силы и стойкость. Несмотря ни нс что, в день венчания молодые люди чувствовали себя на вершине счастья.

И всё же отец Георгий, опасаясь за их жизни, взял на себя смелость поселить молодых людей в своём доме. Он хорошо понимал всю ответственность этого шага, понимал, что подвергает огромной опасности не только себя, но и свою беременную матушку. А вскоре после этого произошла та страшная ночь, когда были убиты Александр и отец Георгий, матушка бесследно исчезла, а Кристина, получив тяжёлую травму головы, впала в кому.

…Анна Сергеевна стояла в дверях храма, бережно прижимая к груди маленький свёрток. Отец Серафим быстрым шагом направился к ней. Женщина, с полными отчаянья глазами, собрав последние силы, произнесла:

- Моя дочь умерла. Моя внучка умирает. Если спасёте её – уверую.

И она протянула батюшке свёрток.

Девочка умирала. Личико её было синеватого цвета, дыхание еле заметное, голосок тихим и слабым.

- Алексей, быстро готовь купель с холодной водой. Нельзя терять ни одной минуты.

Распоряжения отца Серафима были быстрыми, четкими, лаконичными. Всё что было нужно к крещению, было приготовлено в считанные минуты. Тогда батюшка подошёл к Марии и, протянув ей малышку, сказал:

- Кристина была твоей близкой подругой, тебе и быть крестной. Если умрёт, то будет тебе на том свете молитвенница.

- Не умрёт. И Анна Сергеевна уверует. Чудо случиться. Дайте ей имя Александра, батюшка!

- Быть по сему!

И чудо случилось. Когда малышку погрузили в купель и совершили над ней крещение, девочка внезапно разразилась таким оглушительным криком, что отец Серафим от неожиданности, едва не выронил её из рук.

Анна Сергеевна, услышав голос внучки, упала на колени перед распятием и заливаясь слезами, произнесла:

- Верую, Господи, верую!!!!

А отец Серафим повернувшись к прихожанам высоко поднял у себя над головой маленькую Александру и говорил:

- Кричи, кричи чадо громче, расскажи людям о чуде, которое совершил над тобой Господь.

Все присутствующие в храме, не скрывая своих слёз, радовались и дивились чуду.

Через неделю, приняв крещение, Анна Сергеевна навсегда покинула свой дом. Отец Серафим смог устроить её в один из монастырей Ярославской области. Маленькую Александру Анна Сергеевна отдала под опеку Алексею и Насте.

- Вы будете замечательными родителями и сумеете воспитать мою внучку верующей. Я оставляю её в надёжных руках.

 

 

ЭПИЛОГ

 

Вечерело. В деревне один за другим зажигались окна. То тут, то там слышался простуженный лай собак, веселые голоса ребятишек, затеявших лепить снежную бабу.

Изба Сафоновых стояла на самом краю деревни. Из окон их дома были видны далеко простирающиеся луга и поля.

Хозяин дома, крепкий, здоровый мужчина, с копной густых черных волос, отложил в сторону подшиваемый валенок, встал и медленно подошел к окну. Он любил смотреть на заснеженные поля и думать, вспоминая о прошлом, и мечтать о будущем.

За стенкой слышалось мирное потрескивание дров в печи, не злобное ворчание жены Акулины Николаевны.

«Наверное, опять кошку ругает…», - подумал Василий Сергеевич, и, прислонившись к холодному стеклу, стал всматриваться вдаль. Что-то было не так в этой заснеженной, мирно уснувшей картине. Было что-то такое, отчего сердце старика невольно сжималось и стонало. И только теперь он понял, что это было. По полю, утопая по самую грудь в снегу, шли старик и молодая женщина. Старик прокладывал дорогу своей спутнице, помогая ей идти. Женщина шла с трудом, переваливаясь с боку на бок.

Дед Василий, словно оцепенев, смотрел на поле. Затем побежал к двери, надел на ходу полушубок и крикнул оторопевшей жене:

- Мать, собирай на стол, у нас гости.

Акулина Николаевна, привыкшая беспрекословно подчиняться мужу, на этот раз была удивлена его поведением. Гостей они не ждали.

Три их сына уже выросли и разъехались по разным местам. Старший сын Алексей служил на границе. Средний сын Иван, закончив духовную семинарию, стал священником, и жил с женой и маленькой дочкой Викой в соседнем селе, где служил в местном храме. Сами старики всю свою жизнь с младенчества посещали храм Успения Божьей Матери, что находился в десяти км от их дома. Каждое воскресенье, в любую погоду шли они на службу, благодаря Бога за каждый прожитый день.

Когда Иван намекнул им, что годы у них уже не те, что могли бы ходить и в храм, где служит он, Василий Сергеевич мягко ответил:

- Пойми, сынок, дорога в храм для нас все равно, что крестный путь Спасителя. Мы прожили в этом храме всю жизнь, там я и умереть хочу.

Больше об этом они не говорили.

А четыре месяца назад в храме, где служил их сын, произошла старшая трагедия: был убит настоятель храма. Его беременная матушка исчезла. Случайные свидетели видели быстро отъезжающую от батюшкиного дома черную «Волгу». С того самого дня о матушке ничего не было известно.

Младший сын Сафоновых, Дмитрий, долгое время вел распутную жизнь, доставляя родителями большие неприятности и огорчения. Постоянные скандалы, драки, попойки очень сильно пошатнули здоровье Акулины Николаевны. Доктора стали опасаться за ее жизнь. Тогда Василий Сергеевич и попросил Ивана взять брата к себе напоруки. Иван согласился и взял Дмитрия в свой дом.

Очень долго не было от Дмитрия писем. «Обиделся, наверно, сердечный…», - думала мать.

Но через год Дмитрий вернулся. Но не один, а с молоденькой, совсем еще юной девушкой. Звали ее Люба, Любавушка, как ласково называл ее Дмитрий. Тихая, кроткая, с большими открытыми глазами василькового цвета, с длинной светло-русой косой. Не могли налюбоваться и нарадоваться на молодых старики. Вскоре после возвращения сыграли свадьбу, а через две недели после венчания Дмитрий был рукоположен в сан дьякона и получил место в самом дальнем и маленьком приходе епархии. Это обстоятельство ни чуть не огорчило, а наоборот, обрадовало Дмитрия. Он всегда мечтал о маленьком домике вдалеке от дорог и городов.

С тех пор прошло четыре месяца. Никто не навещал стариков, лишь через день приходили письма от Дмитрия, полные любви и нежности, и с известием о скором прибавлении в семействе.

Поэтому известие мужа: «У нас гости!» заставило Акулину Николаевну встрепенуться. Она подбежала к окну и увидела, как муж во всю погоняет запряженного Соколика навстречу двум путникам.

Спустя десять минут гости были уже в доме. Теперь Василий Сергеевич понял, почему женщина так странно передвигалась по полю: она была «в положении». Она была маленькая, хрупкая, ее большой округлый живот и сложенные на нем маленькие ручки, рождали в сердце Василия Сергеевича еще неведомое ему теплое чувство. Старичок, сопровождающий женщину, немного приди в себя, заговорил с поклоном:

- Благодарствуйте, люди добрые, спасли вы нас. Я то ничего, а вот спутница моя совсем замаялась. Думал, родит по дороге. Спасибо вам, огромное.

- Не за что еще нас благодарить. Ничего такого мы для вас еще не сделали. Раздевайтесь, проходите к столу, самовар сейчас поспеет. Мать, позаботься о барышне.

Акулина Николаевна помогла женщине раздеться, обмыла теплой водой опухшие от бремени и дорог ноги. Женщина с благодарностью приняла ее помощь.

Войдя в комнату и, увидев в красном углу иконы и зажженную лампадку, сердечно помолилась. Акулина Николаевна, заметив это, спросила:

- Верующие?

- Да, мы с дедушкой ходим по святым местам, ночуем в монастырях, в домах у добрых людей.

- И давно вы уже в дороге?

- Пятый месяц пошел.

- И не страшно в таком то положении? Судя по всему рожать скоро.

- Страшно. Но Господь бережет и нас с дедушкой, и деток моих.

Женщина осторожно коснулась рукой живота и, словно, извиняясь, добавила:

- Двое их там. А хожу я по свету не по своей воле. То ли Господь наказывает меня за грехи тяжкие, то ли бережет от чего-то страшного, только не помню я даже имени своего. Дедушка нашел меня в поле под Суздалем с пробитой головой. Десять дней одной ногой в могиле стояла. А когда пришла в себя, поняла, что не знаю о себе абсолютно ничего. Так и идем мы с дедушкой с тех пор туда, куда ведет Господь. Очнулась я в день памяти преподобномученицы Елизаветы, поэтому дедушка и дал мне это имя. Так я с этим именем и исповедываюсь в монастырях.

Василий Сергеевич и дедушка молча стояли рядом и слушали. Дед Ефим тихо вздыхал и качал головой.

Ночь тихо и незаметно опустилась на землю, погрузив все вокруг в тишину и покой. Заснули все и в доме Сафоновых.

И снится Елизавете сон. Стоит она в небольшом, но очень уютном деревенском храме. Служба еще не началась. В храме немного прохладно и темно. Лишь одна лампадка горит перед большой иконой Казанской Божьей Матери. И видит Елизавете в своей руке восковую свечу. Подходит к иконе, прикладывается к ней, зажигает свечу и, опустившись на колени, начинает молиться. Слова молитвы сами собой льются из ее сердца, слезы горячей струйкой орошают лицо.

И вдруг слышит она у себя за спиной тихий, ласковый голос:

- О чем ты так горько плачешь, дочь моя?

Елизавета, поднявшись с колен, оглядывается . Перед ней стоит священник с длинной черной бородой и густыми черными волосами. На нем подрясник и епитрахиль зеленого цвета.

- Кто Вы?

- Я твой крестный и духовный отец. Я пришел к тебе из Горних обителей, чтобы утешить и поддержать тебя.

О чем ты так горько плакала, о чем молила Заступницу нашу?

- Я не знаю ни своего имени, ни своей Родины. Мне страшно умереть, так и не узнав, кто я.

- Успокойся, дочь моя. Ты с честью выдержала испытание, посланное на твою долю. Путь твой подходит к концу.

Завтра утром надень свои самые лучшие одежды, те, что сшили для тебя в подарок монахини, и попроси Василия и Акулину отвести тебя в храм, в котором служит священником их сын. Прозрение твое наступит в тот момент, когда откроются Царские Врата. Встань в самом темном углу, укрыв себя черным плащом с капюшоном. Пусть никто не тревожит тебя, ибо многое тебе придется пережить и перестрадать, вновь окунувшись в ту страшную реальность, от которой тебя и детей твоих защищал Господь.

Ничего не бойся. Помни, что я всегда рядом с тобой.

Я и твой Ангел-Хранитель всегда охраняем тебя.

С этими словами он исчез, а Елизавета проснулась.

В комнате еще было темно, но на кухне уже слышалось тихое шарканье. Акулина Николаевна уже хлопотала у печки.

Старики очень удивились просьбе Елизаветы отвести ее в храм. Накануне вечером разговора об этом не было.

Но перечить не стали, заметив, что женщина находилась в состоянии радостного волнения. Поняв, что ночью произошло что-то особенное, все отправились немедленно в путь.

Уже идя по дороге, Елизавете казались знакомыми и лес, и речка, и старая поникшая ветла у колодца, и даже белая кошка, мирно спящая на крылечке.

С замиранием сердца подошла она к воротам храма.

Как и велел ей крестный, у ворот она сняла с себя верхнюю одежду, накинула черный монашеский плащ. Закрыла лицо капюшоном, чтобы никто не мог увидеть ее, и, предупредив стариков не беспокоить и не удивляться тому, что будет происходить, вошла внутрь.

Служба уже началась. Елизавета встала в самом темном углу у печки и, наконец, осмелилась поднять глаза на алтарь.

Это было подобно вспышке яркого света, от которого бежит тьма и нечисть. Тьма, окружавшая Елизавету все это время, отступила. В царских вратах, пред престолом Всевышнего служил …ее сын Алексей.

Она вспомнила все, и вновь пришлось ей пережить страшную ночь, когда на ее глазах бандитами был зверски убит ее муж, настоятель этого храма.

Он умирал у нее на руках, истекая кровью и прижимая к сердцу нательный крестик, сорванный с шеи убийцами.

Матушка уже не могла думать о своей жизни, ее охватило желание умереть вместе с ним, рядом с дорогим ей человеком. Она была готова к этому, но Господь распорядился иначе.

Свой земной путь она еще не завершила.

Один из бандитов, нанеся над ней окровавленный нож, вдруг замер, опустив глаза на ее живот.

- Ты в положении?

- Да.

- Я не убиваю детей. Это закон чести,- ответил бандит, и с

со страшной силой ударил кулаком по голове. Она ничего

не поняла, лишь почувствовала, как что-то сильно обожгло ей

лицо. Затем была яркая вспышка и в тот же миг ее

окутала густая, непроглядная тьма.

Да, ей снова пришлось пережить весь этот ужас. Теперь Елизавета понимала, для чего Господь лишил ее памяти. Своих душевных и физических сил у нее не хватило бы, чтобы не сойти с ума и выносить детей.

Немного успокоившись, Елизавета вновь подняла глаза на алтарь, но врата были уже закрыты. Совершалось таинство Евхаристии. Елизавета опустилась на колени и, глядя на образ Казанской Божьей Матери, той самой, что приснилась ей этой ночью, и перед которой она провела немало часов, молясь о сыне и муже, благодарила за свое спасение.

Закончилась служба. На солею к народу вышел настоятель храма отец Серафим. Прочитав проповедь, он немного помолчал, глядя на собравшихся прихожан, и сказал:

- В этот день, 19 ноября, мы в течение 20 лет праздновали День Ангела нашей любимой матушки Александры. Она была с нами с самого первого дня открытия храма. В лютые морозы она пела здесь, в полуразрушенном, не отапливаемом храме, согревая его своим дыханием и молитвой. Даже ее первенец Алексей родился здесь, в ризной комнате. Теперь он вырос, возмужал и сегодня я могу поздравить его с первой самостоятельной службой в сане иерея.

Все вы знаете, дорогие мои, что четыре месяца назад матушка Александра бесследно исчезла при страшных, трагических обстоятельствах.

Елизавета, а вернее, матушка Александра, почувствовав, что наступает решающая минута, осторожно стала пробираться к солее.

Подойдя вплотную, она встала около правого клироса, и стала ждать.

А тем временем, отец Серафим продолжал говорить:

- Мы не знаем, где сейчас наша дорогая матушка, но я верю, что рано или поздно Господь услышит наши молитвы, и мы вновь сможем увидеть и обнять ее.

В этот самый момент незнакомая женщина, укрытая от людских глаз черным плащом, неожиданно подошла к солее и, остановив батюшку, спросила:

- Вы искренно верите в то, о чем говорите?

Отец Серафим был растерян. Никто не мог позволить себе так бесцеремонно остановить его. Но было в голосе этой женщины что-то такое властное и, в тоже время, до боли знакомое, что батюшка взволнованно ответил:

- Да, искренне верю!

То, что произошло в следующий момент, было похоже на сказку или на сон.

Женщина опустилась на колени перед батюшкой и сказала:

- По вере вашей - да будет Вам! Благословите, отче!

Сказав это, она поднялась с колен и откинула с головы покров…

…До самого позднего вечера в этот день гулял по деревне народ, радуясь, и благодаря Бога за чудесное возвращение матушки Александры.

А матушка тихо и смиренно сидела во главе общего стола, с нежностью прижимая к себе маленькую внучку Александру, родившуюся вскоре после трагедии. Сын и невестка сидели рядом с ней и, боясь снова потерять ее, держали за руку.

Через неделю матушка Александра благополучно разрешилась от бремени « королевскими близнецами» - мальчиком и девочкой, которых назвали Иван и Мария.