Камень говорил.

Он говорил с солнцем и оживал, залас¬канный его лучами. Они зажигали и пробуждали в нем десятки маленьких солнц, копий того огромного, что на небе, но куда более подвижных и нетерпеливых. Их не¬терпение и, может быть, обида, что он такой тугой, непо¬нятливый, пронзали и прожигали его поверхность.

Камень говорил с солнцем, камень говорил с травами, зелено колышущимися на ветру, будто те давали ему часть своих соков.

А лучи всё струились и струились по слюдке и тонули в недоступной глазу каменной глуби, где смыкались с про¬шлым тени летнего луга.

Камень говорил с небом.

Оно входило в него, умещалось в нем и синью горизонтов, и проплешинами облаков. Он не растратил связей с этим огромным многоязыким немым миром, в котором родился, принадлежал ему и теперь лежал здесь на берегу таёжной реки оторванный, исторгнутый из него.

Камень говорил и отвечал всему сразу.

И только с человеком, у него не было единого языка.

На этом сверкающем под солнцем камне сидела маленькая голубая бабочка.

Маленькая бабочка — большое чудо природы. С ее совершенным тельцем, с отно¬сительно большими крыльями, украшенными прекрасным узором, покрытыми чешуйками, которые группируются в этот узор, пови¬нуясь таинственному закону. С ее микроскопическим скоплением нервных клеток — «мозгом», в котором, несмотря на малость, заключена таки вся программа ее поведения, пусть ограниченная лишь жестким инстинктом, негибкая, не могущая перестроиться при резкой перемене условий существования, но все же достаточно целесообразная, обеспечивающая выживание бабочек и широкое расселение их по планете.

Есть какой-то универсаль¬ный язык у живых существ.

Это всеобщий Язык добра.

Согласно ему нельзя губить чужую жизнь понапрасну. Погубить ничего не стоит. Тем более нам теперь, с нашими успехами в физике, химии, технике...

От гигантского, небывалого ранее наплыва информации в последние годы многие из нас разучились удивляться. Хотя возможно, что это всеголишь защитная реакция организма на избыточность?

Но ведь совсем не обязательно пытаться собрать всю поступающую со всех сторон информацию — это не по силам даже самому развитому мозгу!

Хотя весь смысл в том, чтобы понять: этот колоссальный рост информации переводит явление из количественного в качественное. И «каче¬ственный» вывод: да, мир воистину безграничен, природа на самом деле полна чудес, и одно из самых удивительных чудес — наш разум, который открывает нам чудеса и помогает познать их.

Многого, очень многого мы еще не знаем («Я знаю, что я ничего не знаю», — сказал Сократ), но ведь так много все-таки знаем, а главное — можем узнать.

Было бы только желание...

Вот это желание — узнать, потому, что есть смысл узнавать, потому что интересное, захватывающее это дело — узнавать, может быть, и есть главный смысл «информационного скачка» XX века.

Суть жизни, таинственность ее, загадочность самого суще¬ствования ее и цели не изменились. Ведь оттого, что мы многое узнали о мире, окружающем нас, пронизывающем нас, включа¬ющем нас количество вопросов о смысле исути явлений не уменьшилось. По-прежнему жизнь—тайна, жизнь—загадка, жизнь— чудо. Величайшее из чудес.

Можно знать меньше, можно больше. Но как же не удивляться? Как же не удивляться тем чудесам, кото¬рые окружают нас постоянно? Да и мы-то сами—с телом и разумом нашим — разве не чудо?

Умейте видеть красоту

Травинки каждой и букашки,

И радугу цветов в саду,

И скромность солнышка – ромашки.

Учитесь понимать, прощать

И добротой поступки мерить.

Надолго провожая, ждать

И в дальний вглядываться берег.

Учитесь чувствовать, любить,

Мечтать, надеяться и верить.

Давайте жить, достойно жить,

Друзьям, распахивая двери!