Судья вновь ударил молоточком, призывая к порядку, а подсудимый вальяжно развалился на стуле. Из-за такого развязного поведения, у всех присутствующих в зале, создалось впечатление, что он явно издевается над Евой, матерью, братом Авеля и даже памятью самого Авеля. Его наглые, с зеленцой глаза, смотрят с вызовом, насмешливо. Кажется, ещё миг, и он громко расхохочется всем в лица. Поражала его безнаказанность и уверенность в себе.

 

-Ни грамма раскаяния! -с горечью выскажутся на пятиминутном перерыве судья и гособвинитель о происходящем.

 

Но пока ещё заседание продолжается, и потерпевшая даёт показания. Было очевидно, что это удаётся ей с большим трудом. Она будто заново переживает весь тот кошмар, который случился с ней и её любимым Авелем почти год назад.

 

Да и сам воздух в этом южном городе был пропитан болью и горечью. Еве очень хотелось быстрее выйти из зала, сесть в самолёт и больше ничего и никогда в жизни не видеть, не слышать, не знать об этом городе, всех этих людях. И самое главное…ни при каких обстоятельствах не встречаться с убийцей! Поэтому, в конце заседания она и выдала свое волеизъявление: смертную казнь убийце!

Арсений, младший сводный брат, пожелал ему пожизненного заключения. А мать, вся почерневшая, как головешка, неожиданно заявила:

-А мне теперь всё равно…ведь сына мне уже никто не вернёт…

 

Но даже все эти высказывания близких людей жертвы, не вызвали ни капли сожаления о содеянном у мерзавца.

В зале кто-то крикнул:

-У тебя нет сердца…ты чудовище!

-А мать у тебя есть? -чей-то вопрос утонул в волне возмущения и негодования.

 

Какая-то женщина не справилась с эмоциями и громко взвизгнула, затем бегом, как чёрт от ладана, выскочила из зала. Будто это не за Евой, а за ней самой с огромным окровавленным ножом в руках уверенно, шаг за шагом, неумолимо настигая свою жертву, шёл убийца, крича на весь, вмиг опустевший, коридор южной гостиницы под радужным названием «Подсолнух»:

-Оох, как я рад, что наконец-то убил вас! Я всю жизнь вас так ненавидел, так ненавидел! Буу-уга-га! Бу-уга-га! -оглашая гомерическим хохотом всё заведение.

Именно этот момент бесконечно всплывал в памяти Евы, заставляя снова и снова стынуть кровь в её жилах.

 

-Меня будто какая-то сила оторвала от пола и вышвырнула прямо в коридор, и я помчалась…помчалась …а коридор такой длиннющий…А он…он дышал мне в затылок…и кровь…она была повсюду…-рассказывает Ева в суде то же самое, о чём поведала лечащему врачу в госпитале, когда в реанимации очнулась и смогла тихонечко, мышкой пищать. Затем говорила об этом психологу и маме.

 

И о том, как женщина-администратор быстренько открыла дверь и втащила несчастную девчонку, еле волочившую ноги. Кровавый след тянулся за ней от самого номера.

-Скорую…скорую…скорее…спасите его, он там…мой Авель…-бесшумно лепетала она.

-Ай, дочка! Ай, держись….-кричала не на шутку испуганная женщина, схватив и прижимая к себе обеими руками окровавленное худенькое тельце Евы.

 

Спина исполосована ножом, поэтому и вся в крови. Живот тоже порезан в нескольких местах, голова как-то странно повернута в сторону.

-Ой, не жилец! -скажет прибывшая бригада МЧС, которая, к счастью, (как бы это кощунственно и не звучало в данной ситуации), примчались очень быстро.

А перепуганные постояльцы осторожно стали выглядывать из своих номеров. Многие немедленно съехали от этого зловещего места, спешно упаковывая свои вещи.

 

-Подсудимый! -с плохо скрываемой долей брезгливости задаст вопрос судья.- Эти слова, которыми вы высказываете радость от содеянного, действительно принадлежат вам?

-Да! Было такое. Было!- утвердительно и без зазрения совести, кивал он головой на слова потерпевшей. -Да я ж защищался! -словно детскую считалку, в который раз в своё оправдание выдаст убийца.

-Но ты же был под воздействием наркотиков…-растеряно только и сможет слабо выдавить из себя Ева на его наглый выпад.

-Минуточку! Я был вменяемым! Меня проверяли в «Сербском»!

-Это всего лишь твоё психическое состояние. Но на тот момент ты же был под воздействием.

 

Было видно, как купленный адвокат снова занервничал, беспомощно завертел головой, будто проверяя реакцию судьи на высказывания своего подопечного.

-Когда ты ударил меня и…я…я упала…ты тоже защищался, кромсая меня своим тесаком?

-Ну да! Еще раз повторяю: я защищался!

-А когда за мной гнался… по коридору, от кого же ты в тот момент защищался? Ведь Авель уже был убит! Ещё после 2-ого удара… а всего их было 15…

 

Зал взволновался, захлебнулся от негодования, захлопал спинками сидений. В воздухе запахло лекарством - кто-то не удержался и накапал себе порцию корвалола. Девушка в коротких шортах вжалась в своё место, заткнула уши пальцами.

 

-Этой-то что тут понадобилась? Вот ведь настырная какая...-пронеслось в голове Ярого. Отец сидел рядом, обхватив голову руками. По вздрагивающим плечам было понятно, что он плачет.

-Бать, может выйдешь?

Тот резко встал, молча вышел. Мать Авеля уткнулась в ладони, Арсений обнимал её за плечи. Муж сидел, вжав голову в плечи.

 

Глядя на всё происходящее и слушая Еву, Ярый сжимал кулаки, хрустел пальцами, мотал головой. Мозг с трудом усваивал услышанное.

 

-От кого ты защищался, пытаясь прикончить меня? -вновь послышался негодующий голос Евы.

-А вы меня давно раздражали…вы вечно вместе, веселые…довольные…а…я…я -один...совсем один, как перст! -наконец, выдавил из себя Каин.

-Поэтому ты и решил от нас двоих избавиться?

 

Когда зал загудел ещё громче, судья кинул взгляд на ручные часы и вскоре суд в удалился на перерыв.

Ярый вышел на улицу. Просто необходим был глоток свежего воздуха. В зале он задыхался, но не от духоты, а от злобы, ярости, беспомощности.

 

Ева выскользнула следом, прислонилась к стене здания, закрыла глаза и замерла. Ярый не стал ей мешать. После услышанного, огромная жалость к этой бедной девочке захлестнула его.

-Какая мразь! И это …друг?-мысли назойливой мухой крутились в его голове.