Теперь зима-а-а-а. Вокруг всё мертво. Мертвая улица и омертвевший белый сад за окном. А в нём деревья утонули в мохнатых сугробах. Деревья тоже давно мертвы. Своими ветками они цепляются за стекло и в ответ, оно начинает заунывно скрипеть, навивая загробный ужас. Тут же из памяти снова неумолимо лезут обрывки страшных кровавых картинок.

 

Вот она, Ева, пытается увернуться от размеренных ножевых ударов Каина…А вот, горячо обожаемый Авель, защищает грудью свою ненаглядную крошку и, как подкошенный валится на пол в лужу крови…

 

Ева через окно безучастно смотрит на вымерший зимний сад и точно такой же мёртвый мир вокруг.

-Где тут яблони, где вишни? Уж и не понять…всё под толщей снега.

А ведь их сажал Авель, но и он давно мёртв.

-Он мёртв! -стучит у Евы в висках.-Мертвее не бывает!

 

Ева, что есть сил, зажимает голову руками, втягивает её в плечи, лезет под плед и замирает в нём.

 

Мудрые психологи опускали руки от такой сложной пациентки. Решено было изначально традиционно применить рациональную методику работы со страхами. И уже в 1 -ом шаге страхового списка стало понятно, чего больше всего боится пациентка.

Из пяти всего выбранных наименований страха, на первый план вылез уже случившийся.

 

И вот как примерно это выглядело:

1. Страх потери любимого.

2. Стать жертвой насилия

3. Закрытых дверей

4. Яркого света

5. Людей

Во 2-ом шаге ранжирования страхов, опять же страх первого пункта занял первое место.

1.Страх потери любимого.

2.Люди

3.Яркий свет

4.Закрытые двери

5.Быть жертвой

 

В последующих пунктах вербализации и аггравации, Евой были описаны самые страшные эпизоды убийства, которые она смогла в тот момент увидеть и которые остались в её подсознании, продолжая денно и нощно мучить её. И это никак не вязалось с её страхом боязни потери любимого. В этом-то и была вся загвоздка- его уже нельзя потерять. Он мёртв. И теперь существует лишь в её памяти.

 

В пункте рациональной проработки, пациентам обычно предлагается выявить, какие уроки и послания несет им их страх, то есть, по сути, идет ментальная подготовка с глубоким прорабатыванием ресурсов своего подсознания на мета-когнитивном уровне.

 

Но полное отрицание гибели любимого человека в очередной раз ставит в тупик всю проведенную ранее работу и отбрасывает назад уже сдвинувшиеся с мертвой точки полученные прежние результаты. Следовательно, у пациентки выстраивается ярко выраженное отрицание действительности.

 

А Ева и сама давно уже не живая и не мертвая, как та вода из детской сказки. Она вообще не понимает, каким образом она оказалась здесь, приняв горсть пресловутых таблеток? И что ей тут делать? И кому теперь всё это нужно?

 

А всему виной мама. Дураку понятно, что будь она сейчас рядом с Авелем, не пришлось бы ей теперь мучиться среди обычных людей. Дуракам может и понятно, а вот маме пока еще не очень. Она по-прежнему разыскивает для своей девочки лучшего специалиста в психиатрии. И на каждого последующего возлагает большие надежды, затравленной собачонкой заглядывая ему в глаза.

 

И плевать ей, несчастной матери, что консилиум махровых психологов вкупе с психиатрами, решили вернуть Еву в социум для полнейшей адаптации.

 

Сердце матери-загадка и оно обливается кровью, видя, как родной человечек бесцельно часами стоит у окна или, укутавшись с головой в плед, сутками валяется на кровати.

 

В таких случаях, мать собачонкой скулит под дверью дочери часами, умоляя открыть ей дверь. Боится, бедняжка, как бы та вновь не наложила на себя руки. Тяжела материнская доля.

 

Ева всё ж вернулась на своё рабочее место. В конторе Минюста, как и в других местах, кипит работа. И в обеденный перерыв по офису привычно витает аромат свежесваренного кофе и французского рогалика.

 

Ева не замечает выражения лиц коллег, не слышит их перешептываний и любопытных взглядов.

-Смотри, как осунулась… -с сожалением вздыхали одни.

-Ничего! Молодая -сдюжит! Уж если после такого выжила…-утверждали другие.