Катя терпеть не могла Москву. Может не так категорично, но не любила - это точно. К любым спонтанным путешествиям относилась скептически, предпочитая гранитные просторы родного мегаполиса. Поэтому поехать в Столицу, без особой на то причины, прогуляться, да еще с малознакомым человеком, посчитала бы, по меньшей мере, нелепицей! Девушка она была без предрассудков, но серьезной и обстоятельной. Приглашения друзей провести выходные на даче близь Санкт-Петербурга, рассматривала скрупулезно и не всегда соглашалась, а тут, не вызывающая восторгов, Москва! Но случилось - как случилось. Времени на размышления над произошедшей с нею странностью не было - поезд уходил вечером этого же дня.

Катя, вышла на крохотный, французский балкончик старого доходного дома, где снимала комнату в коммуналке и с удовольствием окунулась в уличную среду Северной Пальмиры. Погода стояла погожей. Августовское солнце, расплескавшись золотом на куполах Никольского собора, катилось по питерским крышам в сторону Дворцовой. Воздух, срываясь с фронтонов старинных особняков, смешивал запах цветущей воды с горьким ароматом уличных кофеен. Несмотря на то, что с угрюмой Ладоги клубясь туманом, меж каменных берегов в город проникала осенняя прохлада, туристов было еще много. Здесь, в Коломне, от пристани Крюкова канала, под ее окнами, то и дело причаливали и отходили водные, экскурсионные трамвайчики, заполненные разноязычным людом.

С Андреем Катя познакомилась неделю назад в баре, куда ее уговорила пойти подруга. Предприимчивая Люба, буквально через силу заставила Катю покинуть дом, мотивируя: «Ты не знаешь, где встретишь свою судьбу!». В тот вечер Катя совсем не хотела встречать свою судьбу, а хотела спать, но уступила, не желая обижать настойчивую подругу. Люба, обрадовавшись, для встречи с фортуной выбрала, безусловно, самый культовый клуб Питера на Думской. Заведение, снискавшее себе славу среди творческой молодежи дешёвой клюквенной настойкой и психоделическими комиксами на стенах. Естественно, в пятницу вечером, как водится, была давка. Свободные места отсутствовали и, что было немного обидно, на девушек никто не обращал внимания. Помявшись, они решили ретироваться, как их окликнул молодой мужчина, пригласив за свой столик….

И вот сегодня утром, Андрей, позвонил и предложил прогуляться по Москве, на что девушка неожиданно для себя, согласилась. «Вот же ёшки – матрёшки!» - Катя, с улыбкой вспомнила бабушкину присказку, вновь поразившись своему спонтанному решению. Еще немного постояв на улице, она вернулась в комнату, чтобы начать готовиться к поездке.

Москва встречала гостей пасмурным утром и вечной суетой двух вокзалов. Возвышающиеся треугольником здания с равнодушием смотрели на человеческий муравейник, копошащийся в их чревах. Вырвавшись из многолюдной сутолоки, Андрей и Катя, зашли в первое попавшееся кафе на Краснопрудной, заказав по чашке ароматного эспрессо. Молодой человек с нежностью наблюдал, как девушка пила маленькими глотками горячий напиток, расставаясь с дорожной сонливостью. Андрей не сказал, что уезжает домой и обдумывал, как тактично в этом, признаться. Катя знала - он из Зеленогорска, но ошибочно думала о городке в Приморском районе Санкт-Петербурга, когда то звавшимся Териоке.

- С чего начнешь свою экскурсию? - оторвавшись от кофе, спросила Катя.

Андрей на мгновение задержался с ответом, собираясь с мыслями:

- Наверное, с пролога! Понимаешь, я к Москве, заочно… – Андрей замялся, поняв, что допустил ошибку, но видя, что Екатерина не обратила на это внимание, продолжил, - отношусь с симпатией, можно сказать с любовью. Но не пылкой, не восторженной или расчетливой, а уважительной и спокойной.

- Продолжай!

- Такую любовь чувствуют внуки к своим бабушкам или добрые ученики к первым учительницам.

- Очень хорошо, что ты не москвич, они так не выражаются. Это я тебе гарантирую, как дочка профессора филологии Санкт-Петербургского университета.

Мужчина, немного смутился, пробормотав: «Вечное противостояние» и продолжил:

- Каждый раз, попадая в Москву, как мне кажется, человек открывает ее для себя по-разному. Первопрестольная может быть: элегантной или вульгарной. Деловой или мещанской. Эпатажной или сдержанной. Официальной или неформальной, противоречивой, разноголосой и разноцветной. Мне хочется показать тебе Столицу, такой, какой я ее представляю. Именно многоликой. Да! Она может быть равнодушной или безжалостной, но, думаю, что чаще всего душевная и гостеприимная.

- А какой нас встретила сегодня Москва?

Андрей посмотрел девушке в глаза:

-Пока не знаю, но очень хочу, чтобы сегодня она была романтичной и немного легкомысленной…

Катя, улыбнулась уголками губ, что очень воодушевило мужчину.

- Можно пройтись по кабацкой, Есенинской. – поднимаясь, продолжил Андрей, - посмотреть, что стало с трущобами Гиляровского или пройти улицами, где летала Булгаковская Маргарита. Либо ограничиться традиционными туристическими тропами!

Молодые люди вышли на улицу.

- Буквально в трех шагах от площади трех вокзалов, есть очень уютный уголок с необычной историей! Сад князя Голицына, расположенный между двух Басманных улиц, а чуть дальше церковь в Елохово, где был крещен маленький Саша Пушкин, но у нас, к сожалению, не так много времени, поэтому предлагаю начать с Воробьевых гор.

-Я согласна!

Одноименная станция метрополитена, слепя белизной метлахской плитки, была безлюдна. Небо, за время, проведенное под землей, развеялось, лишь клочки белой ваты плыли по голубой глади. В большие панорамные окна, отражаясь от воды, влетали солнечные блики. Слева, на пологом берегу Москвы-реки утопали в зелени Лужники, а справа, над платформой, нависала Теплостанская возвышенность.

-Приехали. - cказал Андрей, когда последний вагон электрички с грохотом скрылся в черном провале туннеля Сокольнической линии.

- Станция на мосту, - воскликнула девушка. - Никогда здесь не была.

- Первая в своем роде!

Спустившись из метро по лестнице, они, по ухоженной, петляющей тропинке, друг за другом, ориентируясь по указателям, углубились в чащу деревьев. Взобравшись по склону, испещренному оврагами, Андрей и Катя оказались на самой макушке одного из семи холмов Столицы.

- «С мала ключика студена потекла река, c невелика начиналась матушка Москва…». Вот здесь, - Андрей показал рукой. - «Были на этом месте села красные хорошие боярина Кучки»!

Молодой человек взглянул на девушку и продолжил, сочно проговаривая старинные названия первых районов и фамилии исторических персонажей: Зарядье Занеглименье, Заяузье, Долгорукий, Боголюбский….

Как-то незаметно, для Кати, словно из воздуха, мужчина соткал рассказ о начале Первопрестольной. Время спустя, когда он замолчал, девушка с восторгом и удивлением посмотрела на Андрея:

- А ты молодец! Познавательно! Я даже увлеклась.

Бросив прощальный взгляд на город, молодые люди направились в сторону Университета.

Перебежав через проспект, только что принявший душ из поливальных машин, они успели заскочить в уже отходивший от остановки троллейбус. Здесь с Катей произошла вторая труднообъяснимая странность, никогда с ней не случавшаяся. Ей захотелось первой поцеловать своего спутника. Сдерживаясь, она отвернулась к окну, делая вид, что с интересом рассматривает проплывающие за окном виды

Сошли на конечной. Андрей, пытаясь сориентироваться, осмотрелся:

- Большая Якиманка. Замоскворечье! Такие названия улиц чисто московские, заканчивающиеся на «ка». Вон виднеются купола Христа-спасителя. Так и пойдем: сейчас через Большой Каменный мост. Затем по Остоженке, маленькими переулками повернем к Пречистенке, по ней до Смоленского бульвара, но выходить на него не будем, а вдоль, минуя Сивцев Вражек, дворами, выйдем к Старому Арбату, и я тебе покажу уникальное местечко – Собачку. К сожалению, нет ее больше Собачей площадки, но дух той Москвы там вполне может витать.

- Помнишь: гуляли «арбатские девочки и дорогомиловские, и девочки с Плющихи…»? А я девочка с Петроградской стороны,- озорно проговорила Катя.

В Белокаменной, настал полдень. Солнце, то появлялось, то ныряло обратно в перину облаков. Улицы заполонили толпы, вечно спешащих людей. С широких проспектов доносилась злая перебранка автомобильных клаксонов.

Стараясь избегать шумные, центральные магистрали, Андрей уводил девушку в старинные кривые улочки и переулки купеческих посадов: Денежный и Глазовский, Плотников и Кривоарбатский. В их укромных уголках, все еще можно было погрузиться в атмосферу уходящей безвозвратно Москвы.

- Вот здесь в ноябре 1573 года состоялась шумная свадьба уже дряхлого Иона Грозного с семнадцатилетней Марией Долгорукой. Пир был очень шумным и веселым. Столы, выставленные прямо на улицах, ломились от яств и питья! А поутру молодую царицу, бедную Марию увезли в Александровскую слободу, где жестокосердно утопили в проруби.

- Ужас какой! – восклицает девушка.

Молодые люди идут дальше, и Андрей открывает Кате Москву с ее тайнами и легендами. Да так, что перед глазами девушки красочно оживают картины прошлого! Вон дом Анны Монс. Кажется, сейчас сбежит по крыльцу долговязый юноша – переполненный прожектами переустройства России. А из этого двухэтажного особняка доносятся звуки непрекращающегося, круглосуточного веселья, так одна дородная барыня пытается обмануть судьбу, предсказанную гадалкой. Вдоль Кузнецкого моста, в сторону Лобного места, матерые приставы волокут упирающуюся, растрепанную женщину, а на шее у нее табличка «Мучительница и душегубица». Рядом с сей процессией бежит молодой дьяк в черном длинной подряснике, тряся козлиной бородкой, почтительно держа на вытянутых руках приказ Ее величества императрицы Екатерины II. Зевак кругом тьма…! А это кто? Не может быть! У арбатского дома N 53, человек с узнаваемым профилем, во фраке и высоком цилиндре, помогает выйти из кареты очаровательной барышне – первой красавице Москвы, восторженно восклицая: «Я влюблен, я очарован, Я совсем оганчарован.…!»

Внезапно небо пролилось коротким дождем. Он поймал молодых людей на Манеж-ной площади и они, ловя крупные капли, скрылись в сверкающих подземных лабиринтах Охотного ряда.

-Ты не устала? - спросил Андрей, проведя рукой по волосам Кати, собирая на ладонь прозрачные водяные бусинки.

-Немного, - девушка отстранилась от мужчины. - Ты не из Питера! Ты – москвич, вернее из подмосковного Зеленогорска! Я права?

Андрей промолчал.

-Я всегда считала москвичей снобами и зазнавшимися маргиналами, - продолжила Катя, - но тебе удалось посеять во мне сомнение!

-А они тебе платили тем, что обзывали фрондирующей провинциалкой, и непрозрачно намекали, что «Блеск и нищета» - это не только красивая метафора?

-Где то, так!

Молодой человек ухмыльнулся:

-Место проживания накладывает свой отпечаток на характер человека, как и все что его окружает, но не думаю, что это может сильно испортить или, наоборот, улучшить человеческую натуру. Мы более этим привыкли подчеркивать чужие недостатки и списывать свои. Пойдем! Дождь кончился.

Умытая Москва пахла липовой свежестью. Пройдя Красную площадь, Андрей и Катя повернули на Варварку. Выскочившее из облаков светило быстро слизало всю влагу. Добравшись до Китай-города, молодые люди заглянули в скверик, попав в густую тень яблонь.

-Замечательная прогулка!- Катя чуть замедлила шаг и взяла Андрея за руку. – Я много раз была в Москве, но тебе удалось показать совершенно другой для меня город. Мне кажется, что я даже влюбилась…!

Андрей, не обращая внимания на двусмысленность фразы, остановился:

- Я должен тебе кое в чем признаться! На поезд я тебя провожу, но в Питер ты вернешься одна…

-Я уже это поняла!

-Подожди, дослушай. Я первый раз в Столице…

Катя, удивленно взглянула на мужчину, вновь перебивая:

-Не может этого быть! Откуда?

-Книги. Тем боле я хотел, чтобы наше свидание прошло именно так, поэтому основательно подготовился и …

Катя, не дав договорить, притянула к себе Андрея и прижалась к его губам. Мужчина ответил, превращая легкий поцелуй в страстный и затяжной. В этот миг они остались только вдвоем под сводами вековечной Москвы, а тихо шепчущие яблони стали распускаться большими красными цветами!

Месяц спустя, недалеко от, затерявшегося в могучей тайге Западной Сибири, небольшого городка Зеленогорск, на берегу реки Томь, где ее черные воды, разбегаясь с кряжей Карлыгана, превращаются в полноводный и быстрый поток, сидел рыбак. Было раннее утро. Проснувшееся солнце, облизывая верхушки громадных кедров, едва пробивалось через поднимающуюся марь. Подлесок и убегающий вдаль темнохвойный урман, сверкали инеем. Стылый, конца сентября, лесной дух, вступая в сговор с речной свежестью, пробирался под одежду, но мужчина холода не замечал. Мало обращая внимания на свои снасти, он, в который раз, достал телефон и с удовольствием перечитал сообщение:

«Прилетаю. Дата…Рейс…Время…Встречай, Катя».