Первая любовь

Опустела без тебя земля. Как мне дальше всю жизнь прожить? Ведь ни солнца, ни луны уж нет. Ну а люди все спешат кругом. Я не вижу ничего вокруг. Как? Нет, ну вы расскажете, ну как мне хоть часок прожить? Было то оно было. Счастье в моей жизни. Было, да только не долгое. Пролетело, как вроде листки своего дневника пролистала. Раз-два и всё - тетрадка кончилась.

Март

Весна. Всё расцветает. Ароматы заполняют всё вокруг. Душа наполняется радостью. Как красиво и радостно кругом. После долгой и серой зимы, на ветках появляются почки. День прошёл, вот и листочки. Мелкие. Разные. Такие красивенькие. Ой, да что это я. А люди? Все стаскивают эти ненавистные шубы. Как они тяжелы и давят к земле. Тянут вниз. И вот весна. Кто в плащах, а кто в кофтах, но с зонтами. Да уж. Дождик по весне - это радость. Цветы в клумбе высадили - дождик необходим, иначе всё завянет. Правда дождик зарядил не на шутку. Что не день - то брызжет. Вон мамаша с тремя детишками. Бедненькая. Одного на руки. Во второй руке зонт и сумка. А двое жмутся с боков, чтобы дождь сверху не капал. Зато внизу эти сорванцы усиленно топают ножками по лужам, да так сильно, что мамины ноги уже по колено мокрые. На колготках отчётливо видны грязные точки брызг. Женщина подошла к дороге и не может перейти. Машины хоть и не быстро, но едут постоянно. Все боятся обрызгать, чтобы не оштрафовали, но никто не думает, чтобы просто остановиться и пропустить. А мы стоим на остановке в ожидании автобуса, и все пассажиры уже начинают роптать, что мол бледная женщина и плохие водители. Но никто ни один не вышел и не помог. И тут парень. Такой смешной. Идёт. Улыбается. Поднимает лицо вверх и капли дождя скатываются по нему. А большая задорная улыбка отметает все мысли, кроме одной. Человек плачет от счастья.

И тут он увидел женщину. Глянул по сторонам. Сделал шаг и поднял руку. Когда машина остановилась, парень подхватил двоих мальчишек на руки и перенес через дорогу. Женщина шла следом. Когда она остановилась на тротуаре, он поставил детей рядом. И в этот момент, какой-то торопыга, объезжал стоящие машины на большой скорости, влетел колесом в лужу и обляпал парня с ног до головы. Парень выпрямился и улыбнулся. По лицу, по мокрой белой футболке, по рукам и брюкам - везде были следы и потеки грязной воды. Людская толпа резко стала возмущаться действиям водителя, а я просто взяла и протянула ему платок. Он глянул на меня и улыбнулся. Вытер лицо и, возвращая мне платок, только на чуть-чуть и еле заметно подержал мою руку в своей.

 

Апрель

Нет. Мы долго не ходили вокруг да около. После того дождя было уже много других. Весна. Душа поет и рвется наружу. Все прошлогодние неудачи ушли далеко в прошлое. Ничто плохое уже не омрачает душу. То, что я, закончив в прошлом году школу, не смогла поступить в институт, теперь кажется мелочью. Значит так и надо было. Училась бы сейчас и не встретила своего Серёжу. Он ведь рабочий. Как с армии вернулся, так и работает. Своей семье помогает. Младших братьев одевает, обувает. Мы с ним даже ходили для мама его прикупили кофту. Такую голубую, теплую. Как раз на весну-осень. Да и меня он заставляет учиться. Придет ко мне в гости, сядет, возьмет книгу и читает. Это, -говорит, - час обучения.

Я ведь после работы, и он тоже. Забежит домой перекусить и ко мне. Он разное читает, я зубрю учебники. Зато он очень эрудирован. На любую тему с ним можно поговорить. Везде свое мнение имеет и грамотное слово вставит. И так, знаешь, ввернёт удачно, что ты и сам думаешь также. Вроде как подтверждает твое мнение, но и при этом и свое не теряет. Я все спрашиваю Сережку, почему он сам-то не учится, а он отшучивается. Хотя, конечно, ясно. Отец то у него на заводе погиб. Несчастный случай. Перебило кабель и высокое напряжение сожгло все живое в округе. А кругом стояли трое рабочих, среди которых и отец Серёжи. Вот и осталось дома пятеро человек. Мать и четверо мальчишек. Победовали. После школы Серёжа на завод. Заменил отца. Потом армия. И вот теперь вернулся. Опять работает. Помните ту мартовскую встречу? Когда я его впервые увидела? Тогда, увидев на обочине женщину с тремя мальчишками, у него перед глазами как бы стояла его мать. Не мог он пройти мимо. У Серёжи очень большая, даже огромная любовь и уважение к женщине, и к семье. Из него выйдет хороший мужчина и муж. Ой. Я не об этом. Рано о таком думать. Мы ведь друзья.

Май

Да уж. Выпала весна в этом году дождливая. Льет каждую неделю. А тут май. Грозы. Громыхает до ужаса. А я такая трусиха. Как полыхнет молния, даже приседаю. Когда-то в соседнем дворе удар молнии пришелся в старое большое дерево. И грохот грома, треск ломающегося дерева, шум электрического разряда и запах озона создали такую какофонию, что я упала на пол и долго лежала, боясь даже пошевелиться. А потом раздались крики и шум падающего дерева. Тогда одной большой веткой убило нашего дворника. Старенького дедушку, который постоянно ходил с метлой, а летом, бывало, поливал нас из шланга. Так вот гром и молния у меня теперь ассоциируются с ужасом и смертью. Вот так вот, однажды, не дождавшись Серёжу с работы, я отправилась к нему. На полдороги, когда я вышла из трамвая, разразилась гроза. Очень уж я испугалась. Даже не могу точно сказать, шла или ползла, но добралась.

Говорили мы как-то о своих домах, семьях. И Серёжка называл мне свой адрес. Нашла, пришла. Частный домишко. Маленький. Во дворе чисто. Только забор - деревянный штакетник. У соседей, у кого сетка, а большинство каменные, с железными воротами. У Сережки ворот нет, зато перед домом клумба с цветами, а не бурьян, как везде. Сразу видно, здесь любят красоту и людей. Клумбу перед домом ведь не для себя сажают. Здесь хотят, чтобы всем проходящим было приятно и красиво.

Зашла. Маленькая собачка кинулась в ноги и ластится. Два кота вьются рядом. Наблюдают. Ох и любопытные же животные эти коты. Сначала хотят узнать, как я отношусь к окружающим. А вдруг обижу. А я присела погладила щенка. Вот и коты уже под руку лезут. И их гладь. Дождь уже утих. Грозы в мае громкие, но короткие. Обратила только внимание, что подол юбки у меня весь грязный. Это когда от грома приседала, по лужам и извозила. Давай я очищать его. Тру усиленно, грязь стряхиваю.

- Это застирать надо. Так не очистишь.

- Да я вижу. Это уже дома. Ой, здравствуйте.

- И вам доброго здравия. Я Валентина Ивановна. Мама Серёжи.

- А я вас узнала. Вот по этой кофточке.

- Да, Серёжа мне рассказывал, как вы настаивали на том, чтобы теплую покупал, а не летнюю. Вот и сгодилась. Весна то, видите, какая холодная. Только мне-то он кофту купил, а сам не уберегся. Вон простуженный лежит. Вчера как от вас, Тонечка, как пришел, так и слег. Температура под сорок. Я уже и врача вызывала.

- А можно к нему?

- Конечно можно. Он сам рвался, да я не пустила.

Вот так вот я и познакомилась с его мамой и двумя братьями. Только второй брат месяц как ушел в армию.

Июнь

Долгие и короткие летние ночи. Как долго не о чём мы могли болтать на нашем утесе. Внизу вода медленно перекатывала на своих водах корабли и баржи, которые перекликались где-то там, вдали, где начинались пороги и перекаты. Было опасно плыть, и капитаны предупреждали друг друга об опасности. А мы тихо сидели, ночи напролёт, и слушали тишину с отдаленными всплесками звуков. К утру, когда мы возвращались, моя мама ругалась сквозь улыбку, что мы так долго засиделись. Его же мама всегда журила меня через него, говоря, чтобы я не держала Серёжку возле себя так долго. А я и не держала. Нам было так хорошо вдвоем, что мы просто не замечали времени. Мы приходили на Утес. Садились на склоне, нагретом летним солнцем, и говорили. А время-то шло мимо, а то просто лежало возле наших ног и слушало наши речи ни о чём. Только мамы каждый раз предупреждали нас, чтобы мы не спешили и не сделали непоправимого раньше времени. Мы, конечно же, понимали о чём речь. Но у нас и в мыслях ничего не было. Хотя, конечно, бывали дни, точнее ночи, когда мы обсуждали наше будущее. Семью. Детей. Доходило до того, что дети, уже отучившись в институте, встав на ноги, дарили нам внуков. Какие прекрасные это были ночи. Вся жизнь ложилась перед нами, как эта бегущая внизу река. И бывали у нас споры, как пороги на реке. На скольких же детях нам остановиться. Но полюбовно пришли к единому мнению, что дети должны быть разные. Мальчик и девочка. И вот, если нас постигнет маленькая неудача, то тогда будет третий ребёнок. Мне очень хотелось сына похожего на Серёжку. А он всегда мечтал о сестре, потому как у него три брата. И теперь, раз сестры не будет, обязана быть у него дочка.

Июль

Это было. Не знаю, надо ли? Этично об этом говорить? Но это мой дневник, а ему я доверяю. Последние дни, когда он меня встречал, я ждала. Чего? Да и сама не знаю. Он подходил. Брал меня за руку и вел на наш утес. А у меня мурашки бежали по спине. Внизу живота вроде бегали сороконожки, щекотали там всё внутри. И только ветерок, раздувающий при ходьбе юбку, давал отдохновение. Принося прохладу под подол платья. Я ждала и это свершилось. Мы лежали на теплой земле и по моим щекам текли горячие слезы. Слезы радости и нежности к нему. К моему милому и любимому супругу. Теперь он мой! На веки вечные. Моя рука лежит в его, и я чувствую его нежные сжимания и поглаживания. Он тихо и ровно дышит. Может заснул. Я тихо повернула голову. И сердце забилось быстро и радостно. Его глаза, полные отражённых с неба звезд, направленны на меня. По щекам тоже две мокрых полоски. Как же я тебя люблю. За то, что ты просто есть. За то, что ты меня любишь. За то, что также, как я, переживаешь. Море в твоих глазах, и я тону безвозвратно. Среди ночи мы искупались в реке и пошли к родителям, объявить о своем намерении жениться, но мамы есть мамы. Им и говорить ничего не надо было. Единственным вопросом было - это на когда мы назначаем нашу свадьбу. Об этом мы уже давно переговорили. И даже, было дело, повздорили. Нам хотелось раньше, но на носу ведь экзамены. Так что было решено, сразу после поступления и всех вступительных проблем и лекций. То есть конец сентября или начало октября. Ну в общем как в ЗАГСе скажут.

 

Август

Не месяц, а одни проблемы. Еле успели подать заявление на первое октября. Серёжка нашел для нас маленькую времянку. Хозяева сдали нам её на год бесплатно. Только за то, что мы наведем там порядок и сделаем ремонт. Меня он туда не пустил. Сказал, что сразу после свадьбы, я попаду в этот дворец, а пока, он его благоустроит. Мне пришлось уволиться из магазина, так как усиленно занималась, готовилась и сдавала экзамены. Виделись мы с Серёжкой ежедневно, но недолго. Всего по часу. Только четыре воскресенья за весь месяц мы провели вдвоём. Отдала все свои сбережения Серёжке. Оставила только на платье и на причёску. А он, бедненький, так уставал, что порой засыпал у нас на крылечке. И мама, хоть и зная, что у нас уже всё случилось, всё одно разрешала ему спать только в саду. У нас под яблоней стояла старая кровать. Вот на неё мама укладывала старое одеяло с подушкой и укрывала Сережку моим пледом. А я долго смотрела из окна на него спящего, пытаясь хоть что-то прочесть из учебника. Все мечтала и витала в облаках. В дни перед экзаменом, Серёжка не приходил. Давал мне выспаться. А я даже не знаю, как. Наверное, на крыльях своей любви, я сдавала все на ура. На все вопросы профессоров я давала ответы. Всем улыбалась и была безмерно счастлива и удивлялась, что кто-то мог подумать про оценку четыре. Только пять. Но ведь и правда, не могла же я не оправдать надежду своего жениха.

Сентябрь

Я поступила. Всё понемногу успокаивается. Первые лекции. Новые друзья, подруги. Новые предметы. У Серёжи тоже хорошие новости. За месяц привел наш дворец в порядок. Его мама отдала туда кухонный стол и шифоньер. Моя предложила трюмо и кровать из-под яблони. А чтобы не скрипела, большую перину и пуховое одеяло с подушками. Сережка предложил сразу перевести все мои вещи туда. Но я как-то стесняюсь. Будет он там моё бельё перекладывать. Сама потом всё разложу. После свадьбы. Мы же не уезжаем никуда далеко. Успеется. Вот вроде и улеглось большинство проблем. С учёбой всё в порядке. С будущим нашем жильем тоже норма. Осталось только одно. Свадьба.

Я платье шью у одной своей подруги. Серёжке костюм мы все хором купили в универмаге. Мамы тоже -кто где и как. То по знакомству, то через блат. В общем - оделись. У нас ведь не Всемирный день влюбленных. У нас скромная свадьба, только для своих. Две старых подруги и две новые. У Сергея трое друзей с работы, мама и его братья, да еще пара-тройка родственников. Пять столиков в ресторане и четыре «Москвича» составляют кортеж.

Мамы тут нас оберегают. То нельзя. Сюда невозможно. Жених не должен невесту в платье до свадьбы видеть. А он просит. Это что, я своему Серёжке откажу. Да никогда. Показала. А мама шепчет, плохая примета. Его мама твердит, что за неделю до свадьбы мы должны перестать встречаться. А как он мне откажет, если мне очень захотелось увидеть наш дворец. Показал. И опять этот шёпот

-Ну зачем вы так. Нельзя ведь.

А нам всё можно. Мы любим друг друга и нам не страшны никакие приметы. В институте объявили, что весь курс едет на картошку. Пришлось бежать в ЗАГС. Брать справку, что у нас роспись. Разрешили остаться, но всё равно, чтобы потом приехала. Я обещала. Ну вот и всё. Завтра. Сегодня мы не виделись. Последние приготовления. Смотрю у мамы глаза на мокром месте весь день. Успокаиваю её, а сама уже три раза переоделась. Меня то в жар кидает, то в холод. Я, то кутаюсь в плед, то снимаю с себя все и одеваю чистое. Подумаю о нём, о нашей будущей жизни, и начинается внизу щекотание. Вот так, очередной раз пошла переодеться и увидела, что эти дни. Я к маме. Ведь не время еще, я же всё рассчитала. Не должно быть. А мама дала мне двадцать капель и сказала, что это от волнения. Раньше надо было выпить успокоительное. Вечером тоже не могла уснуть, пока мама не дала какую-то таблетку. Всю ночь снились какие-то страхи и ужасы. Совсем не отдохнула. Но собралась с силами. Обуздала свои нервы и к приезду Серёжи с друзьями была уже как положено. Тихая, скромная и с цветами. Очень долго ждала. Наверное, минут пять не могли меня выкупить у соседей, которые перевязали ленточку возле ворот. А вот и они. Какой Сережка красивый. Статный. Степенный. Важный. С галстуком я его первый раз увидела. Цветы, шампанское и первый поцелуй. Да и правда, первый, за два дня. А соседка шепчет:

- Нельзя целоваться до ЗАГСа. Плохая примета. Тьфу на вас всех. Мы любим друг друга. И только это примета нас интересует. Все выпили по рюмочке вина. Едем. Ух ты ж! Серёжа раздобыл где-то красавицу «Волгу». Я поеду в ней. Это из ЗАГСа мы вдвоём. Оттуда он на красном «Москвиче» и впереди. Я в машине с дружкой, он с дружком. Гости все сзади на трёх других машинах. Где он только деньги взял на такое богатство. В наше время многие ездят на роспись просто в трамвае.

Нам хоть и ехать до ЗАГСа не более пяти минут, но надо торопиться. Лучше ведь приехать заранее, чем опоздать. Торопим всех. Ну все, поехали. Выехали на дорогу. Нам то и надо подняться на гору, да съехать вниз, а там чуть в право, и мы на месте. Машины разгоняются. Нам встречные сигналят. Наверное, приветствуют. Мы летим, ветер свистит в открытых окнах.

Тут резкий удар, поворот, и мы врезаемся в дом. Ничего не поняла. Больно ударилась. Вылезли из машины. Все целы и живы. Нас спасла скамейка перед домом. Затормозила «Волгу». Когда, неизвестно откуда, взявшаяся пыль осела, увидели стоящие на обочине три наши машины. А где Серёжа? Вот на боку лежит большой грузовик. Мы подошли. Вот на куче крупного щебня лежит перевернутый прицеп.

И тишина. Кто-то вдали говорит, что у машины тормоза отказали и её понесло вниз с горы. Потом она перевернулась. А где Серёжа то? Где их машина? Они что, не видели аварию и уехали дальше? Тогда и нам надо спешить. Он же нас ждет. Какие-то люди стали откидывать камни с дороги в сторону. Быстрее. Быстрее. И тут тишина. Все отступили в сторону. Из-под кучи щебня появилась черная струйка. Она текла вниз по дороге и образовывала в небольших ямках лужицы с чёрно-красными краями. Вот там я и умерла.

Нет. Конечно не натурально, только душой. Дальше, мало что помню. Приходила в себя моментами. Похороны помню. Лицо Серёжи в обрамлении белого платка, но в чёрном костюме. Платок снимать не разрешали. Не поняла, почему. Рядом с ним, в гроб положила свое свадебное платье. Вдруг, если есть там загробная жизнь, мы встретимся и там поженимся. Так и хоронили. В черном костюме, в платке и с белым платьем в придачу. Я настояла. Хоть и шептали позади, что это плохая примета. А что уже может быть хуже? И так все накаркали. Никого не хочу видеть.

Уехала на картошку, в деревню, к своему курсу. Там уже все всё знали. Подруги, что были на несостоявшейся свадьбе, предупредили. А чтобы меня не жалели, я вся отдавалась работе или чтению. Серёжа ведь много читал. Он рассказывал, какие книги надо прочесть в своей жизни обязательно. Мне, наверное, это помогло. Я улетала в этот книжный мир и переживала с его героями. Жила больше тем, в книгах, чем здесь, на земле, при людях. Месяц пролетел быстро. Пришло время возвращаться. Ушла вся в учёбу. Один раз. Только один раз я позволила себе сходить к его маме. Отдала две книги и рубашку. Которую как-то раз оставил постирать Серёжа. Весь вечер мы проплакали, так и не сказав друг другу ни слова. Больше я туда не ходила. Словно вычеркнула из своей жизни. Это как детский сад. Я знаю, что он есть, но делать мне там нечего. Вы уж простите, если прочтете эти строки. Просто не могу.

Как в жизни

Четыре года обучения прошли. Ничего не меняется. Живу, как мумия. Тихо, спокойно, не видно и не слышно. Иной раз в душе всплывает боль и обида. Зачем вы, мамы, нас останавливали? Зачем твердили - не спешите? Если бы мы не послушались, может тогда бы у меня было подтверждение того, что в жизни у меня была эта большая искренняя и вечная любовь. А так? Так думаю, что мне всё это приснилось. Ни друзей нет, ни подруг. Кому нужна двадцатидвухлетняя монашка?

Я ушла от всего живого. Книжки, учебники, преподаватели и аудитории. Больше ничего не меняется. Почему я остановилась на этом, четвертом курсе, в своём повествовании. Просто в это время произошло еще одно событие, которое уверило меня, что я – «Черная вдова», и находиться рядом со мной мужскому полу просто противопоказано. Все, кто до меня дотрагивается, или умирает, или попадает в неприятные истории. Итак, это был четвёртый курс. Все однокурсники давно бросили попытки развлечь или отвлечь меня. Мой чёрный платок все знали в институте. Ко мне относились снисходительно, хотя я в этом не нуждалась. Училась на отлично. Просто меня ничто не отвлекало. Ничто, кроме книг. Бывало, что увлечешься чем-то большим, великим. Но книга не жизнь. Она быстро кончается. В книгу не вложить чувства. Можно описать, рассказать, но пережить в книге нельзя. Можно предупредить, предусмотреть и даже предотвратить то, чего в жизни не бывает. Вот так, однажды, прочитав трехтомник "Семья Тибо", вышла пройтись. Подумать. Восстановить в памяти прожитое. Может, даже, почувствовать жизнь тех героев. Иду, задумавшись. Ночь на дворе, да и я не более тени.

Откуда она взялась, я не помню. Только увидела на краю дороги машину. Из неё вышли трое парней и подошли ко мне. Они о чём-то спрашивали, говорили, но я как всегда была далека от всего происходящего. Первое, что они сделали, так это сорвали платок с моей головы. Их очень удивило, что я молода, ведь сначала они приняли меня за старушку. Стали что-то говорить про развлечься и отдохнуть. Я пыталась бежать, но меня сбили с ног. Стали срывать одежду. Я молча отбивалась как могла. И вообще, почти всегда молчала. Умудрилась одному из нападавших исцарапать лицо, за что получила сильный удар в лицо. Упала. Когда же удалось подняться на ноги, из одежды на мне ничего не осталось. Меня толкали эти трое по кругу, били и тыкали моё тело острым ножом. Было очень больно, стыдно и обидно. Уже не кричала, только плакала. Сил отбиваться уже не было, и поэтому летала между этими тремя как мячик от ударов. Дальше мне стало всё равно. Но как луч света, из ниоткуда, появился парень. Темно, и я не видела его лица Но почему-то решила, что это Серёжа. Он пришел с того света, чтобы помочь мне. Спасти от позора и смерти. Откуда только взялись у меня силы. Схватила одного из напавших за волосы и стала трепать до изнеможения. До тех пор, пока он не упала на землю. В моих руках остались только космы его черных волос. Я увидела, что двое других, повалили Серёжу и бьют его ногами. Вскочив с поверженного врага, прыгнула на спину другого нападавшего и вцепилась ногтями в лицо. Он взвыл от боли и стал извиваться, чтобы сбросить меня. Серёжа тоже вскочил на ноги и схватился в драке с третьим.

- Милиция!

Разнеслось над нами. Один из бандитов отпустил Сергея и бросился бежать к своей машине, но Сергей догнал и сильно толкнул в спину. Спотыкаясь и быстро перебирая ногами, нападавший вылетел на дорогу и был сбит, мирно проезжавшим мимо уазиком милиции. Смерть наступила мгновенно. Тут наехало много машин, скорая, милиция. Большое начальство на черных волгах. Всех арестовали, а меня забрали в больницу. Следователи, адвокаты, взятки, угрозы. Чего только не было, пока я лежала в палате. Сначала следователи меня опрашивали, что и как произошло. Я, неохотно, но всё же отвечала. Потом пришли адвокаты тех двоих, что нападали и предлагали деньги, чтобы я забрала заявление из милиции. А среди ночи в палату ворвался какой-то парень с ножом и грозился меня зарезать. Врачи еле его вытащили. А я никому ничего не говорила и не отвечала на их увещевания. Я только просила вернуть мне моего Серёжу. Того, кто спас и защитил меня. Когда в палату привели парня в наручниках и сказали, что он был со мной в ту ночь, я не поверила. Не было такого. Меня спас мой Серёжа. К тому времени, когда я поправилась и вышла из больницы, суд уже состоялся. Мой спаситель сидел на одной скамье с нападавшими. И они издевались над ним. Двум нападавшим парням дали по три года, а тому, что защищал - шесть лет. За превышение предела необходимой обороны.

Когда вышла из больницы, стала просить устроить свидание с этим парнем. Надо хотя бы спасибо сказать. Ведь осталась жива. Но следователь долго отказывал и не советовал. Так как парень на меня сильно обиделся. Якобы я могла своими показаниями помочь ему. Но ведь я не могла. И сказала всю правду.

Долго мне пришлось походить, но вот мне подписали бумагу и назначили день. Я собрал то, что можно, решила ему помогать целый срок. Но придя на пункт приема, узнала, что парень убит. И зарезан братвой. Его заказали Пастух и Ковбой. Уже после этого случая я стала замечать, что все, кто коснулись меня или моего тела, попадали в неприятные ситуации или, даже, погибали. Это подозрение в начале было робкой мыслью, а потом всё крепло и утверждалось.

Прошло пять лет со смерти моего Серёжа. Я женщина и мне тоже хочется тепла, уюта и семьи. Тем более, что перенеся этот стресс позора и избиения, я как-то стала просыпаться что ли. Во мне проснулись чувства, взор и люди. Да-да. Я их заметила. Всех тех, кто меня окружает. Сильно постаревшую и посидевшую маму. Тех однокурсников, что меня сторонятся. На фоне этого даже сняла платок и попыталась улыбнуться. Эта улыбка, наверное, была такой кривой, что все, кто были рядом, постарались от меня отойти.

Тут не за горами и выпуск. Диплом. Распределение. Большой завод. Новые люди. Меня здесь не знают, и я никого. Постаралась выглядеть более-менее общно. Работа заинтересовала. Увлекла. А через год сошлась я с парнем. И всё бы ничего. Живём не тужим. Ну не любовь меж нами, только дружба и чисто так, животный секс. Ну раз животный, то и результаты не заставили долго ждать. Я понесла. Ребёнок душу греет. Я из комода часто достаю фото Сережи. Может быть удастся лицу младенца передать черты? Тут передряги начались в стране. Броженье. А из Москвы передают, что танки едут по Красной Пресне. Не выдержал мой муж. Рванул. Руками я пыталась его удержать. Ведь чувства не затихли. Серёжа перед глазами. Да тот парень, что за меня погиб в тюрьме, зарезанный чужими людьми. Я ведь в память об этом парне поклялась себе стать сильной. Даже на самооборону записалась. В секцию. Приемчики разные, удары. Гири гантели тренажеры. Там-то я познакомилась со своим первым. Официальным. На этой почве его и потеряла. Ничего ты не понимаешь. Я ведь сильный. Спортивный. Видишь, что в Москве творится? Надо ехать, спасать страну.

Собрался в одночасье и уехал. А я тоже не долго сидела. Мне рожать скоро. Как же я без мужика? Взяла отпуск. Собрала вещей, минимум себе и максимум на всякий случай. Выгребла все копилки. Села в поезд и была такова.

Наверное, это наше бабское предчувствие меня потащило в такую даль. Москва -как много в этом слове! Но не для меня. Грязь, вонь, толпа народу, нищета и грабеж среди бела дня. Бегаю по улицам, ищу своего дурака. Да где там. Это всё равно, что в Америке искать парня по имени Джонни или Гарри. Совсем плохо мне стало. И чего сюда приперлась. Вот и третий день впустую прошёл.

Иду по улице. На тротуаре люди разложили вещи, продукты. Да кто что продает, и при этом никому ни до кого нет дела. Так мне кисленького захотелось. Смотрю, женщина молоком торгует. Я к ней. Спрашиваю, сыворотка есть. Взяла литровую банку. Тут же, не отходя, в охотку и выпила пол литра. Благодать. Но многовато. У меня же пузо уже на лоб лезет, а я пол литра залпом. Протолкнулась сквозь торгующих. Встала около дерева. Мутит меня что-то. Сейчас всё обратно выдам. Ан нет. Постояла. Отдышалась. Попустило. Всё вниз побежало. Теперь новая проблема. Кустики найти. Народу то уймища. Да свой мочевой ждать не будет. Не хочется в мокром да с пятнами ходить. Быстро дошла до кустов. От дороги и людей закрывают, а от окон дома – нет. Жиденькие. Да мочи терпеть уже нет. Трусики долой, присела. И тут смотрю, передо мной бабулька лежит. Глаза закатываются совсем. Испугалась я. Мне бы убежать, только с меня льется и всё. Не могу остановиться. А она руками по воздуху машет. Ногами дрыгает. С меня течет. Она рожи кривит разные. А с меня течет. Страшно до жути. Ну вот вроде опросталась. Вскочила. К окнам дома подбежала. Юбку уже на ходу поправляла. Стучу то в одно, то в другое. Кричу, чтоб в скорую позвонили. Бабушке плохо. Инсульт у неё. Я вспомнила симптомы, о которых как-то читала. Женщина одна выглянула. Сказала, что вызвала.

Да и правда. Минут семь-восемь и машина приехала. Пока бабушку осматривали, мне опять к горлу подкатило. Отошла в сторону. Стою, держусь за дерево. Тут ко мне врачиха подходит.

- Что, переволновалась, девочка. Всё будет нормально. Вовремя мы приехали. Будет жить твоя бабушка. И тебе сейчас поможем.

- Да я нет, сейчас отдышусь и пойду.

- Куда же ты пойдешь, милая. У тебя уже и воды отходят.

- Куда отходят? какие воды? Тошнит меня что-то, вот и всё.

- Да ты на юбку, на ножки свои посмотри. Поехали. Бабушку уже на носилки определили, в машину несут. Мы сами дошли. Сели. И вот тут до меня дошло. Как низ живота скрутило. Но довезли быстро. Можно сказать, что родила в больнице. На ступеньках. Даже точнее, на крыльце. Родила и в приемное отделение на каталке и закатили.

Потом вопросы, расспросы. А я возьми, да ляпни, что вот к бабушке погостить приехала, и вот так получилось. По паспорту всё записали. Свидетельство о рождение дочурке оформили. Мне справочка для своего роддома. Недельку подержали и отвезли вместе с бабушкой на неё квартиру. У неё тоже при себе паспорт был. Квартирка маленькая. В полуподвальном помещении. Только захламлена вся. Стала я порядки наводить. Мусор мешками выкидывать. Бабушку парализовало после инсульта. Она только глазами водит. Вот так у меня появилась крыша над головой и двое детей. Бабушка Прасковья восьмидесяти лет и дочка Маришка востми дней от роду. Ну с дочкой всё ясно. Приложила к груди и сыта. А вот мне и бабуле что-то есть надо. Мои скромные финансовые запасы подходят к концу. Супы да каши. Всё постное на растительном масле. Но жить можно. Хожу на рынок у дома за овощами. На меня соседи косятся. Кто я, да что я. Стала объяснять старушкам у подъезда, что родственница дальняя. Внучка сестры Прасковьи Ивановны. Муж там с мамой остался, а меня сюда отправили, за ней присмотреть. В гости бабушек пригласила. На чай. Посидели. Похвалили, что такой порядок навела. Прасковью пожалели, а она на них только посмотрела и всё. Тут через неделю стучится кто-то. Открываю, почтальон. Пенсию принесла. Сначала не хотела давать. Но потом, посмотрев на старушку, решилась.

- Вы мне только здесь напишите, что вы внучка и что деньги вы получили.

-Да, конечно, напишу. Мне же её кормить надо.

- Ну вы девушка, молодец. У Прасковьи Ивановны здесь всегда срач был. Уж извините, говорю, как есть. Да и прижимистая она. За копейку удавится. А вы ничего, порядок навели. Тут ведь все сначала решили, что вы бандитка И хотите у одинокой старушки квартиру оттяпать. Но потом, когда увидели, какой вы здесь порядок навели, какой уход за старушкой, да еще и маленький ребёнок, то все успокоились. А тут вы ещё в гости всех пригласили, то теперь вы знаменитость двора.

Я ведь тоже думала, что не буду выплачивать пенсию. Но видя, как здесь в квартире всё стало. Да и сама Прасковья так счастливо глазами водит. Спасибо вам. Теперь мы все уверились, что вы родственница. Чужие так не отнесутся к больным. Почтальонша ушла. А у меня радость. Даже не то, что меня двор признал. Главное - деньги появились. Жить можно. А то я уже в отчаянии была. Теперь заживем. Надо встать в милиции на учёт. Раз. В поликлинике дочь показать и к бабушке участкового вызвать. Участковый в милиции даже не спрашивал ничего. Сказал, что я ему через соседей с почтальоншей всё сказала. В паспорте регистрацию поставил на год и домой отпустил. Я, правда, еще заявления о пропаже мужа оставила. Сказала, что он через день после меня в Москву приехал. Из ревности. Но так как я лежала в роддоме, то мы не встретились, а он здесь пропал. Может они мне его помогут найти. Дальше поехала в поликлинику. Ребенка показала. Карточку завела. Врача на дом вызвала и хотела уже уходить, но тут в фойе я увидела вывеску. "Sex shop". Прикольно. Хоть английский у меня не очень, но тут и без знания понятно. И так мне любопытно стало. Но ведь стыдоба то какая! Встала в сторонке. Думаю, посмотрю хоть, кто туда ходит. Но вроде еще и ничего. Людей немного, но все такого степенного вида. Пару раз мальчишки зашли и выбежали. Женщина, ну очень полная, зашла и вышла с кульком в руке. На кульке реклама магазина, а она ничего не стесняется. Вычислила я, что внутри никого нет. Ну, думаю, гляну хоть одним глазком и домой. Зашла. Ну там разные резинки, палки, игрушки. Короче, мусор всякий. А вот у ветринки с бельем я задержалась. Красиво всё. Красочно. А почему бы и нет. Вот у меня всё бельё белое, а тут разных цветов и расцветок, и даже с цветочками. Потом журналы на прилавке полистала. Там тоже женщины в таком белье красивом. Только цены такие написаны, что аж в голове мутится. Тут я вспомнила, что врача вызвала к Прасковье. Вышла и бегом домой. Врач сказал, что лежать противопоказано. Нужно сидеть. Разминать руки и ноги. Шевелить пальцами иначе может так и остаться прикованной к постели. Всю ночь мне снились сиськи, письки, лоскутки и тряпочки. Да так много и бурно, что утром проснулась с больной головой. В которой вертелась и зудела какая-то мысль. Но такая неясная, что в пору было бросить и забыть. Только казалось, что это что-то очень важное, но очень мне необходимые. И так сверлило мой мозг, что пришлось даже начать внутричерепное исследование. Оттуда в голову пришла эта несформированная мысль. Вспомнила. Из поликлиники я даже пришла с этой мыслью. С утра усадила в кровати Прасковью Ивановну. Ноги опустила на пол, но укутала пледом. Включила телевизор. Собрала Маришку и пошла гулять. Между делом зашла в поликлинику и даже в секс шоп. Но мысль вновь ускользнула. Хоть и была где-то рядом. И только утром. На следующий день я поднялась, зная точно, что я хочу. Переделав все утренние дела, пошла прямо целенаправленно в сексуальный магазин. Но так спешила, что пришла ещё до открытия. К всеобщему удивлению, ждала не одна. Была ещё пожилая пара и парень разодетый как попугай. Наверняка из этих. Вот. Именно этим и нужно применение моей мысли. Магазин открылся. Все разошлись Кто куда, а я к витрине с бельем. На листочке набросала общие виды с предлагаемой ценой. Оглянулась. Оказывается, мой воинственный вид всех распугал. Попугай стоял в одном углу. Семейная пара в другом. Я хмыкнула и вышла. Всё. Мысль созрела и сформирована. Остается только осуществить и действовать. Время идет, дочь растёт, Прасковья Ивановна уже встает с кровати и делает первые шаги. Пенсии на всех не хватает. Тут ещё участковый припёрся. Долго стоял в дверях мялся, топтался, а потом объявил, что нашли моего мужа. Он погиб ещё в самом начале беспорядков в Москве. Показал фотографии и после моего подтверждения, что это именно он, мой муж, назвал кладбище и номер могилы. Сказав при этом, что даже при том, что был найден труп с паспортом, захоронили как неизвестного. Так как отправляли ему домой запросы и не получили никаких ответов.

- Конечно Вам никто не ответил. Я же была здесь и разыскивала его. О чём в милиции знали.

- Да ясно всё. Мы сверили все даты и числа. Всё сходится. Только сделали это сейчас. Потому что только теперь объединяют все базы города, а раньше всё было только по районам. Теперь, если у вас будет желание и возможности, можно будет перехоронить или, хотя бы, вписать имя и фамилию погибшего.

- Вы уж простите. Можно мне побыть одной. Нет, конечно же не в одиночестве, о таком можно только мечтать. Просто Маришка спит, Ивановна вся в своём сериале. Вот у меня и будет минутка обдумать свое житье-бытье без мужа. Теперь вдовствующая королева. Участковый ушёл. Придя на кухню налила себе пол литровую банку кофе, взяла хвост селедки и задумалась. Странные у меня желания появились в последнее время. Особенно, после родов. И вот теперь после известия о смерти мужа. Хотя и мужем для меня он по существу и не был. Выбрала его только за имя Серёжа, да общую схожесть фигуры. Да, от него у меня есть дочка, но чувств как не было, так и нет. Вот вроде умер человек. Нет его. Жили вместе, спали вместе. Да и любовью занимались вместе. Я даже ни разу ему не изменила, а вот жалости нет. И чувства потери тоже нет. Только известие что умер человек и всё. Точно так же, как если бы мне сказали, что умер Вася Пупкин. Никто он и ничто, поэтому никаких чувств. Пока всё это думала выпила весь кофе. Глянула на хвост селедки. Фу, какая гадость, и бросила его в мусор. А вот и мои новые проблемы пришли. Прасковья, молча пыхтя с ходунками в руках, а следом тщательно вышагивая и Марина Сергеевна - обед. Вот это была одна в одиночестве. Напилась сама себе от пуза кофейку, а всем остальным вынь да положи на стол обед. Как хорошо было, когда вы лежали. Одной овсяночки заваришь и кормишь, второй сиську в рот и тоже довольна. А теперь всё. Готовь и давай что-нибудь по вкуснее. Колбаски или курочки жареной. А где это взять? Вышла бы на работу, так вас двоих деть некуда. На пенсию не разгуляешься. Нужна надомная работа. И мне кажется, я ее нашла. Мои мысли, когда крутились в голове привели меня к определённым решениям. Хорошо, что мои подопечные ещё молчат. Ивановна по болезни, а Сергеевна по малолетству. Хотя в последнее время уже слышны англо- китайские реплики типа "агу-гага-дай-дай-нана". Но главное, что Прасковья Ивановна молчала, когда я исследовала все ящики комода, серванта и шифоньера. А также залезла на антресоль, где и нашла неимоверный клад для реализации своих планов.

Как оказалось, раннее наша хозяюшка работала на швейно- ткацкой фабрике. И за долгие годы у неё скопилось множество лоскутков бантиков, каемочек, шнурков. Ну в общем, остатки от производства. То, что не представляло ценности для предприятия и утилизировалось, она таскала себе домой. Также нашла несколько отрезов различных тканей. Как и все в Советском Союзе, Прасковья Ивановна жила с неприкосновенным запасом. Покупая и заготавливая всё, что можно впрок. На всякий случай, а вдруг что не дай Бог.

Дело

Вот к запасам Ивановны я решила применить свою смекалку. Оказалось, что белье пользуется спросом в секс магазине, а вот зайти туда, в этот магазин, многих людей не пускают морально-этические устои. Взяла два цветных шнурочка, срезав оплавленные окончания, обметала. По центру вставила цветной лоскут ткани и край обработала резной каймой. Для начала сделала с десяток таких трусиков. Для пробы. Выбрав среди дня момент, когда мои подопечные спали, взяла одну из накидок на подушку. Они у Прасковьи красивые, вышитые. И вышла на угол дома к тротуару. Где стояли люди и торговали кто чем. Расстелила накидку и разложила изделия. Наверное, с полчаса простояла. Никто ничего не покупает.

Уже хотела в дом вернуться. Мои должны скоро проснуться. Соседи на меня косятся. Слышу шёпот. Одни не понимают, что за нитки я продаю. Другие объясняют, что это такое бельё. Ещё минут десять пролетело. Пора. Присела, чтобы всё собрать, но тут тонкий, почти детский голос.

- Скажите, а у вас какие размеры?

Посмотрела, совсем дитё, лет тринадцать, но принялась ей объяснять.

- Понимаешь, девочка. Тут две завязки. Один узелок завязываем по талии, а второй по высоте.

- А сколько стоит?

Я назвала цену. А она развернулась и пошла. Проследив за ней взглядом увидела, что подошла к девушке постарше. Переговорили и та достала кошелек.

В душе ёкнуло. Вот он - мой первый покупатель.

- Дайте мне вот эти, с голубым бантиком, и вот эти, с оранжевым верхом. Пока я смотрела на девочек, передо мной остановилась девушка моих лет. Я подала ей то, что просила, и назвала цену. Отдав деньги, она быстро спрятала покупку в сумочку и удалилась.

- А мне вот эти, и вот эти, пожалуйста. Оказывается, и девочка вернулась. Вручила выбранное и взяла деньги. Мельком глянув на часы. Пора. Бросила остаток товара и подняла накидку.

- А вы уже уходите. Я, мне, ну нам ещё там надо. А вы завтра будете?

- Буду. Расцветки будут разные. Новые. Но опять недолго. И в это время. Приходите.

Уходя домой, у одной из соседок купила батон копченой колбасы. У нас дома сегодня праздник. Прасковья Ивановна сидела возле проснувшейся Маришки. Зыркнула на меня исподлобья.

- Ой, мои девочки проснулись. А я вас сейчас чем угощу. Побеждала на кухню, поставила чайник и нарезала бутербродов с половины батона. Да, давненько мы не видали такой вкуснятинки. Чай с колбасой! Мечта! Поев, усадила Маришку играть, сама села за швейную машинку. Только краем глаза заметила, что Прасковья повертела в руках мои изделия. Бросила на пол. Взяла накидку что я брала и пошла со своей клюкой в ванную.

- Да не нужно, Прасковья Ивановна. Я постираю сама. Понимаете, мне на землю надо что-то стелить. Под товар. Понимаете. Но не разложу же я белье прямо в грязь. Его не купят. В ответ было только грохотание таза об ванную. Ну и ладно. Зато я продала почти половину того, что сделала. Значит это нужно. Ну и пусть, что совсем молодая девочка. Тут же нет криминала. Мода такая. Сижу, шью, присматриваю за играющей дочкой. Шумы в ванной прекратились. Стук клюкой у двери. Я оглянулась. Увидев, что я смотрю, Прасковья стала тыкать в мои изделия палкой.

- Убрать? Я сейчас. Нет? А? Что это? Это такие трусики. Мода такая. Для молодёжи. Я сегодня продала несколько. Сейчас ещё нашью. Она палкой тычет мне чуть ли не в голову. Чего хочет? Провела рукой по волосам.

- Ну что вы хотите. Это косынка. Вы же знаете, у меня муж умер. Здесь убили, в Москве. А она-то на трусики, то на голову палкой показывает.

- Ой спасибо. Поняла. Мой траур и товар не сочетаются. Поняла. Спасибо. Завтра без платка пойду. Идти за вами? На кухню. Стол. Ящик. Скатерть. Достала. Положить на табурет? Закрою стол. А со скатертью что. Красивая. Льняная. Не выбеленная, пошитая по краю тесьмой. Накрыть табурет. Ничего не понимаю, чего она хочет. То на мои изделия тычит клюкой, то на табурет. Даже палкой на меня замахнулась.

-А-а! Поняла. Это чтобы на землю товар не класть, взять табурет накрыть скатертью. Всё, поняла, Прасковья Ивановна. Большое спасибо. Можно я вас поцелую. Нет, не хочу я дубинкой. Вы такая сообразительная. Я бы никогда не додумалась. Вот видишь ты. Какая молодец. А может оно и правда. Я ведь для всего нашего девичьего царства работаю. Прасковья Ивановна, что подскажет, может за доченькой присмотрит, так и заживем. На следующий день пришла так же девочка и привела с собой подружек. Пока выбирали, собралась кучка людей. Эти женщины, что постарше, поняв характер товара, хмыкали и быстро уходили. А вот молодежь быстро разбиралась, что и как. Товар быстро разошелся. Я даже чуть скатерть с табурета не продала, но вовремя спохватилась. Вдруг Прасковья будет ругаться. Зато на третий день не продала ничего. Подходили, смотрели, объясняла. Полный ноль. Так не солоно хлебавши и пошла домой. Сидела, долго думала, тут к моим ногам упало бельё. Подняла его и посмотрела на Ивановну. Она палкой тычет мне в руку. Присмотрелась. Свернутый лифчик. Развернула. Старый. Довольно большой размер. Это, наверное, Прасковья раньше носила. Сейчас похудала так, что ничего не найдешь. Она мне своей клюкой то в грудь тыкнула, то вниз живота.

-Господи! Когда же ты сможешь толком объяснить, что хочешь от меня то? Верх, низ. А? Комплимент сделать? Так я не умею. Порвать? Распороть? Поняла. Распороть, Посмотреть, как сделано и шить комплект. Спасибо большое Прасковья Ивановна. Вы мой ангел-спаситель. Ну даже распоров на мелкие детали, не поняла, как его сшить. Попыталась сшить то, что распорола. Тоже ерунда получилась. Отложила на завтра, а сама решила заняться комплектами. Один длинный шнурок. По низу кружевная лента. Сверху два треугольника, от которых две короткие веревочки. Ну типа нулевой вариант с завязками сзади на шее. Разложила то, что получилось. А что? Довольно неплохо. Утро вышла и продала то, что успела сделать. Вернувшись домой, увидела Прасковью Ивановну рядом с моим рабочим местом. Короче, я так поняла, она раньше сама шила такие вещи, потому как тыкая своей клюкой, объяснила мне, что зачем и как пришивается. Когда я поняла, то оказалось, что не слишком-то и сложное дело. Хотя, поначалу, подумала, что темный непролазный лес.

С этих пор я стала шить бюстгальтера разных размеров. Очень пользовались спросом хлопчатобумажные больших размеров и для кормящих матерей с застежкой спереди. Дело пошло. Сначала пришлось найти продавца. Я шью, она продаёт. Тоже довольно хлопотное дело. Одна запила. Другая, взяв партию товара, испарилась. Третья стала продавать по завышенным ценам, что почти отпугнуло покупателей. Потом встретила деревенскую девушку, которая приехала поступать в театральный. Она сидела и плакала. А я ей предложила матрас на полу и обед. С этих пор нас стало четверо. Танечка, так звали нашу новую жилицу, очень ловко управлялась с товаром и покупателями. Ей надо было не в театральный, а торговый поступать. Она подняла продажи на сто процентов. Редко, когда она возвращалась с товаром домой. Пришло время, когда табурет со скатертью пришлось заменить на металлический стол на рынке. А затем и маленький уголок в большом магазине.

А! Вот еще расскажу. Прихожу как-то домой. Покупала материал и застежки. Смотрю, моя Прасковья лежит. Наверное, плохо себя чувствует. У меня у самой голова трещит. Погода портится, гроза, наверное, будет. Я подошла спросила, надо ли что. Она глазами указала на стул рядом. Уселась, а она мне папку "Дело №" в руки сует. Вот сколько времени прошло. Даже ходить может без своей клюки, только не говорит ничего. Хотела её к доктору сводить, так она на меня за это чуть клюкой не стукнула. Ну не надо, так не надо. Ну так вот. Села я рядом с ней, она мне папку в руки. А там все документы на квартиру. Показывает на себя и один палец на меня, на документы и два пальца.

-Это что? Мне прописаться? Хорошо! Спасибо! А может не надо? И Марину прописать? Вы умрете нам останется? Да не умеете вы. Вот к вечеру гроза пройдет и вам полегчает. Ну не машите, я поняла. Вы мне все хотите оставить? Так я тут ничем не помогу. Ой! Больно. Да, хорошо! Поняла. Приведу нотариуса.

После этого маленького инцидента, Прасковья Ивановна прожила еще год. Светлая память. Она хоть и злая, серьезная женщина была, но много добрых дел сделала. Много помогала и наставляла меня. Учила. И всё это без единого слова. Единственное, что я услышала от нее, это было:

- О-ох!

Когда она умерла у меня на руках. Похороны. Поминки. Траур. Мы три дня не торговали. После смерти Прасковьи Ивановны мы решили перебрать все, что было в квартире. Все старушечьи вещи Татьяна отвезла в деревню. Там совсем плохо люди живут. Бедно. И её мама просто раздала нуждающимся. А вот из того, что мы продали, был бронзовый самовар с царскими вензелями и серебряный столовый набор. Оказывается, всё это лежало в небольшом сундучке, стоявшем под кроватью умершей. Собрав всё, что выручила с продаж товара и этих ценностей, купила себе двухкомнатную квартиру. Не новую, но в этом же районе. Мы с Мариной переехали, а Таня временно осталась в нашем цеху. Цех, конечно, это круто сказано, но к этим событиям у нас стояло уже три электрических швейных машинки. И потом, в дальнейшей жизни, бывало сядешь в уголок, обхватив голову руками, задумаешься о своём житье-бытье, а перед глазами встает как живая наша Прасковья. Стоит, молчит, сказать-то ничего не может, а вот клюкой своей перед самым носом машет. Того и гляди в раз по темечку врежет. Но нет, так ведь за всё то время, что вместе жили, ни разу и не ударила. Но вот мысли, толи от испуга, а может ещё как, но начинали бежать в нужном направлении. Ещё глаза. Её взгляд заставлял думать. Решение там, глубоко в мыслях, и самой голове. Ох, как не хочется, но придется. Перейду от светлого образа Прасковьи Ивановны, да к черному ангелу своей жизни.

После покупки квартиры это случилось. Не то, что необычное, но знаковое событие. К нам пришли рэкетиры. О! Это такие люди что хотят иметь многое, но при этом не вложив ни капли своего труда. А над этими людьми стоят более влиятельные. Может депутаты или милиционеры, или ещё какая мразь. Но только они пришли в наш небольшой цех. Татьяна Андреевна оставалась на тот момент одна. Вечер.

- Ну что, деваха. Кто тут у вас рулит? Куда скидывается это всё шмотьё бабское? Ты, коза, не шути. Звони хозяину, скажи мы ему стрелку забили на Люберецкой. Завтра в три. Не придет - сгорит всё это синим пламенем. Придёт - разойдёмся полюбовно. Ушли. Только весь товар, и тот, что упакован, и тот, что ещё лежал возле швеек, покидал в кучу.

Танюша ко мне бегом. Запыхалась, еле рассказала, кричит, давай в милицию. Потом нет, не надо. Среди них один в форме был. Успокоила, как могла. Решила съездить на встречу, но не говорить сразу, что я хозяйка и так разведать. Вдруг что выйдет? Я женщина свободная, решительная, не закомплексованная. Приехала в ресторан заранее. Заказала бизнес-ланч. Это тогда так обед по-модному назывался. Сижу, ем не спеша, глазами посетителей изучаю. Те поели, ушли. Тот кофейку и адью. Явно нет того, кто нужен. Думала уже отчаяться, глянула на часы без пяти три. Так еще рано. И тут...

В дверь ресторана заходит мужичок. Прилично одетый. Костюм, галстук. Весь моднявый, в руке возле уха мобильный телефон с большой антенной. Идёт по-хозяйски. Несмотря по сторонам, прямо к столику у окна. И тут следом дверь открывается, заходит молодое чмо, но тоже с мобилой. Красная футболка а-ля спортсмен "СССР". Спортивные штаны заправлены в носки и поверх - сандалии. Пипец. Прикол. Чуть не засмеялась. Слышу разговор по мобильному на весь ресторан.

- Выключи телефон.

- Чего?

- Телефон говорю выключи.

-Чего?

Первый отрывает телефон от уха поворачивает голову в сторону второго:

- Телефон говорю выключи.

Второй в трубку:

-Ага! Понял, босс.

-Чего?

Первый заметил, что я ржу не могу. Изменил траекторию движения и приблизился к моему столику.

-Ну что, красава? Очень весело.

- Понты. Всё в жизни отдать за понты. Ты знаешь, что если бы понты светились, то Москва могла бы не пользоваться электричеством.

-А ты дерзкая, девуля. Я присяду?

- Садись, поговорим да пообедаем.

- Брысь отсюда! (это не мне, а своему спутнику).

Тот быстро исчез за дверью.

-Меня зовут Сергей Анатольевич.

- Антонина.

- Тонечка. Прекрасное имя. У меня тут на три часа стрела, а потом я весь ваш.

-О, да до трех часов еще долго.

- Как долго? Вот же, без одной минуты.

- Это без одной минуты пятнадцать, а не три. Так что забудьте за свою стрелу. Потом ещё забьете. Может выпьем?

И вот, чтобы долго не рассусоливать итог: Сергей переехал жить ко мне. Тут-то я уже и выложила всё перед ним. Сначала не верил, что вот так с трусиков три ниточки, но началось моё дело. Потом всё просмотрел. Прочитал. Стал удивляться, что денег нет у фирмы. Рассказала за квартиру, но правда не выдала, что есть небольшие сбережения. Самую малость, чтобы кредит было чем платить. С Татьяной познакомила. Торговлю показала. Сергей оказался на удивление умным мужиком. Первое, что он сделал - это снял за закрытой швейной фабрикой цех. Помог всё оформить и запустить.

- Тонечка! Запомни! Чтобы было где взять, надо, чтобы кто-то что-то делал. На пустом воздухе не разбогатеешь. Цех работает, торговля торгует, ты как хозяйка большой фирмы нам платишь, а мы - твоя крыша. Долги можешь не отдавать. Какие расчёты между супругами. Да! Вот Таньку свою гони. Она баба умная, вертлявая, но без образования - полный ноль. Так что гони осенью в институт. И квартиру ей купи, или этот подвал подари. Преданные люди всегда в цене. А необразованной, не подкованной дуре и до тюрьмы не далеко.

- Да старые мы с Танькой для учёбы.

- А я и не говорил, что молодые. Поэтому заочно. Днем пашете, ночью зубрите. И вот еще скажу, если поступите, сниму для торговли магазин. Назовем "Антонина", а директором твоя Татьяна. И так пошло все у нас хорошо, что аж не верилось. Так ровно и гладко не бывает в жизни. Большой цех, больше товара. Пошли заказы. Мечусь от закупок к продажам. Индивидуалка появилась. Ну это - шьем бельё на заказ. Хоть и дорого, но красиво. Есть и такие клиентки, нет, клиенты, потому как разного пола. Сначала я брезговала такими мужиками, а потом ничего, свыклась. Главное, платят много и честно. Мой тоже смотрел с презрением, но потом сказал, что это тоже чей-то бизнес и очень прибыльный. Поэтому нельзя отказывать таким клиентам. Они хоть и скользкие какие-то, но тоже составляют порядочное количество.

На индивидуальном пошиве несколько раз нам попадались извращенцы. Придет такое вот чудо. И так себя покажет, и так преподнесет, и потом выкупать товар отказывается. Так мы как придумали, сначала показываем товар, потом озвучиваем цену и просим предоплату. Сразу эти показушники стали отсеиваться.

Осень. Мы с Танюхой в институте. На заочное поступили легко. Даже не платили. А вот как сессии пошли. Экзамены. Работы. Тут только успевай отстегивать. Татьяна - нет. Сама старается. Но тоже не смогла всё. Я ей опять помогала. Да оно и навалилось все сразу. Серёжа, как и обещал, купил магазин. Вот так из маленького отдела под лестницей и лоточка на улице мы теперь фирма "Антонина". Производящая все виды белья. От простого детского, до индивидуального пошива высшего качества. Со своими клиентами: звездами, депутатами и другой элитой. Из одного подвальчика с домашней машинкой, у меня в руках целая фабрика. Несколько сот швей и полный штат бухгалтерии. Я руковожу здесь сама. А Татьяна Андреевна в магазине. Забот полон рот. Да ещё и в институте она себе ухажера подцепила. Думала так, на погулять. Но в душу влез. Хоть и нудноват, но порядочен. Тоже за образованием пришёл. Корочки нужны. Так Танюша его с производства уволила и себе в магазин определила. Расписались. Теперь там семейный подряд правит.

Дома? А что дома? Поначалу всё было прекрасно. Жили нормально. Потом пропадать начал Серёжа. Почувствовала просто - другую завёл. Да и причина ясна. Я забеременела. Тошнит, то просто от него воротит. А то бывает на фабрике завал. Могу три-четыре дня домой не появляться. Вот и не выдержал. Оправдываю его конечно. А что поделаешь, ну не хочу я ничего. Не тянет. Да ещё и про делишки его узнала. Про бандитские. В газете прочитала про убийство, про похищение детей. Провела аналогии со своим. Такое у меня к нему отвращение возникло. Чисто интуитивно. Но на эмоциях я ему все высказала. И вы знаете? Всё оказалось правдой. Это их банда держала в страхе половину предпринимателей города.

- А ты что, дура, думала? У тебя и фабрика и магазин. Ты тут труселя нашиваешь и всё такое розовое и пушистое? Да если бы не я, тебя бы уже давно спалили, пепел по ветру развеяли. Я твой счастливый лотерейный билет. Помогал расширяться, увеличивать производство и продажи. Ты же живёшь в золотой клетке. Радуйся. Платишь мизер. У других такой лафы нет. Надо платить по полной, а жалко. Вот те, кто жадничает, и не выживает. И ты с моей братвой не ссорься. Если что, даже я не смогу тебя спасти. Из наших рук два депутата кормятся. Если не будет денег, то нас всех прикроют. И мою банду, и твой заводик. Так что не выпендривайся. Ну ещё и побил меня. Так, слегка, для порядку. Как потом объяснил. Хотя после этого дня, такая процедура для него стала нормой. То пьет, то бьёт. Сбежать хотела, да где там. С ребенком, да и пузом, что уже на нос лезет? Куда там. Дожила. Дотерпела. Родила. Сынок. Сережа настоял - Вениамин Сергеевич. Веня. Венечка. И вылитый Сергей Анатольевич. Ни дать, ни взять, не подкопаешься.

Я сама на седьмом небе от счастья, да и мужу нравится. Домой вернулся. Вроде жизнь налаживаться стала. Я ведь перед родами директора на фабрику наняла. Отошли временно от дел. Домом занимаюсь, малышом. Мой мне в помощь старушку нанял. Тенью за мной ходит. Я готовлю, она с Венечкой. Я с малышом, она по дому убирается. Ну, только почувствую я, что она просто следит за мной, подслушивает, присматривается, а потом вечером всё мужу докладывает. Мне-то скрывать нечего, но противно как-то. Гадко. Даже нет, гаденько!Во! Точное слово. Гаденько так понимать, что я - успешная, сильная женщина. Та, что сама смогла подняться с колен. Вот сейчас, когда сложились определенные обстоятельства, и нахожусь под присмотром, как умалишенная в дурке. С нянечкой-сиделкой. Стыдоба. Но ничего. Вот Веничка подрастет, мы все изменим. Да тут еще и Маришка со своей детской ревностью. Привязалась она к Сергею. На меня косо смотрит. Взрослая ведь уже. Школьница. Заберется к нему на колени, и смотрит на нас исподлобья. Как на врагов. А как Сергея дома нет, так до слез дело доходит, где мой папочка? Я совсем не нужна.

Вскоре, после меня и Татьяна родила. Тоже сына. Живут не жалуются. Дружим семьями. Сергей им предложил выкупить магазин. В долги влезли, но зато теперь тоже свое производство. Бизнесмены. Моя Танюшка – бизнесвумен. Обалдеть. Серёжа даже первый год с них налог не брал. Так они развернулись неплохо. Еще магазины взяли в аренду. Заказы увеличились. Целая империя из магазинов "Светлана". Это она просто о дочке Светочке мечтает. Вот и магазины, и новое пузико. Вскоре родила таки себе Светочку.

Год живем, другой. Все было ничего, вроде и гулять налево перестал, а скандалы и драки один-два раза в неделю устраивает. Как разговор о разводе завожу, то пугает, что весь бизнес себе заберёт. Оставит голой, босой и без детей. Оно мне то и не привыкать, оставаться без копейки денег. Сколько раз уже с нуля начинала, а вот детьми он меня крепко держит. Если я останусь без копейки денег, то отсудить у него, моих же собственных детей, мне не удастся. Я давно не питаю иллюзий. В нашем обществе деньги решают всё. Без начального капитала никуда не денешься. А без детей я просто не выживу. Депрессия добьет по полной. Или с ума сойду, или повешусь. Дети - это всё в моей жизни.

В общем, живу как на вулкане. Никогда не угадаешь, что произойдет в следующий момент. И ищу выход. Выход из этой золотой клетки, в которой я оказалась, загнав сама себя, толи по глупости, а может и случайно. Но тут произошли события, которые немного отвлекли меня от всего происходящего в семье и бизнесе.

Поначалу я даже не понимала. Просто не до этого было. Но во время последней нашей стычки, с тумаками и побоями, мой всё время упрекал меня в растрате. В сокрытии прибыли денег. Только поздно ночью я поняла смысл этих упреков. Стала анализировать. Ведь после рождения Венички, я почти полностью отошла от дел. Был нанят толковый руководитель. Он вел все дела. Расчёты с магазинами и поставщиками велись только безналичным расчётом. Через банк. О каких растратах Сергей мог меня упрекать. Значит я чего-то не знаю. Срочно позвонить на фирму и провести полностью аудит предприятия. Я даже встала с постели, чтобы сделать запись в ежедневнике. По таким делам, когда касается денег, Сергей шутить не будет. У него нюх на всякие махинации и денежные дела.

А утром пришла Татьяна. Как они отделились с мужем. Стали работать обособленно, то видеться мы стали намного реже. У меня фабрика, у неё магазины. Да детки подрастают. Если увидимся, то больше по работе, в офисе. А тут такая неожиданность. Ко мне домой, да еще в такую рань. Половина восьмого. И вид совсем не презентабельный. Почти как у меня. Я в это время тональным кремом убирала последствия вчерашнего боя.

-Танечка! Что у вас на лице? Мне кажется, или вы серьёзно говорили с супругом? Надеюсь, вы обсуждали международное положение и не сошлись в позиции отношения Мексики к Кубе?

- Тонечка! Видя вас, я понимаю весь сарказм относительно моего опухшего лица. Но я вас уверяю, что мой супруг точно не выйдет сегодня на работу. Хоть я и испортила свой маникюр, но его лицо выглядит как задница зебры. В полосочку.

- И что могло послужить столь красочному макияжу?

- Вот по этому поводу я и пришла переговорить. Начну издалека. Вы и только вы являетесь моим ангелом-хранителем и доброй феей. Сидеть бы мне сейчас на сельской усадьбе. Пьющий муж и грязные дети - вот мой удел. Но вы возвысили меня, дали шанс и большие возможности.

- Ой, только не надо. Была бы ты дурой, всё прошло бы мимо и ничего у тебя в руках не задержалось. Мне вообще очень странно видеть тебя в таком вот виде. Давай объясняй без сантимоний. Кратко, четко, как мужики.

- Ну если коротко, то я тебя обворовала. Точнее не я, а мой муж.

- Во! А теперь подробнее. Мои вот эти украшения тоже от того, что муж пытался уличить меня в хищениях и сокрытии доходов. И тут на тебе! Ты с такими вот речами.

- Так это он тебя из-за денег так? Изверг. А мой еще утверждал, что никто ничего не узнает.

- Может и не узнал бы никто, но у моего чуйка на афёры. Садись, рассказывай. Я ведь на завтра полный аудит фабрики заказала.

- Ой, не надо аудит. Я всё тебе отдам ведь после проверки, моему грозит тюрьма, а он сам во всём признался. Вот и тетрадочка его. Здесь все расчёты, что, как, где, с кем и каким способом, а в итоге - общая сумма. Я как вчера нашла эту тетрадочку, так я весь вечер пытала. Всё узнала. Забрала у него карточку со всеми номерами счетов и названиями банков. Так что все денежки я тебе верну. Даже немножко с прибылью от банков. Ты в накладе не останешься.

Ты же знаешь, как я тебя люблю. Мы ведь подруги. Не сажай моего оболтуса. Он ведь не со зла. Всё в дом, копейка к копеечке. Ну увлекся. А тебе тоже хорошо. Во-первых, наука. Теперь можно перекрыть все лазейки. Никто ничего теперь не возьмёт. А во-вторых, вот они все денежки. Наличкой. Что хочешь, то и делай, всё твое. И муж не знает.

- Да уж. Задала ты мне задачку. Ну так. Аудит пусть проходит. Я заказывала, мне все результаты на стол и лягут. Тетрадь твоего супруга пусть у меня останется. Сама всё перепроверю, пересчитаю. Сравню результаты. Может по этим схемам еще кто что тянет. Надо предусмотреть. С твоим мужем никак не решим. Пусть все остается как есть. В бизнесе у нас он только бухгалтер. Хоть и старший. А фирмы на меня и на тебя оформлены. Ты хищение нашла, мне выдала. На том и стоять будем. Деньги пока припрячу. Если мой что узнает, на стол выложу, а нет, так сама в банк на фирму внесу, и конфликту конец. Ладно! Подруга. Хоть Ты у меня одна, верная и неотлучная. Всегда рядом.

- Спасибо Тонечка! Ты одна меня понимаешь. Столько лет. Столько лет - почти целая жизнь, а мы все вместе.

Весь день провела на фабрике. Выделили помещения проверяющим. Подготовили документы. Вопросов ни у кого не возникло. Обычное дело, собственная проверка перед налоговой отчётностью. Директору тоже ничего не открыла. Вдруг он тоже замешан в воровстве. Ничего себе, ведь сумма-то! Более миллиона, пусть и не за один год.

Проверяла заказы на поставки сырья. Количество отпускаемой готовой продукции. Подписала ведомости на премию и выделение материальной помощи. Но потом стала читать список и позвала секретаря.

- Вот тут у вас записан, э-Стельнов Александр Евгеньевич. Почему для всех вы пишите выделить материальную помощь в размере трех тысяч, а для него стоит – десять тысяч. Что за избранность. Предоставьте мне материалы по этому делу.

- Понимаете, Антонина Ильинична, за этого Стельного просит и бригадир, и мастер цеха. Он у нас наладчик, на хорошем счету. Вот даже письменное ходатайство. Он одинокий и воспитывает дочь. Но там что-то произошло и теперь девочке требуется дорогостоящая операция. Вот и собирают по крупицам. За него даже по нашему местному телевидению говорили. Да тут в списке многие за него написали на помощь. Чтобы девочке помочь.

- Нет, ну раз хороший человек и работник, то исправьте сумму на помощь. Увеличьте вдвое, я подпишу.

- Большое спасибо, Антонина Ильинична. Вы добрейшей души человек. Секретарь вышла, а мне подумалось:

- Знала бы ты детка, как и мне тоже, в свое время, помог один человек. Светлая вам память, Прасковья Ивановна. Никогда в жизни не забудется ваша помощь. Тихая, без слов. Как вы грозили своей клюкой стукнуть по голове, а я не боялась, и только больше начинала думать. Вроде как взмахи этой клюки подгоняли к моей голове нужные мысли. Так в заботах и делах прошёл весь день. А вечером началось!

Как оказалось, мой муженек по всему дому натыкал камер, на предмет проверки прихода ко мне разных хахалей. Вот с одной из камер и увидел, как Татьяна передавала мне деньги. Но так как камера без микрофона, то сути разговора он не знал. Видел только передачу пачек денег. Это был ад. И я благодарила бога, что в свое время занималась изучением самообороны. Только и успевала ставить блоки и уворачиваться от прямых ударов. Экзекуция продолжалась до полуночи. Он орал, что теперь точно знает сколько денег уходит на лево с фабрики. Требовал отдать деньги и дать полный отчет о том, куда я их трачу. Потом, видимо устав меня избивать, собрался и уехал.

Спала, не спала, точно не знаю. Поднявшийся утром с кровати и посмотревшись в зеркало, поняла. Такое кремами не закрасишь. Глаза были полностью синие и заплывшие до уровня тонких щелочек. Губы разбитые и опухли чуть не на пол лица.

Пошла в ванную. Долго лежала и отмокала. Делала примочки. Опухоль отступила немного, но полностью скрыть последствия не представляется возможным. Оделась, накрасилась, насколько смогла, одела очки а-ля черепаха из мультфильма про львенка, такие, что скрывали большую часть лица и отправилась на фабрику. Решение пришло само собой. Еще вчера, во время бойни. Забрала только деньги из тайника. В офисе вызвала директора и секретаря.

- Здравствуйте.

- Добрый день, Антонина Ильинична.

Вчера я подписывала ведомость на выделении материальной помощи. Там у нас проходит одинокий мужчина. Ему требуются деньги на лечение дочери. Так вот, я вынесла решение оплатить больницу, операцию и реабилитацию полностью. Есть у вас сведения в полном объеме.

- Да. Вот у секретаря все бумаги. Больница и операция составят около 300 тысяч рублей.

- Прекрасно. Добавьте сюда еще сто тысяч на реабилитационный период и еще сто на проезд и проживание отца ребенка. Здесь, на фабрике, мужчине оформить бессрочный отпуск с содержанием. Всё, идите.

- А как оформить это в бухгалтерии?

- Ой, забыла. Вот, возьмите деньги. Наличные. На фабрике это отображать не нужно. И афишировать тоже. Не хочу, чтобы здесь выстроилась очередь из попрошаек.

- Антонина Ильинична, а Стельнов ваш родственник?

- Нет. С чего вы взяли?

- Ну такая сумма? Миллион!

- Вот я так и думала. Начнётся. Зачем, почему? А мне просто, когда я прочитала досье, стало жалко мужчину. После смерти его жены, сам бьётся, воспитывает, всё хорошо и тут бац. Такое тяжелое заболевание. Совсем не хочется, чтобы погибли труд человека и маленькая девочка. Всё ясно? Идите.

- Спасибо огромное! Антонина Ильинична! У вас очень большая душа и доброе сердце. Спасибо.

- Да идите уже отсюда. Директор и секретарь вышли, но тут же за дверью раздались шум, грохот чего-то упавшего и в дверь ворвалась и, упав на колени, поползла ко мне женщина. Вся в крови, платье разорвано и клоками свисало в разных местах. Черное, перекошенное, окровавленное лицо, я даже сразу и не узнала. Женщина доползла до стола, упала и зарыдала.

-Тонечка, прости. Прости. Прости меня, дуру. Это всё я. Прости.

-Таня? Это ты? Что с тобой, Танечка? Из вчерашней цветущий красавицы ты превратилась в кучу мусора. Уж прости за сравнения.

- Ругай. Ругай меня и даже ударь. Это я вызвала милицию. Я не могла терпеть. Не могла смотреть и видеть, что они творят. Я их вызвала.

- Вот. Выпей водички и успокойся. Ничего не понимаю. Вызвала милицию. Издевались. Ты сама вся в крови.

И по селектору:

- Вызовите врача, Татьяне Андреевне плохо.

- Нет, нет не врача. Ты когда поймёшь, то сама станешь меня убивать.

- Таня. Говори толком, что произошло. И тебя, вечную подругу, я убивать не собираюсь. Ты говори. Мы разберёмся. С деньгами ведь разобрались. Вот, попила? Вдохни глубоко и говори.

- Среди ночи приехал твой Сергей Анатольевич. Не один. Позвонили. Я открыла и сходу получила в лицо. Как я поняла, он установил слежку и узнал о деньгах, что я тебе отдала. Только он думал, что мы с тобой в доле и это только часть. Он бил меня и требовал деньги. Все. А какие все? Я же тебе всё отдала. Потом выскочил мой из спальни и его свалили одним ударом. Долго били ногами. Они издевались над нами до утра. Потом, когда устали, пошли на кухню. Я думала они выпить там или перекурить. Доползла до телефона и вызвала милицию. Эти вышли из кухни и к нам. Оказалось, что они там готовили место под самоубийство. Ну вроде как мы сами дома подрались, потом мой повесился, а я открыла газ и задохнулась. Это они мне рассказали о дальнейших своих планах. Потом потащили моего на кухню, Он сам был без сознания. Сергей Анатольевич оставался со мной рядом, пистолет был у него в руке. И тут в дверь ворвались сразу трое милиционеров. Твой сходу выстрелил в одного из них и попал. Милиция стала стрелять. Когда он на меня упал, то был уже мертвый. Потому что его расстреляли как друшлаг.

Везде текла кровь. И я вся в его крови. Потом выскочили еще двое бандитов, их тоже убили, а вот одного взяли живым. И мужа моего из петли успели достать. Бандита повезли в милицию. Мужа забрала скорая. А я к тебе, Тонечка. Повиниться. Не виновата я. Просто не могла терпеть. И жить тоже хочется.

- Оно и правда, Танюша. Жить-то хочется. Я сняла очки.

- Вот посмотри, как он меня вчера отделал. А ты ни в чём не виновата. Это я сама, с дуру, замуж за идиота выскочила. Думала крутой, деловой. Вместе бизнес держать будем. А он как был бандитом, так им и остался. Горбатого могила исправит. Не зря ведь люди говорят. А ты ни в чём не виновата. Поедем за город. Снимем дачу с сауной. Посидим в воде, отмочим синяки и ссадины, выпьем, а как всё уляжется, мы вернемся.

- А как же муж?

- Ну и чем ты врачам поможешь? Его пока выходят, вернут в чувство. Как эти звери бить умеют, я знаю. На себе испробовала. Поехали. Не могу я быть на фабрике с таким-то лицом.

- А и поехали подруга. Может оно и правда так надо? Мы ведь с тобой издалека лямку жизни вдвоём тянем. Мужья и бизнес это уже второе. Поехали.

После небольших распоряжение мы уехали за город. Потом были вопросы, расспросы, похороны. Моя Маришка очень тяжело переживала смерть отца. Винила милицию и бандитов, ведь ей то правду про бандита отца никто не открывал. Вот так, чтобы ее успокоить, и отправила дочь учиться в Англию. В частную школу. Звонит. Ничего. Говорит, что ей нравится.

Венечку на время похорон сплавила к Танюхе. Забрала только через месяц, когда прекратились визиты милиции и остыл азарт журналистов и фоторепортеров. Муж Татьяны больше месяца лежала в коме и к нему никого не допускали. Вот Таня и баловала детвору. Зато после комы, быстро пошел на поправку. Выписали и они втроём улетели на Кипр. Отдохнуть. Я присматривала за их бизнесом. Торговля тоже ничего, но это не моё. Я не люблю такой, взял - продал. Моё это взял, что-то придумал, сделал, а потом продал. И доволен результатом.

Прошло три месяца. Все улеглось, затихло. Фабрика работает. Купили новую машину, она на ткани вышивает любое слово, заложенное в память. Мои менеджеры предлагают вышивать логотипы раскрученных фирм. Но только изменив в слове одну букву. Так не придерешься и не прокопаешься. Ну вот типа спортивные костюмы фирмы "Adidas". Мы под этим брендом выпускаем спортивное белье "Аддидас" или "Адиддас". Ну или что-то в этом стиле.

Работа, заботы, всё постепенно вытесняет в прошлое. Даже Маришка звонит со своей школы и улыбается в экране монитора. Первое время ведь даже не разговаривала, а только тяжело дышала, дула свои губешки и односложно отвечала на мои вопросы. Время лечит. Наверное, если я бы его любила, мои раны долго не смогли затянуться. Так как это было с моим первым Сергеем. Наверное, такой я человек. Властный, сильный, но глубоко ранимый. А может жалость правит миром? Кого жалко - того и любим. Или может любим, от того, что жалко? Но не хотела бы я, чтобы меня любили из жалости. Эх, годики то летят, и где оно, это моё женское счастье? Заблудилось, наверное. Опять пришли. Целой толпой. Галдят. Шумят.

- Так. Тихо, сели и говорим по очереди. Кто хочет крикнуть, встает, идет в коридор и кричит. Потом возвращается.

- Это, Антонина Ильинична. Тут такая загвоздка. Надо отлаживать и настраивать машину.

- Ну?

- Да что ну? Надо вызывать мастеров с завода. Это их обязанность установить и запустить машину.

- Правильно. А в чём суть вопроса?

- Да вот Стельнов твердит, что пока приедут, настроят, уедут, с месяц пройдет, а он берется сам за неделю всё запустить.

- Ага. Александр Евгеньевич, кажется, вы у нас в наладчиках? Вы гарантируете нам, что машина будет работать?

- Антонина Ильинична, спасибо, что вы помните моё имя и кем я работаю. Также спасибо вам огромное за помощь на лечение дочери. Вы человек занятой, и я не смел вот так просто прийти, чтобы поблагодарить.

- Давайте о машине. Хотя нет. Как дочка себя чувствует?

- Вы знаете, прекрасно. Операция и реабилитация прошли успешно и у нас теперь роскошные рыжие кучеряшки. Раньше она была черненькая, в маму, а теперь рыжулька. В кого это, может какая бабка в родне. Ой, простите. Машину я запущу сам, со своей бригадой.

- А вы знаете, что если не запустит и разберет, то мы лишаемся гарантии завода. А это не три рубля на дороге. Это почти миллион.

- И мы этот миллион запустим и заставим на нас работать.

- Всё! Решено. Наши ребята сами справятся. Идите работайте, Александр Евгеньевич. На вас вся надежда.

Доклады по сборке и установке от моих помощников были каждый день противоречивы, поэтому приходилось самой ходить и смотреть за работой. У мужиков дело спорилось. Двигались и действовали хаотично, но каждый отвечал за свое и выполнял только ему отведенный процесс. И только Стельнов отрывался от работы и давал четкие указания для остановившегося. Работа спорилась, я ведь сначала думала, что это какая-то особая швейная машинка, но станок оказался многофункциональный. Минус моим помощником, не объяснили. В станке одновременно выполнялось несколько операций. Этикетка вышивала, обрезалась, обверличивалась. Раз. Второй процесс - это производилась самоклеящаяся этикетка в рулонах. И третий, наверное, самый ответственный процесс - это вышивка надписи на самом товаре. Будь то футболка, бюстгальтер или трусики. Ой. Кажется, меня опять понесло по производству. Ведь так всегда бывает, когда живешь своей работой и любишь её.

Только на четвертый день я обратила внимание, что Стельников небритый и выглядит как-то не ахти. Спросила у проходящего наладчика, в чём дело.

- Так он же домой не ходит, Антонина Ильинична. Он же живет здесь и во всю старается.

- Так у него же дочка есть. С кем там ребёнок?

- Да, вроде, там соседка, бабушка проглядывает. Да как же так можно. Какую-то машину променять на ребёнка. Отправляйте его домой.

- Он не уйдет. Мы пытались отправить. Он говорит, что не может не оправдать возложенных на него надежд. Вы помогли ему, и он теперь для вас сделает всё, что угодно. В лепешку расшибется, но сделает.

- Позовите начальника цеха.

Вот идет.

- Здравствуйте, Владимир Петрович. У вас в цеху стоят машины с компьютерными чипами и бегают тараканы. Через час приедут люди для обработки цеха. Всех срочно отправить по домам.

- А как же рабочее время.

- Так всего час остался рабочего. Они тоже не могут работать ночами. Все, выгоняйте всех.

- Стельников не уйдет.

- Как это?

- Он сказал не выйдет пока не сделает. Он даже обедает рядом с машиной.

- Я его беру на себя. А вы давайте всех остальных.

Ну, не буду рассказывать в подробностях, как я утащила его из производства. Усадила в машину, и он в ней сразу уснул. Как в кадрах узнавала его домашний адрес. И когда приехала, то увидела совсем не респектабельный маленький домишко. И про маленькую девочку, одиноко играющуюся в, с любовью сделанной, песочнице, не буду рассказывать. Скажу только, что с Танюшкой мы быстро подружились и нашли общий язык. Наш "Евгенич" проспал в машине всю ночь. Утром мы его подняли и накормили вкусным завтраком. Отправили на работу, а сами сначала познакомились с бабушкой соседкой, а потом поехали знакомиться с Венечкой.

Еще с неделю длилось противостояние. Танечка уезжала домой на ночь, а утром к Венечке, где за ними приглядывала гувернантка. Только после того, как была запущена в действие машина, отложена стабильная работа, только после этого состоялся серьезный разговор.

- Александр Евгеньевич. За выполненную работу, вам полагается вознаграждение. Премия будет выписана и выплачена. Со своей стороны, я хотела бы назначить вас начальником цеха. Вы пользуетесь большим авторитетом у людей и, видя вас в работе, считаю, что вы справитесь с возложенными на вас обязанностями. Большое вам спасибо, Антонина Ильинична, за премию, но разрешите мне отказаться от должности начальника отдела. Каждый должен выполнять свою работу на отлично. Вот я на своем месте, потому, как хорошо знаю работу и выполняю. А если я стану плохим начальником, то ни вам, ни мне от этого лучше не будет.

- Как скажете. Настаивать не буду. Хотя по зарплате вы много проигрываете, оставаясь без должности. А в вашем положении деньги не лишние.

- Ну деньги никогда лишними не бывают, только я привык зарабатывать их, а не получать на халяву. Горечь хлеб падачек.

Через полгода мы стали жить вместе. И вы знаете, как приятно чувствовать себя слабой женщиной. Когда о тебе заботятся, ухаживают, помогают. Это на работе я монстр и директриса, а дома я в подчинении.

Вот теперь я в браке пятый год. Маришка уже девица. Учится хорошо и домой не собирается. Будет поступать. Танюшка и Венечка уже школьники. Появились новые друзья и подруги у нас. Ходим изредка в гости, в театр, на городские праздники. Из прошлой жизни осталась только Татьяна Андреевна. С которой мы устраиваем изредка девичьи посиделки. Вспоминаем былое. Начало нашей швейной деятельности. А так! Фабрика работает, магазины торгуют. А я живу как все. Дом, семья, работа, дети. И так мне нравится моё тихое семейное счастье. Чего и вам желаем. Счастья, любви и здоровья вам.