Переход был тяжелым. Мы возвращались с волшебного

заповедного острова Ко Рок, где провели два дня на якоре нежась в теплом

море среди богатых коралловых садов, прогуливаясь по девственным

пляжам белого песка и просто бездельничая на борту лодки. Сегодня в

течение дня, пока светло надо было дойти до острова Пи Пи Дон. Он лежит

примерно на полпути от Ко Рок до северной оконечности острова Пхукет,

где приютилась марина «Яхтенная гавань» - начальный и конечный пункт

нашего плавания. Все дни, пока мы были в море дули ветра северной

четверти, что было очень удобно по пути туда и очень неудобно на

обратном пути. Стоя двое суток на якоре с южной стороны Ко Рок можно

было наслаждаться тишиной и покоем. Однако, когда мы на третий день

утром подняли якорь, собравшись в обратный путь, обильные белые

барашки в море за западной оконечностью острова не предвещали

комфортной прогулки. И действительно, как только мы высунулись из-за

острова, началась ощутимая качка при основательном встречном ветре.

Наша 40-футовая яхта под романтическим названием «Инспирейшн»,

надрываясь своим 50-сильным дизельком, с трудом давала чуть больше трех

узлов. О парусах речи не шло. Долгое удовольствие болтания в

неспокойном море было обеспечено. Да еще сезон дождей… В этом году в

Тайланде он начался досрочно, и, приехав на майские праздники, мы имели

удовольствие в полной мере познакомиться с этим климатическим

явлением. Облака, неустанно двигавшиеся по небу и большую часть

времени закрывавшие солнце, периодически становились тучами и

примерно раз в полчаса минут на десять – пятнадцать проливались

неистовым ливнем. При этом и ветер крепчал узлов до 30-ти.

Соответственно ход нашего суденышка в такие моменты становился еще

меньше. Мы с Андреем рулили по очереди. Собственно, даже не рулили, а

вахтили, контролируя обстановку. Рулил автопилот, неплохо удерживавший

лодку на курсе. Изредка его надо было корректировать. Небольшой тент над

головой нисколько не спасал от дождя. Капли, скорее даже струи, воды при

тридцатиузловом ветре летели практически горизонтально, обдавая

вахтенного с ног до головы. Благо температура воздуха - немного за

тридцать градусов. Еще приятно, что обливают тебя пресной водой, не

оставляющей соляной корки на одежде и коже. Впрочем, из одежды на нас

были только плавки. Несмотря на жару под дождем порой становилось даже

холодно от обильно испарявшейся с тела воды. Тогда возникало желание

натянуть на себя футболку или тонкую непромокаемую куртку. Надо

сказать, соленой водой нас тоже периодически обдавало, поскольку море,

как я уже упоминал, не было спокойным. Остальные четыре человека на

борту наслаждались путешествием в меру возможностей, то впадая в спячку

внизу в каюте или просто на диване в кают-компании, то выползая наверх

помокнуть под дождем и оглядеть акваторию. Время от времени по

строгому судовому расписанию наверх подавались закуски и напитки в

дозах, не препятствующих навигации.

Мало по малу приблизился и проплыл в паре миль по левому борту остров

Ко Ха с вертикальными подмытыми снизу берегами. Периодически его

накрывало мутное облако очередного дождя, пряча от глаз. Полпути и даже

чуть больше было пройдено. Впереди чуть справа маячил островок Ко Ма, а

прямо по курсу острова Пи Пи.

Архипелаг Пи Пи или Пхи Пхи (на самом деле по-тайски звучит нечто

среднее) состоит из двух живописных островов. Остров побольше

называется Пи Пи Дон. На него мы и держим путь. Второй остров, чуть

левее – Пи Пи Лей – отдаленно напоминает очертаниями рисунок Де Сент-

Экзюпери «Удав, проглотивший слона». Замечателен он тем, что на нем

есть бухта Майа Бэй, в которой снимали какой-то знаменитый фильм (из

бондианы что-ли?). Прошлый раз, три года назад в достаточно спокойную

погоду мы сунулись в эту бухту, открытую в море узким проходом на север.

На волне, нагоняемой северным ветерком и многократно отражающейся от

близких скалистых берегов, с трудом зацепились за муринг и, поняв, что на

такой болтанке долго не простоишь, сбросили тузик дабы направиться на

пляж. Пляж кишел туристами, которых завозили сюда с Пхукета и прочих

мест разнообразными быстроходными лодками. На берегу нас встретил

вежливый тайский юноша, который объявил, что посещение этого

замечательного места стоит двести батов с носа. Оскорбленные таким

организованным вымогательством, мы тут же вернулись на лодку и ушли в

море, тем более, что денег с собой не было. Взять их на пляж не пришло в

голову… Впрочем, подобных бухт и пляжей (причем совершенно

бесплатных) кругом, как говорил кот Матроскин, «ну, просто, завались».

Еще в местных пещерах, говорят, собирают ласточкины гнезда, из которых

делают знаменитый суп. Но сам я этого не видел.

Между прочим, пробиваясь против ветра через приступы ливня, мы не

подозревали, что в этот день ровно навстречу нам, гонимый этим самым

ветром, дрейфовал японский дайвер, забытый накануне в море возле Пи Пи

Дон. Эту драматическую историю мы узнали позже. Японца выловили из

моря в трех милях от Ко Рок наши товарищи с другой яхты, подошедшие в

этот день к острову. После 36 часов в воде и тридцати миль дрейфа

бедняга был совершенно обессилен. Благо на плаву его держал наддутый

жилет-компенсатор, он мог себе позволить не двигаться в теплой морской

воде, а сверху в изобилии лилась пресная. Оказавшись на палубе он тут же

упал в обморок. Руки так распухли, что японец не мог держать чашку с

водой. Несмотря на тучи на небе, открытые участки тела сильно обгорели

на субэкваториальном солнце. На спине сидел большой краб, обалдевший

от того, что нашел себе так много еды. Однако фортуна в этот раз оказалась

на стороне дайвера, а не краба. Пострадавшего сдали егерю –

единственному обитателю заповедного Ко Рок. Дальнейшая его судьба

неизвестна, впрочем, она не вызывает опасений.

Между тем мы проскользнули мимо Ко Ма, к которому лодку прижимало

ветром и на закате вошли в южную бухту острова Пи Пи Дон. Солнце уже

заметно клонилось к закату. Якорь бросили на любимом месте уже в третий

раз. Впервые мы здесь встали опять же три года назад совершенно

случайно, лишь позже оценив достоинство места. Остров Пи Пи Дон

представляет собой два вытянутых гористых островка, соединенных

посередине низкой песчаной косой. С двух сторон от косы гористые части

образуют две бухты – северную и южную. Северная - очень мелкая с

песчаным дном. Она не годится для стоянки, особенно при северном ветре.

Купаться или плавать с маской в ней тоже не слишком интересно – надо

долго идти по мелководью, да и живность на песке не выразительная.

Другое дело южная бухта. Она значительно глубже, и существенная ее

часть имеет дно, покрытое коралловыми садами. Здесь на якорях стоят

всяческие яхты и прогулочные теплоходики, а местные традиционные

деревянные бескилевые лодки подходят прямо к берегу. Так вот, о нашем

любимом месте. Оно довольно далеко от обитаемой песчаной косы и

находится возле скалистого западного берега вертикально поднимающегося

метров на сто над бухтой. У основания скального утеса - небольшой

пляжик, затопляемый высоким приливом. Под нами – великолепные

коралловые сады, наполненные разнообразными обитателями. Но

интереснее всего оказались обитатели пляжа, который назывался, как

выяснилось, «обезъяньим». На нем тусовались макаки-резусы. Три года

назад только после высадки на косу и изучения буклета с местными

достопримечательностями, мы поняли, как удачно встали. Макаки не сидят

постоянно на пляже, а приходят сюда стаей под руководством вожака

погулять, искупаться в море и собрать дань с туристов, которых привозят

сюда на лодках. Сухопутного пути на пляж нет. Стометровые отвесные

скалы надежно защищают его с суши от двуногих. Обезьяны же без

проблем спускаются и поднимаются по кручам, используя неровности скал и

жесткую тропическую растительность. Мы наблюдали, как они это делают и

даже пытались снимать на фото и видео. Тогда, в первый раз заметив стаю

на пляже, мы поплыли к ними общаться. Там было еще несколько человек,

приехавших на лодках с местными гидами. Честно говоря, я сильно боялся,

как бы они кого-то из нас не укусили, зная, что это может быть чревато и

сепсисом, и бешенством. Публикации о подобных «приятных» последствиях

близких отношений с тайскими обезьянами несколько раз появлялись в

СМИ. Животные обошлись с нами совершенно бесцеремонно. Они сразу же

окружили экипаж и безо всяких расшаркиваний и извинений начали

запрыгивать нам на спины, на плечи и в буквальном смысле садиться на

голову. Я попытался избежать общей участи и, постоянно держась к

агрессорам лицом, стал грозить им пальцем. Двум шустрым обезьянам,

нацелившимся на меня, это сильно не понравилось, и они начали

воинственно визжать, показывая мне зубы. Во избежание вооруженного

конфликта, пришлось отчасти сдаться. Одна из обезьян тут же

вскарабкалась мне на спину и попыталась проверить содержимое сумки,

висевшей на плече. К счастью сумка была надежно закрыта на молнию. Мне

пришло в голову, что единственный безопасный способ избавиться от

паразита, сидящего на мне – зайти в воду. Это сработало. Меня на время

оставили в покое. Очень большой интерес проявили обезьяны к

полупрозрачной накидке, которая свисала с плеча нашей Светланы.

Зверюшка подбежала, встала на задние лапы, взяв передними ткань, и

начала рассматривать ее на просвет. Потом несколько раз то убирала ее от

мордочки, то опять подносила к глазам, как бы сравнивая вид белого света

через ткань и без нее и выражая при этом смесь удивления и недоумения.

Между тем можно было наблюдать общественную жизнь стаи. Молодежь

бегала по песку, резвилась, норовила залезть на людей. Две самки делили

детеныша. Одна из них, в конце концов, взяла его за хвост и бесцеремонно

поволокла по песку, пока тот не вырвался. Освободившись, он, впрочем, не

протестовал и не подумал куда-либо убегать. Очевидно, такое обращение

было в порядке вещей. С видом уголовного пахана за всем происходившим

внимательно следил восседавший на возвышении вожак, несуетливый, с

тяжелым мрачным взглядом и основательной седой бородой. Рядом сидела

доминирующая самка. Может даже не одна – не помню. Тоже такая

солидная дама. Пахану вдруг не понравилась пробегавшая мимо обезьянка.

Он прыгнул со свирепым видом и, как следует, наподдал бедняге, которая

завизжала, как резаная и пустилась наутек. Я понял, что нравы тут царят

суровые, как на зоне. В качестве дани была принесена морковка из

яхтенных запасов. Не скажу, что она произвела фурор, но обезьяны не

побрезговали ее немного погрызть.

На следующий день мы еще пару раз высаживались на пляж. Утром я

привез туда на тузике жену и, обнаружив, что обезьяны пришли, оставил

ее одну со стаей, а сам отправился на лодку за остальными членами

команды, которые тоже жаждали продолжения общения. Пока нас не было

(минут пять), Галя мирно сидела напротив пахана и его свиты и улыбалась,

демонстрируя дружелюбие. Сначала все было хорошо, но потом пахан

вдруг окрысился и недвусмысленно показал ей зубы. То ли обиделся, что

дань не принесли, то ли она неосторожно посмотрела ему в глаза. Такой

взгляд у обезьян означает претензию на доминирование. Подобного

покушения на свою власть он, конечно, стерпеть не смог. Хорошо, что все

ограничилось демонстрацией агрессии и не дошло до нападения.

Ближе к вечеру мы посетили обезьян еще раз. Теперь в нашем

распоряжении было несколько палых манго, подобранных под деревьями во

время прогулки по острову. Крестьяне, работавшие там, вовсе не

возражали, но жестами показали, что плоды червивые. Потом, оказалось,

что из них вполне можно вырезать чистые куски и съесть. Манго были

спелыми и вкусными. На халяву то совсем не плохо! Тем не менее, решено

было использовать их, главным образом, в качестве подношения обезьянам.

В момент нашего прибытия пахан восседал на большом камне не далеко от

уреза воды. Рядом с ним были две или три приближенные самки. Остальная

стая суетилась где-то в стороне. Памятуя об утреннем инциденте, Галя

бросила манго с некоторого расстояния. Пахан поймал его, сел на задние

лапы и, держа плод передними, начал зубами снимать с него шкурку. Было

заметно, что он считает угощение вполне достойным себя (не то, что

морковка!). Отбрасываемые в стороны куски шкурки тут же попадали в

лапы самок из свиты. Они пытались слизать с них остатки мякоти. Суровы

законы зоны! Пока пахан пирует, шестерки подбирают объедки!..

Это было три года назад. А три дня тому назад, когда мы пришли на Пи Пи

Дон по дороге на Ко Рок, обезьяны купались в море. Для этого они

забирались на деревья, росшие на скалах левее пляжа и нависавшие над

водой, и прыгали с нижних веток в море, после чего плыли к берегу. На

этот раз мы не стремились к тесному общению и ограничились

наблюдением и фотосъемкой с воды. Вечернее освещение было не очень,

но, плавая метрах в двадцати от берега, можно было кое-что

сфотографировать.

Это было три дня назад и вот сейчас мы пришли на Пи Пи Дон, как я сказал,

уже в третий раз. В дальнейшие наши планы входила высадка на остров с

целью вечерней прогулки и посещения магазинов для пополнения заметно

убывших за трое суток автономной жизни припасов. В том числе лелеялась

надежда купить каких-нибудь деликатесов для услады собственных

желудков. Двоих – Диму и одну из двух Свет – мы оставили на вахте, а

остальные четверо – я, Андрей, Галя и вторая Света – на тузике

отправились на обитаемый берег. Тузик мягко скользил по гладкой

поверхности темной воды между стоящими на якорях яхтами и

прогулочными судами, слабо освещенными собственными огнями на борту и

далекими огнями берега. Тарахтел подвесной моторчик, волна облизывала

невысокий надувной борт, грозя плеснуть через него, намочить одежду,

оставить на ней белые разводы соли. Ярко светила полная луна. Вот и

пляж. Небольшая полоска песка перед берегом, укрепленным

металлическими полосами, вертикально забитыми в грунт. Вытаскиваем

тузик на песок. Сейчас прилив, высокая вода. Судя по всему тузик должен

быть в безопасности на пляже, тем не менее, ищу на берегу за что его

привязать. С трудом находится какая-то хилая проволочка, торчащая из

земли возле стальных полос , укрепляющих, берег, который поднимается

на полтора метра ступенькой от пляжа. За неимением лучшего привязываю

швартов тузика к ней. Все равно, - думаю благодушно - вода теперь пойдет

на убыль, и тузик никуда не денется. Мы погрузились в вечернюю

расслабленную толпу, наполняющую узенькие пространства пешеходных

улиц, слабо и неровно освещенных светом, падающим из многочисленных

лавочек и магазинчиков. Многие из этих лавочек состоят из прилавка с

навесом от дождя и солнца, а некоторые магазины – настоящие со стенами

окнами и дверями и даже с кондиционированием внутри. В одном месте мы

нашли роскошные желтые манго. Тайские манго это волшебные фрукты.

Когда-то в детстве я слышал по радио рассказ, в котором герой попал в

сады манго и обнаружил там огромное количество сортов. Он все их

безудержно пробовал и живописал райское наслаждение, которое при этом

испытывал. С того момента мечта о манго запала в мою детскую душу.

Осуществилась она много лет спустя в Индии. В отеле, где я обитал с

перерывами полгода, трижды приезжая в командировку на несколько

недель, принято каждый день подавать в номера корзинку с фруктами.

Там были, конечно же, прежде всего бананы разных цветов и сортов –

красные, зеленые, мелки, крупные. Откровенно говоря, я не заметил

существенных вкусовых отличий между ними. Другие фрукты были

сезонными. В июне появились манго, и каждый день я стал съедать по паре

здоровенных ароматных чуть волокнистых с привкусом хвои плодов,

обнажая большие дискообразные косточки, плохо отделяющиеся от мякоти.

Фрукт действительно оказался исключительно вкусным. Однако тайские

манго превзошли индийские. Они были нежнее, сочнее, вкуснее. Косточка

у них совсем плоская, а цвет плода нежно-желтый. В Индии я привык к

зеленым с красными бочками. Здесь такие тоже были, однако они

оказались не самыми лучшими. Вообще, как выяснилось, манго надо было

уметь выбрать. Двигаясь по улицам дальше мы добрались до магазина, в

котором продавали, в частности, живых креветок. И мы, конечно, их

купили! Предвкушая пиршество, не спеша побрели обратно. Вышли на

берег и увидели… Пляжа больше не было, вода плескалась о стальные

полосы, укреплявшие ступеньку берега. Тузика тоже не было… Приехали…

В растерянности гляжу на яркую полную луну «бессмысленно кривящую

диск», и понимаю, что я - дурак. Сегодня полнолуние, а, значит, прилив

наиболее высокий. Когда мы оставили тузик, вода еще не поднялась до

максимума, не то, что сейчас… Рядом стоит большая местная лодка узкая с

высоким бортом, длинным высоким форштевнем и характерным местным

«подвесным мотором» - гибридом традиционного кормового весла, подробно

описанного Жюлем Верном, и небольшого похожего на автомобильный

двигателя. Выглядит это сооружение как неравноплечий рычаг с точкой

опоры на корме. Вокруг этой точки опоры он может свободно вращаться как

влево-вправо, так и вверх вниз. На коротком плече над кормой лодки

закреплен двигатель. Длинное плечо - вал двигателя увенчанный гребным

винтом. Рулевой может не только изменять курс лодки, но и при

необходимости поднять винт из воды для быстрого уменьшения скорости

хода вплоть до полной остановки… Ну, это я сейчас так подробно

расписываю устройство местных лодок, а в тот момент мне было не до него.

Заметив человека на борту, я начал его спрашивать про наш тузик,

используя английское слово «boat». Он сначала не понимал, что случилось

и о какой лодке я веду речь, а потом вдруг сообразил: «Ah! Dinghy!». Тут и

я в свою очередь сообразил, что, говоря о яхтенном тузике, следовало

употреблять именно это слово.

- Унесло приливом в море, - беззаботно сообщил мне собеседник, широко

улыбаясь. Нет, он не издевался, просто легкий и беззаботный нрав

характерен для местной публики. Он, скорее, подчеркивал свое

дружелюбие.

- Вы видели?

- Нет, но несколько дней назад тут поймали чей-то тузик далеко в море.

- Помогите! - взмолился я. – Давайте поищем наш тузик на акватории.

Он довольно легко согласился, и мы забрались на его судно. Лодка

медленно пошла по бухте . Темно, огни на берегу отражаются в воде и

слегка подсвечивают силуэты суденышек различных габаритов, ночующих

на якорях. Мало что видно. Я пытаюсь подсвечивать фонариком,

захваченным с яхты в предвидении ночного возвращения. Ничего. По

здравому рассуждению – надежды мало, но и согласиться с потерей не

хочется. В голове попутно прокручиваю все последствия постигшей нас

утраты. Ну, положим, кто-нибудь забросит нас на яхту. Это не большая

проблема. Заплатить за тузик и подвесной мотор придется по полной

программе, но это полбеды. Беда, что путешествие на этом закончится.

Тайланд – не Греция, здесь нет стоянок у причала. Всюду надо болтаться на

якоре, и сойти на берег можно только с помощью тузика, т.е. уже нельзя.

Стало быть, надо прямо отсюда идти в марину и «сдаваться». Главное –

осадок в душе. Настроение испорчено безвозвратно. Оставшаяся пара дней

– пропала. Между тем в кармане у меня голосом Димы заговорила «воки-

токи».

- Вы где? Когда возвращаетесь? – вопрошал Дима с яхты.

- У нас проблема с тузиком, - мрачно отвечал я.

- Что с тузиком? Мотор не заводится? – выдвинул он самую вероятную

версию. Ах, если бы так!

- Нет, тузик унесло приливом в море. Смотрите, не понесет ли его мимо вас!

Обалдевший Дима несколько секунд молчал, переваривал полученную

сногсшибательную весть, прежде чем растерянно ответил.

- Смотрим. Вы ищете его?

- Ищем, - коротко ответил я, заканчивая связь.

Между тем лодка шла дальше, описывая вальяжную дугу в бухте. Мы

приблизились к небольшому прогулочному теплоходику, вроде речного

трамвайчика, и наш капитан окликнул кого-то невидимого на нем. На

палубе замаячил темный силуэт. Они обменялись несколькими фразами по-

тайски, и мы повернули к берегу, возле которого красные буйки

недвусмысленно обозначали купальную зону пляжа.

- Тут пляж! – с сомнением заметил я, когда мы оказались уже между

буйками и берегом, не понимая, зачем мы сюда забрались.

- Вон ваша лодка! – ответил капитан, показывая на берег.

В слабом отсвете уличных фонарей я разглядел, как два человека волокли

по песку нечто, весьма похожее на резиновую лодку. Между тем, лодка, на

которой находились мы, мягко ткнулась носом в песок. Я соскочил с

высокого борта, сопровождаемый тонким намеком нашего капитана:

- Дайте этим людям немного денег!

Он, конечно, имел в виду не только «этих людей», но и себя. Оценив его

тактичность, я щедро наградил всех без исключения участников операции

по спасению тузика, ибо это действительно был наш тузик в целости и

сохранности. По-видимому, он лениво дрейфовал в непосредственной близи

от берега, когда был замечен и выловлен этими достойными аборигенами.

Гора свалилась с плеч, сразу вспомнились креветки, ожидающие своего

часа и винные запасы на борту…

 

Утром мы с Андреем сидели в кокпите, наслаждаясь теплом и

чудесным видом.

- Одного не пойму, - вдруг сказал Андрей. – У нас, ведь, в тузике был якорь!

Почему мы о нем не вспомнили?

Меня как будто палкой стукнули. Я обалдело глядел на него – ведь,

действительно есть якорь! Валяется в тузике с цепью и веревкой. Выброси

мы его вчера просто за борт на песок, и тузик никуда не делся бы! Хороши

капитан и старпом!

- Наверное, якорь и тузик как-то не ассоциируются, - предположил Андрей.

Да, уж действительно! В привычном для нас Средиземноморье якорей к

тузикам не дают, не то, что здесь. И еще в Средиземноморье тузик держат

на палубе яхты. Перед каждым использованием его надо спускать на воду и

каждый раз загружать всё необходимое – весла, подвесной мотор. Это

освежает знания о его комплектности. Тут же полностью укомплектованный

тузик висел на шлюп-балках за кормой – спускай и плыви! Вот так мы стали

жертвами дурацкого стереотипа и излишнего комфорта…