А до середины шестидесятых годов ХХ века то место называлось «Кузьминов родничок». Он находится между бывшим поселком Крутенький и степным селением Летниково. Если следовать полями из Зуевки в юго-западном направлении, до него будет километров двенадцать.

Вот уже много лет в пустынь собираются верующие из разных мест в определенные дни, в специальные религиозные праздники. Раньше люди ходили туда пешком с верой избавления от физических и духовных недугов, в целях освобождения души от грехов. Зимой и летом шли они, терпеливо преодолевая расстояние, болезни, усталость.

Были времена, когда интерес у жителей окрестных сел к святому и воистину загадочному местечку почти угасал. Шли в селах о пустыне какие-то разговоры между пожилыми людьми, но в советские времена с охотой ли молодежь религиозных сплетен слушала. А вот почему тогда меня эта тема заинтересовала, то есть под занавес уходящего 1957 года, это и для меня загадка. Наверно во мне именно в тот далекий предновогодний период начинал зарождаться краеведческий интерес, который потом, через много лет мне и напомнит о забытой истории с Пустыней

МОИ ЗИМНИЕ ДОРОГИ ДЕКАБРЯ 1957-го

Тот декабрь для меня остался запоминающим и по погоде и по событиям. А погода в нем стояла то люто морозная, то метелистая, то буранная, ни зги не видно. Но в пути со службы из Германии лютый декабрь был нам нипочем. В пассажирском поезде тепло и светло. Отбыв положенный срок в разных частях Германии, мы с Василием встретились в Ютербоге (родина известного фельдмаршала Паулюса) на сборном пункте. Там я служил. И теперь как земляки поездом ехали домой.

В Орле была остановка, в ресторане железнодорожном солдатня посидела. Под рюмочки и мы с ним о светлом будущем помечтали, о встрече предстоящего нового года договорились. План на этот счет был простым. Василий Денисов договаривается у себя на Крутеньком о лошадке, 25 декабря едет в Утевку. Еду в райвоенкомат и я. На воинский учет встаем и едем к нему новый год справлять.

Все так и вышло. Но на обратном пути такая пурга разыгралась — в двух шагах не видно. А нам еще ехать и ехать, мы только Пятое отделение (Песчаный) миновали, а до Березового еще десять км. На дороге снега - лошади по брюху. Все шла бедняга, потом стала.

Что делать? Снимаем тулупы идем с санями рядом. А буран усиливается, ветер крепчает. В какой-то момент осознаем, что лошадь с пути сбилась. По советам старших лошади не мешаем, за вожжи не дергаем. Даем ей свободу, надеясь на ее интуицию, сама куда надо приведет.

Вожжи за грядку привязали, идем. Долго шли, из сил выбились, долы и овраги объезжая. Но к жилищам нас лошадка все же вывела.

Уперлась наша Карюха мордой в незнакомый сарай и стала.

«Слава тебе господи, - думаем, - будем живые». Пошли во двор, в светящее окно постучали. Вышла хозяйка, рассказала, что мы в поселок Жданова приехали. По прямой от Пятого до него десять километров, а сколько мы прошагали? Спрашиваем женщину о дороге на Березовый.

А вот след, - указывает она, - мимо нас только что их трактор с молокопрома проехал.

След от их саней виден был четко и буран затихал. Мы отправляемся по нему. В полночь мы доехали до поселка, у его тетушки на печи как убитые спали. И только к обеду следующего дня заявились на их поселочек Крутенький.

На южном склоне глубокого степного дола он расположился, уютный, тихий. Василий Денисов родился здесь, учился и жил. Встретила меня его семья доброжелательно У Василия два брата и сестра, А его гостеприимная мама оказалась мне еще и родственницей. У этих милых, простых, но высоко порядочных людей я и проводил предновогоднее и новогоднее время. А самым интересным и самым разговорчивым среди них был их дедушка Рыбок. Тогда я с дедушкой о многом говорил, но до рассказов о Крутеньской пустыни дело не дошло.

Кто знает, в то время как бы я заинтересовался той пустынькой? Тогда я был просто благодарен судьбе, которая дала мне шанс познакомиться с тем райским местом, с порядочными ребятами, с красивыми девчатами. Коими оказались Катя и Маша Некрасовы, Катя Кортунова, Валя Денисова и другие.

 

ДЕКАБРЬ 1958 года

Прошел ровно год, и меня судьба забрасывает туда же, в те же замечательные места, в поселки Березовый и Крутенький. После окончания курсов киномеханика меня туда работать направили. И опять в канун нового года

Я работаю киномехаником на поселке Березовый. Он освещается колхозной электроподстанцией. Киномеханику это большое подспорье, мотор Л-3/2, вырабатывающий ток для кинопроектора, не надо было заводить.

31 декабря был мой первый сеанс, зрителей полный зал. У меня старенькая передвижная киноустановка «Украина». Я естественно волнуюсь, не подвела бы.

Все обошлось, сеанс прошел без сбоев, зрители довольны, меня благодарят, но странно, уходят все из клуба.

От заведующего узнаю, «Молодежь у Батуниных новогодний вечер организуют». Ушел туда и Леша со своей Машей. Я в аппаратной остался перематывать киноленты.

Примерно через полчаса открылась дверь. На пороге появились две девушки. Улыбаясь, одна из них сказала:

А мы и Вас приглашаем с нами встречать новый год.

А кто меня приглашает? - спросил я.

К примеру, я, - ответила девица высокая, белокурая. И я пошел с ними какими-то задворками на край поселка.

В саманном пятистеннике собралась вся молодежь. По-деревенски скромно уже накрыты столы. В больших чашках беленый квас со студнем, по краю стола крупные ломти деревенского хлеба, рядом с ним на каждого ложка. Водка подавалась разносчиками большими стаканами. Пили и ели - кто сколько смог. С пригласившей меня блондинкой я познакомился еще идя сюда, ее звали Ниной. В знак благодарности сидел я с ней, внимательно ухаживал и расспрашивал о гостях.

Таким образом проходило мое знакомство с молодежью. Богатым душевным содержанием, добротой и простотой она меня очаровала.

Праздновали по такому же принципу и Рождество. Но не у Михаила Батунина, а у Николая Дорохина. Он у меня теперь мотористом работает. От мотора Николай подает электричество в дом Васюли Дробышева, а я демонстрирую кино. Зрителей крутеньских в дом набивалось под завязку, Раз в неделю бывали мы на поселке. Тогда я и посетил дом знакомого мне дедушки Рыбока, узнал от него подробности о святой пустыне.

Когда я зашел к Денисовым, дедушка лежал на печи, я поздоровался с его дочерьми, потом с ним за руку, сказал о цели моего визита. По совету дочерей и с моей помощью Рыбок спустился по ступенькам на пол. Уселись мы с ним для беседы в горнице. Старичком он оказался маленьким, шустрым и, что особо меня обрадовало, разговорчивым, хотя и не сразу.

О Крутеньской пустыни прошу его рассказать.

- О Кузьминовом родничке штоль тебе рассказать? – переспросил он. - А чево о нем рассказывать? Все слыхали и все в нево теперь ходють, - он с хитрецой взглянул на меня, рассмеялся, глядел потом поочередно, то на одну дочь, то на другую. Но те ему посоветовали рассказывать, мол, человек пришел новый, тебя просит.

Ну. Кузьма жил долго в пустыне, старец, который ее первым и обосновал. У землянке жил по-началу, потом саманушку люди ему сложили, родник почистили. Экий был загадочный этот старик. Сазон о нем рассказывал, еще мальцом он к нему верхом с пахоты ездил.

На стане полевом уселись мужики кружочком - кашу сливную собрались есть, обедать, а соли у них не оказалось. Такая вышла закавыка. Мужики за солью меня у пустынь и отослали». А мальцу, ему чево? Он и поскакал, мигом - и тама. К крыльцу на коне подъехал, а дед с крылечка кисет ему с солью подаеть, говорить «Вези соль-то быстрей. Мужики, небось там заждались. Кашу без соли сварили, оказия такая у них вышла».

А там он себе, Кузьма-то родник за ручьем выкопал, - рассказывал дальше дедушка, - к нему народ потом стал страждущий с разными бедами да горестями приходить. Исцеляться у него стали на Пасху, на Святую троицу и в дни Светлого Крещения.

Ды ты пройдись по поселку-то и расспроси; от хвори там народ как лечился, от испугов, от других недугов. И тебе посоветують идти у пустынь и водицей родниковой спрыснуться, еще полечиться от чево ли. Она теперь святая, водица-то, как старик туда пришел и ее освятил, Кузьма то есть..

Поэтому и в прошлую войну Гражданскую народ туда валом валил, а в Отечественную и подавно. Особенно женщины вдовые туда в войну шли. Живой был еще Кузьма, а можеть ево ученики это. Они людям точно судьбу и предсказывали. У плену ли, убитые ли, живые ли их мужья и сыновья, узнавали они.

Послушал я старика и загорелся идеей то местечко поглядеть. В следующий же приезд к ним задумку осуществил. На лыжах охотничьих с дедом Васюлей мы туда ходили. Он ружьишко прихватил, собаку. Три километра мы с ним преодолели мигом. Все было заметено снегом, но с его помощью увидел я там все: покосившийся от времени крест с одной поперечиной, и след к нему лисий, виляющей строчкой, и заснеженный холмик от бывшего жилища старцев, и дно овражка, где когда-то журчал светлый ручеек и сохранившийся родничок

Легенды о пророке старце долго еще передавались из уст в уста нашим народом. Эту историю рассказывала мне тоже жительница Крутенького - Натарова Анна. Она ровесница дочерям деда Рыбока.

Эта быль тоже о Кузьме-провидце, о двух женщинах. Я ее от своей бабушки слышала, рассказывала Анна, - Они приехали к нему или из Несмеяновки, или из Ореховки, И тоже старец их встретил загодя у своего жилища, не давая женщинам переступить и порога. Он их выслушал, а после одной говорит «Ты доченька на мою проповедь оставайся, одна ее послушаешь. А ты миленькая, - обратился он к другой, - возвращайся быстрей домой. Так богу угодно». И поскольку ослушаться старца в то время не решался никто, она и уехала. А другая до конца его службу выстояла и заторопилась, уходить-то теперь придется пешочком домой. Но подошел к ней Кузьма и опять загадочно сказал:

- А ты доченька не торопись, успеешь. На лавке подождеть тебя соседка.

Вряд ли разгадала намека старца женщина, но не трудно нам понять ее потрясений, когда придя в свое село, она услышит весть о внезапной смерти ее попутчицы. Говорили, к ее приходу покойную успели обмыть, обрядить и положить на лавку в передний угол под иконы.

Удивлялись прихожане «Уж не святым ли духом старец питается?» Говорили, что Кузьма запрещал делать ему какие-либо приношения.

Хотя чему удивляться, если местность, где облюбовал устроить себе жилище старец, по природным дарам была более чем щедрой. Много там разных ягод летом поспевает, в низинах целые заросли лугового чеснока, встречаются целые кулиги зверобоя лекарственного, солодового корня, картофеля полевого и других съедобных растений.

А на возвышенных местах, на крутоярах пустыни росла издавна чилига мелкостебельная и полынь серебристая. Из этих растений жители заготавливали веники для себя и на продажу. Считалось, веники из пустыни особо прочные, гибкие.

Рассказывал Рыбок (по метрикам он Денисов Александр), как в его молодости (1930 – 1935 годы) в пустынь заявились еще два странника; Михаил и Федор.

- К тому времени наш Кузьма стареньким стал. И он их принял себе на замену, а можеть и от репрессий укрыл, - высказывал он свои предположения,- И правильно поступил, передавая им накопленный опыт проживания, глубокую веру в бога и опыт служения людям, которыми сам обладал. Говорили, что сам он после этого тихо и смиренно представился богу. Но и эти старцы там ненадолго задержались. А связано это было наверняка с притеснениями властей, которые начались после закрытия Зуевской церкви (июнь – 1932 год). От Кортунова Павла Николаевича я позднее узнал, что при закрытии церкви в Зуевке был зарезан активист сельского совета Денисов Алексей Ильич. А это не осталось без отместки. Начались гонения на верующих, отправили в ссылку звонаря Рагузина Афанасия и прихожанок Шмойлову Уляшу и Пенькову Александру. Говорили, после этих событий и домик старцев у святого родника был разобран.

Но и эти события не уменьшили веру людей в силу духа и в чудо Крутеньской пустыни, которую так и продолжали посещать. Там все такие же происходили странности.

О них Анна Натарова мне тоже рассказывала:

- Однава пошли женщины в пустынь за вениками, это когда еще могилка Кузьмы и крест были целыми. Походили они вокруг, перекрестились и решили веников наломать. Но послышались три глухих слова «Явилися, рабы божии!?» .Женщинам стало не по себе. И они поспешили уйти из пустыни.

Манит людей Крутеньская пустынь. Лет через тридцать побывал и я в ней. С Иваном Григорьевичем Кортуновым ехали мы в село Летниково по делам и в пустыне остановились.

Походили, нашли бугорок бывшей землянки старцев. А рядом с ней выстроена самодельная часовенька, выкопан срубовой колодезь и поставлен железный крест на месте деревянного. На кресте небольшой портрет Кузьмы работы местного художника Ивана Голубенко. С рамки смотрел на нас старец: в монашеском облачении, с угольно черной бородой, с острым цыганским взглядом. На кресте и вокруг цветы.

Иван Григорьевич все ходил по пустыне, вспоминал истории из детства, мне рассказывал:

- Пустынь нас всегда манила своей таинственностью. Устанем, пока идем, пить захотим, тут родничок и ягод полно разных. Наедимся их, кручи все облазаем. Обратно в поселок идем еще больше уставшие, но довольные. А во время войны нас тут странные звуки пугать стали. Только мы направимся в светелки, а там хлопки. А было-то нам, мне 9 лет, другим чуть больше, меньше. Думаем, не пустынник ли воскрес?

Решили понаблюдать издали. К вечеру заметили, идет женщина с узелком. Узнал в ней Васька тетку свою. Она незамужняя и ходила в пустынь на свидание к мужчине. Потом по поселку прошел слух, что забрали его оттуда милиционеры, посчитав за дезертира. А та женщина еще долго ходила сюда, крестясь на крест, надеясь на встречу с ним.