Николай (Мыкола) Бондаренко в 2010-м году окончил среднюю школу города Славянска в Донбассе и поступил вместе со своим другом Петром Силиным в Украинский Национальный Технический Университет в Киеве. Зимой 2014-го года Майдан окончательно расколол общество. Мыкола стал офицером Национальной гвардии, и однажды его друг Сергей – один из руководителей Правого сектора – вызвал молодого человека в Днепропетровск, где затевалось нечто серьёзное и важное. Там Николай случайно узнал, что боевик Тихоня после победы Майдана изнасиловал и убил его невесту. Силин, напротив, заинтересовался фальсификацией украинской истории. Выступал против национализма и русофобии, принимал активное участие в митингах протеста в Луганске, где училась его любимая девушка Светлана. Там он был жестоко избит боевиками Правого сектора. Глава 6. Важное задание. История Галиции устами галичанина. 1. Комиссия заседала в светлой просторной комнате за плотно закрытыми дверями. Какие вопросы решали руководители Правого сектора, не знал даже дюжий охранник, на широкие плечи которого была возложена обязанность вызывать пред ясные очи начальства тех, кто был занесён в секретный список, хранившийся во внутреннем кармане его полувоенной гимнастёрки. Хотя, догадаться было несложно. Подходил к концу апрель 2014-го майданного года, и надо было каким-то образом подавить пророссийские настроения на всём юго-востоке. Для того и собирались здесь в один кулак самые надёжные и верные идеям Майдана люди. Большой стол был покрыт тёмно-красным сукном, оставшимся, возможно, ещё с советских многократно преданных анафеме времён. Сергей – давний дружок Бондаренко по РУН (организации Русскоязычных Украинских Националистов) – сидел за этим столом в составе комиссии. У стены за спинами руководства пестрели жёлто-голубые флаги и националистическая символика. Мыкола всё ещё не мог оправиться от шока. Только что в кафешке он нашёл, наконец, убийцу своей невесты Марички, погибшей во время Майдана. И лишь срочный вызов на комиссию не позволил ему расправиться с боевиком Тихоней, совершившим это гнусное преступление. «Ну, ничего, пусть погуляет немного, – думал про себя молодой человек. – Недолго ему осталось». – Николай Бондаренко, – зачитывал Председатель анкету. – Один из организаторов и руководителей киевского отделения РУН, активный участник Майдана, лейтенант Национальной гвардии, собирается вступать в Правый сектор… Скажи, друг, это правда, что сепаратисты убили твою невесту в Киеве? Ты хотел бы им отомстить? Ещё час назад Мыкола без раздумий ответил бы на этот вопрос утвердительно. Но теперь он знал, что Маричку изнасиловали подгулявшие участники Майдана, что добивал её боевик Тихоня и что «сепары» здесь совсем ни при чём. Однако кроме воспоминаний о так нелепо погибшей любимой девушке, в неокрепшей душе молодого человека прочно засела идея о великой единой и неделимой Украине, ради которой он был готов на всё. – Да, её убили, – сказал он твёрдо. – Но дело не в этом. В первую очередь я хочу отомстить врагам Украины за поруганную честь нашей великой Родины. И ради этого готов выполнить любое задание, чего бы мне это ни стоило. – Браво! Великолепный ответ! – воскликнул Председатель, бросив короткий одобряющий взгляд на Сергея, который, видимо, рекомендовал друга. – Хорошо. Теперь о деле. Предупреждаю: всё, что ты здесь услышишь, должно остаться между нами. Разглашение тайны равносильно предательству. Мыкола согласно кивнул головой, и «правосек» продолжил: – Не так давно в Одессе на Куликовом Поле у Дома профсоюзов «колорады» разбили палаточный лагерь – антимайдан. Сейчас там полным ходом идёт сбор подписей за референдум, за то, чтобы Одесса отделилась от Украины и стала, так сказать, свободным городом. Представляешь? Причём, это не единичный случай. Весь юго-восток охвачен идеями сепаратизма. Такая вот большая у нас беда. И нам нельзя с этим мириться! Иначе – клятые москали всю Украину разорвут на части. Теперь о главном. Второго мая в Одессе состоится футбольный матч, на который съедутся фанаты из многих городов. Было принято решение провести там масштабную акцию устрашения – показать колорадскому планктону, что мы не шутим, что за нами сила и власть. Необходимо физически устранить несколько десятков или даже сотен сепаратистов, а также москалей- агитаторов в назидание тем, кто сомневается в нашей решимости! Иначе – потеряем контроль над страной, потеряем власть. В этот день – второго мая – мы устроим большой спектакль с участием футбольных фанатов, которые станут всего лишь декорацией для намеченного представления. А главные роли здесь будут играть избранные – человек пятнадцать наших боевиков, тайная задача которых – отправить на тот свет как можно больше «колорадов» – неполноценных тварей, животных, на время покинувших своё грязное стойло. Сейчас мы отбираем людей, способных выполнить эту крайне необходимую и своевременную работу. Таких, чтобы не дрогнула рука, чтоб сделали своё дело как положено – до конца. Председатель замолчал. Потом он посмотрел в глаза будущему боевику и спросил его прямо и в лоб: – Согласен ли ты стать одним из них – героем Украины, о котором когда-нибудь напишут в школьных учебниках? Мыкола молчал. В глубине души он понимал, что ему предлагают убивать безоружных людей. Пусть москалей, пусть колорадов, но уйдут из жизни трепетные живые души, которые он лично должен отправить на небеса. Они не сделали ему ничего дурного, а потому молодого человека терзали тягостные сомнения: имеет ли он моральное право забрать у человека жизнь – лишить его возможности двигаться, петь и плясать, болтать глупости, шутить и смеяться? Нет, парень отдавал себе отчёт в том, что настало время принести сакральную жертву – во имя высших целей, ради будущего Украины. Но одно дело – отвлечённые рассуждения, и совсем другое – взять в руки топор и снести врагу голову, не думая о последствиях. Хотя, одного человека – убийцу Марички он мог бы растерзать прямо сейчас. Все эти мысли вихрем пронеслись в затуманенном мозгу начинающего боевика и слились в один, казалось бы, неуместный вопрос: – Скажите, а Тихоня будет в нашей группе? – Ну-у, будет, – ответил Председатель после секундной заминки. – Хорошо, тогда я согласен. 2. До акции оставалось меньше недели, и отобранная комиссией убойная команда усиленно готовилась к выполнению своего непростого задания. Владение ножом и пистолетом, умение стрелять из любого оружия в положении стоя, лёжа, с колена, рубка подручного материала при помощи мачете (длинных тяжёлых ножей, отточенных до состояния бритвы), рукопашный бой… да мало ли что ещё может пригодиться настоящему боевику- профессионалу. Большинство ребят прибыли из западной Украины, где их совсем недавно тренировали в спец. лагерях для «работы» на Майдане, и Мыкола старался изо всех сил, чтобы не ударить лицом в грязь. Ведь подготовка, которую он прошёл в Нацгвардии, не шла ни в какое сравнение с тем, что творили эти мастера своего дела. Тихоню наш герой не трогал до поры до времени. Во-первых, как он думал, этот подонок сначала должен послужить Украине, их общему делу, а уж потом… А во-вторых, какая-то внутренняя сила удерживала парня от совершения акта убийства. Ведь все мы, выросшие в христианском или постхристианском мире, слышали когда-то об одной из десяти заповедей – «не убий». Причём, Библия не делает абсолютно никаких оговорок. Просто – не убий. Но, к сожалению, каждый видит в Священном Писании только то, что хотел бы увидеть. И именем бога, порой, совершаются многие чёрные дела, не имеющие абсолютно никакого отношения к великим учениям прошлого. Печально. В перерывах между тренировками и по вечерам боевики, жившие в гостинице, часто вели откровенные беседы. Один из них – Богдан Ярема – хвалился тем, что он коренной галичанин, потомственный бандеровец и ужасно, до дрожи ненавидит русских. Его дед принимал участие в известных событиях Отечественной войны в составе УПА (Украинской Повстанческой Армии). Резал и москалей, и поляков, сидел, был выпущен по амнистии, после чего передал наследникам свою звериную ненависть к России и ко всему, что с ней связано. Крапивное семя старого душегуба пало на благодатную почву, и его внук был готов с оружием в руках отстаивать идеалы нацизма. Будучи двадцатилетним юношей, он участвовал в чеченской войне, прекрасно владел приёмами рукопашного боя и люто ненавидел людей с георгиевскими ленточками на груди. – Самые чистокровные украинцы сохранились только у нас, на западе, – благодушно начинал он познавательно-воспитательную беседу, слегка приняв на грудь и развалившись в мягком кресле шикарного гостиничного номера или где-нибудь в рекреации рядом с большим разлапистым кактусом. Ребята – члены группы – потихоньку подтягивались из своих комнат, справедливо полагая, что услышат сейчас откровенные истории и необычные суждения, коими всегда изобиловали монологи их старшего товарища. – Ну, и чем же твоя Галиция лучше, – спрашивал рассказчика здоровенный Запорожец, дожёвывая что-то на ходу. – А тем! У нас русским духом никогда и не пахло. Мы – соль нации. Ещё в Первую мировую австрияки изгнали этот подлый аромат с нашей земли. Концлагерь Талергоф, слышал о таком? А Терезин? Не знаешь? Темнота! Это первые в мире лагеря смерти. Там нашли свой конец около двадцати тысяч русинов. Как только началась война с Россией, вывезли их в чистое поле, огородили колючей проволокой и почти перестали кормить. Непокорных били, вешали, резали, как свиней. А истинные украинцы только смеялись, помогая мадьярам и австриякам очищать свою землю от вонючих кацапов. На местах, в Галиции патриоты обращались к властям, чтобы те избавили их от неугодных соседей. Составлялись списки сочувствующих России, православных и прочих злоумышленников. Газеты печатали всё это вперемешку с заметками местных жителей, которые требовали немедленного ареста и изгнания русских предателей. А враги наши тем временем неспешно перемещались из своих домов в дьявольский ад Талергофа. – Ой, ой! Да это же геноцид! Двадцать тысяч замученных! Зачем, кому нужны были такие жертвы? – удивлялся Запорожец. – И потом, что-то я никогда об этом не слышал. – Затем... Шла война, Галиция была частью Австро-Венгрии, и русские в тылу Габсбургам были совсем ни к чему. Историю, брат, надо знать! А немцы с мадьярами молодцы! Добросовестно вычистили западную Украину от москалей, так что остались у нас одни униаты – чистокровные украинцы. Теперь понял, почему мы лучше вас? Потому что кровь наша чище, без вредных примесей. А геноцид… ну и что тут такого? Обычное дело в человеческом обществе. Американцы, вон, своих индейцев всех под корень извели. Или, например другой случай. Совсем недавно, в девяносто пятом хорваты из Сербской Краины (это бывшая Югославия) двести тысяч сербов силой согнали со своих земель. Убивали, насиловали, устраивали сафари для богатых туристов. Двести тысяч, целый народ – все они собрались и ушли, куда глаза глядят. Молодцы хорваты! Освободили жизненное пространство для своих потомков. Вот и у нас бы так – выгнать всех этих «ватников» да «колорадов» в обожаемую ими Россию… Ребята замолчали. Каждый переживал сказанное по-своему, но предстоящая акция объединяла их в единое целое, и спорить совсем не хотелось. Все понимали, что готовится настоящая большая мясорубка. Большинство – те, кто узнал некогда запах крови – поглядывали на новичков свысока. Остальные старались не показывать своей робости. 3. Откуда-то появилась бутылка, стаканы. Выпили, не чокаясь, за погибших героев, и Ярема продолжил свою, как он иногда выражался, «политинформацию». Мысли плавно текли в его лысеющей голове, выплёскиваясь наружу сочными колоритными образами. И ребята, открыв рты, слушали откровения этого бывалого по их понятиям человека, давно разменявшего четвёртый десяток своих неспокойных лет. – Первая мировая закончилась, и в результате всех этих разборок оказалась наша родная Галиция под поляками, – рассказывал Богдан, неспешно потягивая дымок дорогой сигареты. – Дед мой тогда ещё пацаном был, но слышал он от взрослых, как отобранные у России земли делили между собой польские паны. Высокомерные они были, важные. Здороваясь с украинцем, подавали ему всего два пальца. Мол, больше не заслужил, холоп. Наши молчали, подобострастно кланяясь, но надолго запомнили это унижение. И потом, летом 1943-го отлились волкам овечьи слёзы. Небось, слышали о Волынской резне? То-то! Вот тут мы и расквитались с поляками. А теперь они плачутся, будто сто тысяч человек у них тогда положили. Правда, неправда? Не знаю. Но дед говорил, что каждый день ходили по сёлам, будто на работу. Никого не жалели – ни женщин, ни стариков, ни детей. Око за око! Удобрили нашу волынскую землю-матушку польской кровушкой. И не только ляхи там полегли. Всем врагам Украины досталось! В рекреации гостиницы уже собралась большая часть готовящейся ударной группы. Богдан по-кошачьи неспешно потянулся в кресле, обвёл взглядом слушателей и продолжил повествование. – Да уж, дед у меня был старый волк, заслуженный. Долгую жизнь прожил, повидал на своём веку. Много чего рассказывал, а я всё помню – дал бог памяти. Орлы они были, наши деды. Одно слово – герои! Много врагов изничтожили, но много ещё и осталось! Так уж вышло, что перед войной в 1939-м Галиция из польской вдруг стала советской. Попали наши предки из огня – да в полымя. Пришли НКВД-шники. Кого расстреляли, а кого и в Сибирь угнали – на стройки коммунизма. Деду повезло – отпустили по молодости лет, а отец его, мой прадед так и сгинул где-то за Уралом, не вернулся. Натурально раскулачили бедолагу – в колхоз не хотел идти. Тюрьмы перед войной до отказа забиты были. И когда в сорок первом для краснопузых запахло жареным, то расстреляли они несчастных узников, коих в московию не успели вывезти. Ни одного не пожалели клятые москали! Кто знает, не будь этой звериной жестокости, может быть сегодня мы с «колорадами» водку на брудершафт пили бы. Ребята заулыбались такой странной шутке, и кто-то из старых знакомцев Яремы попросил его: – Ты лучше про Бандеру расскажи. О чём твой дед с ним базарил? Ведь было дело? – А что Бандера? Такой же был, как многие – простой. Сидел. Сначала у поляков, потом у немцев. Невысокий, жилистый, но «котелок» у него варил – дай бог каждому. Дед его и видел-то один раз только. Другое дело – дружбан Степана Андреича по польской тюрьме. Тот – после войны уже – научил наших ребят наряжаться в форму НКВД. Весело, говорят, было. Приходят такие ряженые вечерком в какой-нибудь заштатный колхоз – и сразу к председателю на постой. Коммуняка, конечно, на радостях четверть самогона достаёт. Кормит, поит дорогих гостей, песни с ними поёт. Гуляют, одним словом. А под утро «други верные» спокойно так вырежут всю его семью, с девками побалуются, если есть, выгребут – что можно и чего нельзя. Хозяину, если жив ещё, на лбу звезду ножичком нарисуют, «красного петуха» под крышу пустят, а потом – ищи ветра в поле. Много чего мне дед поведал о тех временах. Даже приёмчику одному научил. И ведь придумали стервецы, как можно отправлять недругов к праотцам – бескровно и легко, с помощью обычной бельевой верёвки. Покажу вам как-нибудь. А вот ещё вспомнил! Когда в сорок первом немцы погнали комиссаров, то Украина провозгласила независимость. Какое это было счастье, как ликовали люди! У деда слёзы наворачивались на глаза, когда он рассказывал о том славном времени. Правда, Гитлер тут же всё запретил, но такой глоток свободы дорогого стоит. А чуть позже из Берлина пришёл приказ организовать Украинскую повстанческую армию. Короче – УПА. Однако на фронт наших орлов не пустили. Зато в лагерях да на спецоперациях много они москальской кровушки попили, и с превеликим удовольствием! Жаль только, что война быстро закончилась, а то ведь с Германией нам было тогда по пути. Нацизм – он и в Африке нацизм. Хоть немецкий, хоть украинский. 4. Ещё налили, выпили за Бандеру, за великие дела и, разжевав тоненький кусочек лимона, боевик продолжил свой рассказ: – Во время Отечественной в белорусских лесах банды партизан орудовали. Творили – что хотели. Поезда под откос пускали, засады устраивали, карателей уничтожали. Зачастую не в открытом бою, а в казармах, во время сна. Дошло до того, что назначенного Гитлером гауляйтера взорвали тёпленького – прямо в мягкой его постели. А надо сказать, что бандиты эти были в большинстве своём сталинскими диверсантами. Командовали ими, как правило, офицеры НКВД. Вот уж кого ненавидели наши ребята! Свежа была у них память о том, что эти изверги творили перед войной в Галиции. И вот однажды часть, в которой служил дед, направили в самое партизанское логово – на усмирение, значит. Ну, наши там и расстарались. Много сожгли деревень – прямо с жителями, чтобы никто не ушёл. Слышали про Хатынь? При советах болтали, будто это эсэсовцы беспредельничали. Враньё! Дед мой там орудовал. В общем, отомстили наши краснопузым – согнали горе-вояк с насиженных мест. Без еды да без помощи деревенских мужиков в холодных лесах много не навоюешь! – Значит, говоришь, партизаны бандитами были? – вмешался Запорожец. – А сами вы кто? Чем после войны занимался твой дед? Небось, не одну безвинную душу загубил?! – Да, загубил. И мне наказал стрелять и резать москалей, коммуняк без разбора. Собственно, за этим мы здесь и собрались, друзья мои. Или ты хочешь, чтобы «колорады» Украину по частям растащили? Хочешь, да? – Нет, не хочу, – проворчал парень. – Но женщин и детей убивать нельзя. – Нельзя? – взвился Ярема. – А моего прадеда можно? А Родину нашу топтать москалям можно? Да там, в Одессе сейчас ФСБшников больше, чем местных. И я лично каждому глотку перегрызу! Ещё выпили. Запорожец «махнул» сразу полстакана, и этические соображения окончательно перестали волновать его русую стриженную под горшок голову. Да и рассказчик тоже отяжелел слегка, а язык его, утратив лёгкость, стал запинаться на каждом шагу. Но, несмотря на это, Богдан всё же продолжил свою «политинформацию»: – Что вам сказать, ребята? С немцами в Отечественную можно было ладить. Но когда их разбили, совсем плохо стало нашим в Галиции. Отряды УПА ушли в подполье, некоторые – за границу. Досаждали, правда, краснопузым, но это было уже совсем не то. Пришлось искать нового «спонсора». И представьте себе, нашли! Американцы взяли нас под своё крыло. «Аэродинамик» – так называлась задуманная ими операция. Штаты готовилось к войне с Союзом, а потому забрасывали по воздуху в Галицию целые отряды диверсантов, предварительно обучив их в спец. школах на западе. Так и воевали мы с коммуняками до середины пятидесятых. Потом – подполье, но США помогали нам вплоть до окончательного распада Союза. Печатали листовки, брошюры, на всю Украину вещали радиоголоса, тоненьким ручейком текли в наши карманы их зелёные доллары. Жалко, самого Бандеру не смогли уберечь. Но его последователь и идейный вождь Микола Лебедь жил вне досягаемости Советов, имея американское гражданство. А главнокомандующий УПА Роман Шухевич сражался на Украине до 1950-го, до самой своей гибели. Героями были наши отцы и деды. Выстояли и победили. Поэтому мы благодарны и Германии, и Америке за то, что дали нам возможность сбросить русский гнёт, освободиться от клятых москалей. Ведь цель у нас общая – уничтожение России. – Эка, куда загнул, – едва ворочая языком, проворчал Запорожец. – Однако ты прав, друг. Вперёд, на Москву! Он попытался встать во весь рост, но чуть не упал, заваливаясь набок. Парня разули и оставили спать до утра на мягком гостиничном диване. До теракта в Одессе оставалось три дня. Пройдут эти дни, часы, и вся Украина, весь мир содрогнётся от того, что сотворят собравшиеся здесь боевики. Но никто не скажет им, что жестокое это преступление – всего лишь аналог поджога Рейхстага, который совершили в 1933-м году такие же обманутые пропагандой молодые нацисты – фанаты своего бесноватого фюрера. Горько и обидно за тех и за этих. Ведь немецкие ребята, как и нынешние, даже не подозревали, что от огня подожжённого ими главного здания страны, как от спички вспыхнут сотни городов во всём мире, а в пламени мировой войны погибнут десятки миллионов людей! Верно сказано: нет ничего нового под луной, а история – она идёт по спирали. Сменились поколения, и новые «герои» явились из небытия, чтобы снова разжечь жертвенное пламя страшной бойни – огонь Дома профсоюзов некогда мирного города Одессы… Продолжение следует. Все части смотрите на моей страничке. | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
