Весь день хотелось есть. Думать не хотелось. Не хотелось, и просить

Клавку, чтоб хоть что-нибудь принесла поесть.

Сегодня ничего не давали. А вчера давали. - Что же вчера давали? -

вспоминал Федя. - А-а, билеты на Гамлет давали, и не только билеты,

давали еще что-то. Давали, давали, а теперь не дают. Голова шла кругом.

- А что же еще вчера давали?

Федя вспоминал вчерашний день, – как он починил кран, как готовил

отбивные Клавке номер два, у которой был в гостях, как починил лампу в

спальне…

А потом? Потом не помню, ничего не помню. Помню, что было хорошо,

и где-то тревожно, - думал Федя, лежа у себя в постели, - а сейчас грустно,

одиноко, но уже не тревожно, и это тоже хорошо. Вот только Клавка номер

один обижена. Ничего, это у нее пройдет, и все будет хорошо, у

Клавок номер один…, номер два….

- Клавки! - скомандовал Федя, - на первый, второй рассчитайсь!

- Сейчас я тебя живо рассчитаю, - сказала главная Клавка, неожиданно

появившись в комнате, - а ну, марш чинить лампу!

Надо же, попросила, наконец, - подумал Федя.

Он покорно встал и пошел чинить настольную лампу, ту, что на

тумбочке, в спальне.

Такая же, как у Клавки - два, и тоже поломана. Все так похоже, надо

же, - подумал Федя, когда лампа была починена.

- Иди ужинать, - позвала Клавка, - а то совсем исхудал, на себя не

похож, урод.

Если я урод, то все наладилось, - подумал Федя, и уже в хорошем

настроении пошел ужинать.

- Эх, - сказал Федя, садясь за стол ужинать, - лучше Клавки может быть

только Клавка.

И было хорошо, просто хорошо.

 

Эд Гемадзе