Студенты-практиканты мы, дипломники, и десять нас человек в НИИСХе центральных районов что в Немчиновке. И все селекционеры будущие по впихиваемому в нас образованию, и все молодые и красивые, в основном мужики. Вообще, я бы сказал, на нас мир держится. Чего ни коснись, везде мужчины впереди на лихом коне - и врачуют они, и учительствуют, и даже, казалось бы, на сугубо бабьем фронте - работа с мясом на кухне, и то лучшие повара, да и банщики тоже всё же мужчины, а не дамы. И историю всю сделали мужики мечом своим, и никак не иначе. Клеопатра вот только отметилась, но уже не мечом… Хотя стой, а княгиня Ольга? А Лизавета, дщерь Петрова?!... А Катерина вторая?!! Необыкновенные женщины!.. Но то ж исключение… Да и то правда, нечего им выше своей природы прыгать, эмансипироваться, женщинам нашим: их предназначение - любовь, дети, семья, ну фрицы говорят ещё «Кирха», а я бы сказал «традиции рода» и народа своего. А то дали им в руки кайло с 17-го года, уравняли, так сказать, в правах и радуются - вот достижение - то, баба с мужиком наравне пашет, горбится! красота… Когда такое было на Руси?.. Да и у других тоже… А женское начало её, её цветение, оплодотворение, рождение ею плода… - это что же, под ноги её профессии бросить, её карьерного роста, её «самовыражения»?!.. Да на фиг же он нам тогда будет нужен, этот пустоцвет, всё равно, что замороженный сад. Не цветущий, без гула пчелиного, не дающий сочных плодов, не рождающий новые семена?.. «Синие чулки» в прошлом веке остались, и нечего тащить их в будущее…

Вообше - то не о том я присел на минутку, а о Саше Гуйде сказать пару слов хочу, Пензюке нашем, прости господи, с Пензенского СХИ. Сегодня опять не влезть на поле. Так вот, высокий губошлёп, на крокодила Гену чем-то неуловимо похож, только не такой телёнок, а зубастый, крупные черты лица, в которых сквозит небрежность его родителей, как и всё его поведение, чем бы он ни занимался, и что бы ни говорил, размашистое и небрежное. И каждый раз, когда он собирается что-то сказать в очередной раз, хитро щурясь и смеясь, не знаешь, по делу ли вякнет что, или выдаст очередную очередь своих шуток – прибауток, типа «Листья падают с дуба ясеня, ох ни … себе, ох ни … себе.» Или вот ещё из его репе - ртуара: «Себя от холода страхуя, купил доху я на меху я … » Это же неистощимый кладезь таких вот прибауток, солёных шуточек и скабрёзных стишков. Иногда даже кажется, что он их в карманах носит. И достаёт оттуда по мере надобности. Я тоже немало чего знаю, по Норильску ещё, через ребятишек тех, потомков уголовничков, видимо, тамошних, бывших. Дружбанились мы с некоторыми из них… Но такие цветистые речетативы мне не приходилось ещё слышать!.. Вот, русская народная песня у него, называется «Ах, у дуба, ах, у ели.» Ну что тут скажешь!.. тут уже и кроме многоточий слова какие - то есть. Но и к науке ведь парень не спиной стоит, надо же, молодец. Частенько с ним бодаемся, всё не можем найти равновесие между генетикой и агробиологией. А его просто нет, равновесия этого, по - моему, тут или - или… И братухан у него такой же крокодилёнок, только пожиже, приезжал как-то проведывать старшого.

Сашка омский, тоже гренадёрского росту, только субтильный, не в теле, тёмненький, глаза навыкате. Вместе с сотоварищем своим из Омского СХИ Вовкой очкариком день и ночь всё поют «Серафим Иванович» да «Серафим Иванович…» сказал, сделал, посоветовал… Видать, в большом фаворе он у студентов тамошних, этот Серафим Иванович. Эти ребята наукой не ушиблены, тем не менее хорошие товарищи и отличники к тому же. Всё делают аккуратно и скрупулёзно, всё по программе кафедры, их пославшей. А что ещё для науки надо?.. Да, вот желания нет, «ушибленности», а это уже нигде не займёшь, и ни у кого не прочитаешь. Тут должен быть ген любознательности, что-ли. Это как лавина, камнепад в горах, обвал, с маленького камушка начинается, с первой сугробины… А что там, что там, а дальше там что?.. и катится, гудит уже эта лавина из твоих вопросов, готовая подмять, засыпать тебя самого. И чтоб сохраниться, не пропасть в этой лавине, лихорадочно ищешь ответы на свои «что?» в книгах, библиотеках, у маститых остепенённых шефов. И мчишься с нею дальше, лавиной этой, неведомо куда, на дно ущелья, всё время подкидывая и подкидывая в неё найденные ответы на свои же вопросы. А не найдёшь ответов, вмиг сомнёт тебя, скрутит безразличие, лень. И зачахнут твои несмелые зелёные росточки вопросов… И всё, приехали, каюк. Тишина. Никаких лавин. Никаких открытий… Трижды отличником будешь, а хрена с тебя толку…

Мы с Пензюком не отличники. И учим только то, что любим. А любим только то, что нужно для будущей профессии. На кой чёрт мне экономика или организация? Организовать себя, чтобы провести гибридизацию, много ума не надо: взял пинцет, ножнички, изоляторы, карандаш, стульчик, кликнул помощниц своих, лаборанток, да и всех делов -то?! А так корпеть, как Вовик, в очках своих над этими учебниками, сдавать по которым будешь ещё только зимой… и нашо ж нам ото терять драгоценное время на какие-то вшивые баллы?! Та хай воны сказятся, оти баллы, красные дипломы та мэдали - бред сивой кобылы. Никогда не выпрашивал у экзаменаторов пятёрки. Хотя и мешали учёбе нагрузки в двух оркестрах - агрофаковском и институтском. А ведь было, видел своими глазами, вплоть до скандала с преподавателем: спорт, видишь ли, мешал учиться.

Рыжий Сашка Сахно из Есенинских мест, а Таисия с Мишкой Голопузом, Головиным то есть, из смоленских. Тая не красавица, но исконно русская девица из льняной глубинки. Такие же глаза, как цветки у льна, и волосы, как спелая солома у него. И всё при всём у ней. Рисовал я как-то цветными карандашами для кафедры растениеводства на ватмане лён этот, и долгунец, и кудряш. Вроде ничего, получилось, остались там довольны. И вот диво - раскатал на нашу Таю губу местный стъюдент из Тимирязевки. Четверо их тоже здесь, в институте бывают временами, материал, так сказать, «собирают». Решил, видимо, по лёгкому срубить себе благость: за глаза бабой её величал, а вокруг неё всё на цырлах крутился. Но Тая не дура, тоже раскусила этого фрукта. И с её отмашки мы аккуратненько оттеснили Ваську Кота, Котикова, за пределы поля. Он даже и не понял ничего - «Как же так? что ж такое?» мяукал он на обочине жизни... А льняная наша девушка влюбилась в того, в кого ей надо было, ну и на здоровье. Тут, в Немчиновке, меня тоже донимают иногда галяшкой. Да и весна вся прошла в цвету… После мариновских кислых щей налетела охота пожрать как следует. Ну и наелся. До отвала. Аж надоело. Захотелось чего-то такого, чего и сам не мог определить словами…

Очень понравилось на практике работать в теплице, тогда, весной. И у селекционеров полно было работы. Да и у физиологов, агрохимиков были свежие вазоны. Это совсем другой мир взаимоотношений растений и человека. Это совсем не то, что в поле. Тут, в поле, от тебя мало что зависит: на небе солнышко, под ногами почва, в ней жратва всякая для растений, из тучки идут дождички, поливают (или не поливают…) твои растеньица, и им и остаётся только, что расти себе на здоровье, да и всё. А тебе, охламону, не ловить мух, не щёлкать клювом, а делать с ними то и тогда, что и когда должно. Что запланировал ышо зимой бессонными ночами. Что выстрадал, перевернув гору литературы. Иначе пропал год, не догонишь. В теплице же, там всё по-другому: каждый вздох, каждый писк твоих растений всецело зависит от тебя, и свет, и почва, и влага, и пища ихняя. В общем, ходишь за ними, как за детьми малыми. Но и зевать тут тоже не пристало - упустить нужную фазу развития растения для научника, селекционера подобно преступлению. Тоже ведь не догонишь потом, пропадёт год впустую. И всю эту премудрость рассказывали нам, показывали и учили ей наши терпеливые, трудолюбивые и остепенённые шефы: Нина Сергеевна, Энгель Данилович, Людвиг Михайлович и лаборанты. Простые женщины, без особого образования, отягощённые семьями, детьми, а то и пьющими мужьями. Но также любящие эти растения, детей своих, ими посеянных и ими ухоженных, как и сотрудники, научники наши.

 

«… На улице мороз трескучий.

В кармане было три рубля.

И … стоял на всякий случай.»

 

Такой вот он, у Пензюка нашего, фольклёр народный. Знакомая картина насчёт рублей, до боли знакомая. А уж ощущения тем более.