Сейчас это вечернее мероприятие носит крутое название «Дискарь с пивком и последующей кустотерапией». Раньше, по деревням, в нн-х годах прошлого столетия, оно называлось проще – «Танцы в местном клубе»… Естественно, наш клуб назывался «Родина». Иначе могло быть лишь «Октябрь», «Победа» или «Космос». Но патриотичнее и объёмнее нашего названия они как-то не звучали. Может быть, поэтому «Родина» считался лучшим и наиболее подходящим местом сбора для проведения культмассовых мероприятий из всех остальных клубов района, пока ещё не переименованных в Дома Культуры. А может быть вовсе не поэтому. А потому, что в нём на танцах присутствовал Женька Махов. И даже не он, Женька, а его знаменитый на всю округу немецкий трофейный аккордеон о пятнадцати регистрах, сверкающий инкрустацией, перламутром и бесчисленными, казалось, клавишами-кнопками и рычажками на своем объёмном корпусе. Аккордеон Женьке подарил его отец, который в свою очередь привёз его с войны, как приложение к великой Победе 45-го. Как он умудрился проволочь такую красоту сквозь многочисленные заградотряды, СМЕРШи и комиссии по борьбе с мародёрством – уму непостижимо. Но играл Женькин отец на этом инструменте, как Бог! И почти такой же игре выучил сына. … И всё. С тех пор, любая девчонка на деревне, достигшая совершеннолетия, (а порой, по непроверенной народной молве, и не достигшая), лишь заслышав на танцах переливчатый и сочный звук этого произведения искусства, готова была отдать Женьке тут же, на месте… ну, не жизнь, конечно. Но уж руку, сердце, а также существенное к ним приложение - безоговорочно и безоглядно… Конечно, демографическим приростом в нашей стране всегда дорожили. Но тут уж местные парубки, возмущенные кобелиной неразборчивостью Женькиной, поставили ему ультиматум: либо ты, парень, прекращаешь осеменять всех наших потенциальных невест подряд и без разбору, либо твой перламутровый голосистый сводник однажды ночью утонет в местной речке, с порезанными насмерть мехами. Пусть даже в ущерб культурному престижу нашей деревни… Короче, под влиянием весомых аргументов в виде внушительных кулаков у носа, Женьке пришлось согласиться с доводами, что ему-таки припёрла острая необходимость жениться. Но… дальше он упёрся! И выдвинул два встречных требования: во-первых, выбранная невеста должна ему действительно нравиться. А во-вторых, женится он лишь на той из них, которая ему… откажет. Да-да, решительно и бесповоротно. - Иначе на кой мне хрен сдалась, по жизни, подстилка? Если она со мной в первый же вечер согласна покувыркаться в ельнике, то где гарантия, что в замужней жизни это не станет её побочным хобби? А о дальнейшем не парьтесь – это уж моя забота…Но коли получится по- моему, свадьбу сыграете всем селом. Ударили по рукам. И тут же остро встала проблема: как проверить на прочность чувств будущую невесту? Наконец, Женька придумал… В своих модных широченных, по тогдашней моде, штанах, он напрочь вырезал один из карманов. А в другой стал насыпать перед танцами жареные тыквенные семечки – излюбленное и необходимое, для поддержания достойной беседы, лакомство на посиделках. Трусы он, понятное дело, тоже исключил с этого дня из своего гардероба. Выберет, допустим, на очередном вечере приглянувшуюся ему девицу, подойдёт к ней в антракте, и, сплюнув с губ налипшую шелуху, процедит : - Слышь, Нюрк, семок хочешь? Ну, лезь в карман, сама доставай – вишь, руки инструментом заняты. И подставляет, естественно, дырявый карман. Надеясь, что какая- нибудь из кандидаток в жены, нащупав там недвусмысленный намёк на семейную жизнь, смажет ему по физии…зря, однако, старался. Девки с первого вечера раскусили его попытку «тест-контроля», а любая тайна в деревне живёт не дольше минуты после того, как о ней кто-нибудь узнает…Короче, поневоле приходилось Женьке, после танцев, мять траву в ельнике с очередной «забракованной пассией». А у парней терпение вновь начало переливаться через край, в кулаки. Как вдруг… Это юное создание, переступившее порог клуба в тот памятный для всех вечер, вобрало, казалось, в себя воедино образы красоток мира, черно-белые фотки которых были прикноплены к стенам спальни почти всех пацанов того совкового времени ( журнальные постеры появились намного позже). Красота этой девчонки была настолько впечатляющей, что лампочки в клубной люстре, казалось, вспыхнули ярче, чтобы высветить те чёрточки и элементы фигуры, которые хотелось разглядеть вплоть до мельчайших подробностей… Головы всех танцующих синхронно повернулись к двери… а Женькин аккордеон, жалобно взвыв, оборвал мелодию на самой высокой ноте. И наступила тишина… - Ли-и-инка-а!- после минутной паузы сорвалась на крик та самая белокурая Нюрка, которая позавчера не прошла очередной «тест- контроль».- Сестричка меньшая приехала!- она бросилась к девчонке на шею и принялась лобзать ее лицо везде, куда смогла дотянуться губами. Затем отстранилась, схватила сестру за руку и подтащила её к… помосту, на котором восседал с аккордеоном прибалдевший от неожиданности Женька. - Знакомься, Лин, это… - Тот самый Гондурас, который шпилит на клавишах, как кассир на арифмометре,- насмешливо закончила Линка, топя Женьку в своих омутно-зелёных колодцах глаз.- По-моему, ты так писала в своем письме, сестричка? Кстати, товарищ гармонист, у тебя «си» верхней октавы уехало куда-то в космос. Почему? Эта девчонка явно знала себе цену и не собиралась никому делать скидку. Даже таким местным знаменитостям, как Женька. Это взбесило его и частично вывело из ступора. - Хочешь семечек?- севшим вдруг голосом спросил он и привстал даже с табурета, поворачиваясь к Линке правым боком. – Классные… тыквенные. Только сама достань, у меня ж инструме… - Хочу,- не дав до конца словесно выразиться Женьке, Линка рывком запустила свою тонкую ручку, почти по локоть, в широкий проём его кармана. Пошарила там… ни одним мускулом лица не выдав реакции на «содержимое» штанов. Затем так же быстро выдернув кисть, бесцеремонно развернула послушного, как телка, Женьку, другим боком. - Там пусто. Ты, наверное, имел в виду вот это?- вынув горсть семечек из левого кармана, Линка вдруг брезгливо сморщилась и просыпала их на пол.- Тьфу, гадость какая! Их в городе от глистов прописывают и продают в аптеках, пакетиками… Но Женька ее не слушал. Он, побагровев, следил за сыпавшимися на пол семенами тыквы…это его гордость, мужское самолюбие и накопленный имидж только что разбросали по полу – прямо под ноги танцующим. И кто разбросал? Какая-то козявка…пусть с симпатичной мордашкой…но кто ей позволил…гадство…в конце-концов? Оглохший от возмущения, расслышав лишь первые Линкины слова, Женька яростно рванул с плеча ремни аккордеона, махом поставил инструмент на табурет и, вплотную придвинув к Линкиному лицу своё, с горящими, сузившимися от ненависти глазами, прошипел: - Как это – пусто? Ты что, ничего не обнаружила…ничего не почувствовала, ничего не… - Ах, это,- ничуть не испугавшись, Линка улыбнулась ему, широко и открыто.- Болталось там что-то эдакое… В наступившей вдруг гробовой тишине кто-то прыснул за спиной Женьки. Он яростно обернулся …и тут хихикнули уже за спиной Линки. Затем фойе клуба сотряслось от общего, шквалом обрушившегося, не сдерживаемого больше, хохота. И Женька враз побледнел, сник, отступил от Линки… затем какой-то неуверенно-старческой походкой поплёлся к выходу из клуба… Свадьбу гуляли всем селом спустя два месяца. Как Женька уговаривал Линку – никто не видел. Но его разбитые в кровь коленные чашечки, которые все хлопцы лицезрели на местном пляже, говорили о многом… если не обо всём. P.S. Под самый конец – еще два момента. Красавец- аккордеон выловил со дна реки за два дня до свадьбы местный рыболов-любитель. С порезанными насмерть мехами. «От греха подальше»- туманно объяснила Линка. А на предназначенные для свадьбы деньги, собранные проигравшими деревенскими парубками, она же, Линка, купила для клуба отличную радиолу «Рекорд» и огромные акустические динамики к ней. Вместо Женьки и аккордеона. | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
