«Их вообще нет, они только кажутся и

влекут за

собой

мечту нашу, как бессильного смертного своими бессмертными

движениями».

Валентин Серов в беседе о картине«Сильфиды».

 

- Мадам ПавлОва, мадам ПавлОва! Извините, что беспокою Вас,-

владелица лучшей в Веллингтоне гостиницы «Континенталь» спешила

по коридору отеля вслед знаменитой балерине.

Анна, окутанная серой вуалью многослойной шали быстро и грациозно

повернулась к своей поклоннице - новозеландке русского

происхождения. Балерина смущенно улыбнулась и остановилась в

ожидании.

- Извините, мадам, позвольте преподнести Вам подарок, - сияя

радостью, затараторила гостиничная хозяйка, как только подошла к

Анне.

- Мой Берти, пардон, мадам, мой шеф-повар(!), изобрел специально для

Вас, великой русской балерине, этот десерт.

Она с поклоном протянула Павловой серебряный поднос, накрытый

фирменной, с гербом гостиницы, серебряной крышкой. Затем, с

таинственным видом фокусника быстро подняла крышку, показывая свой

подарок. На подносе стояла красивая ваза для десерта, в которой

воздушный крем, смешанный с безе, поднимался в сверхъестественную

и замысловатую фигуру. На вершине десерт был украшен ягодами

клубники и мякотью маракуйи.

- Грандиозно!- не в силах скрыть восхищения, воскликнула Павлова,

радостно закружилась, вихрем подлетела к хозяйке гостиницы и

расцеловала её в обе щеки.

- Мы назвали его в Вашу честь - «Анна ПавлОва»,- краснея от

удовольствия, сказала мадам «Континенталь», спасая воздушное

великолепие от напора Павловой, еле успев отвести поднос в сторону.

- И уверяю, мадам, – это Вы грандиозны. И русский балет! А десерт –

лишь напоминание о Ваших неземных танцах. Прошу Вас принять.

- Ах, как это красиво, конечно, я принимаю подарок и благодарю!-

сделав легкий реверанс, Анна взяла десерт и, напевая вальс,

направилась в сторону своего номера, изображая горничную, которая

осторожно несет нечто необыкновенно ценное.

Такова уж она была, звезда русского балета - постоянно в кого-либо

преображалась. Хозяйка отеля восхищенно смотрела ей вслед …

 

Глядя на близкие звезды, Максим ясно представила эту картину:

балерина с серебряным подносом на вытянутых руках, порхающая на

пальчиках по коридору новозеландской гостиницы, вдали от дома, в

далеком двадцать шестом году. Сейчас были девяностые, но Максим

была тоже далеко от дома, и она была тоже балерина. В душе. На этом

сходство Максим и великой Павловой заканчивалось, ну разве что у

Максим была идентичная, хрупкая фигура.

В действительности девушку звали Максимилиана. Выросшая в

профессорской среде, в компании родственников, «повернутых» на

древнегреческой мифологии, Максимилиана была обречена одним

своим именем вести двойную жизнь.

Для друзей – Максим, бесшабашная и отчаянная, душа проказ и

развлечений, для родни – домашняя девочка, скромница, надежда

семьи Максимилиана, будущий профессор, живущий в кабинетной

тиши, среди книг и красот антиквариата. Конечно, к добротной

профессорской жизни надо было постоянно подниматься по ступеням,

как говорила мама: по ступенькам знаний – к свету. А для Максим свет

был только в одном – в балете.

Если бы она верила в переселение душ, то могла бы подтвердить, что

душа Анны Павловой переселилась в её тело. Конечно, Максим не

всегда об этом знала, все началось со знаменитого десерта – «Анна

ПавлОва», который она попробовала в детстве. И, восхитившись

вкусом, невольно начала интересоваться – какой же была сама

балерина, в честь которой назван замечательный десерт.

У отца в библиотеке было много альбомов о звездах русского балета,

были фото и кино-архивы в том числе о гениальной Павловой. И Максим

заболела, заболела балетом всерьез и на всю жизнь.

Она танцевала и танцевала перед маминым трельяжем, с шалями в

руках, как Павлова!

С разбегу подпрыгивая, опиралась руками о крышку комода, на котором

стояло зеркало. От этого прыжка ножки девочки подлетали выше

головы, а она смотрела на свое отражение с одним вопросом - похоже

танцует, или нет?

- Похоже, точно как Анна Павлова,- думала семилетняя Максимилиана,

и продолжала танцевать, без музыки, истово. Пока никого не было

дома.

Она совершила свою единственную отчаянную попытку стать

балериной, наперекор домашним, когда ей было девять. В тот год

состоялся прием в балетную школу. Втайне от всех, с бабушкой-

союзницей, она пошла на отборочные туры в балет. Успешно

преодолела два – на гибкость, растяжку, пластику.

- Ах, какая девочка, какая великолепная грация, дополнительный тур

не нужен…- шептались рядом с ней преподаватели.

Её отвели в сторонку, подальше от всех, попросили подождать.

Максимилиана свысока поглядывала на остальных поступающих. Её

мечта уже сбылась. После нескольких минут

радостного ожидания, к ней подошла строгая женщина в белом халате.

Доктор осмотрела Максимку со всех сторон, попросила снять белые

тряпочные тапочки, с резинкой на пятке. Максимка сама их сшила,

специально к приему в балетную школу.

- Радость моя, а что это у тебя с пальчиком на левой ноге?

- Да это ерунда, он давно сломался и неправильно сросся, он мне не

мешает,- преданно глядя докторице в глаза, ответила будущая

балерина.

- Да, но ты не сможешь танцевать на пуантах….

Бабушка волоком тащила её из балетной школы домой. А Максим орала

во всю силу своих легких:

- Неправда, я смогу танцевать, я им понравилась, я не уйду, не пойду

никуда, пусти, ненавижу, пусти!

…Скандал был скрыт. А Максим после провального поступления в

балетную школу, постоянно брала реванш, где-нибудь, в чем-нибудь

другом.

Но ничто, ничто не смогло заменить ей балет. Конечно, она танцевала.

Всегда, едва заслышав музыку.

Музыка врывалась в её сознание и Максим её танцевала, потому что

тело принадлежало уже не ей, а только музыке. Максим была уверена,

что и Павлова танцевала не номер, не танец, а музыку, в движении

открывая музыкальную гармонию. Максим не знала, каким образом

сознание подсказывало ей движения танца, ей казалось, что её тело

разговаривает с музыкой, купается в ней, наслаждаясь гармонией и

своим совершенством. Но вечер заканчивался. А восхищенные

"зрители" твердили:

- Иди на сцену, ты не имеешь права прятать свой талант!

Максим отшучивалась, говорила, что нет такой школы, да и не хочет

она быть как все, танцевать одну и ту же роль.

А жизнь летела вперед и по ней летела Максим, хватаясь за что-нибудь

новое, в вечном поиске своей мечты

Звезды спустились ниже и с любопытством разглядывали Максим.

От этого холодного и пристального внимания она закрутилась в своем

спальнике. Жаркий день в горах быстро сменился холодной ветреной

ночью, но Максим всё равно не уходила в палатку, там невозможно

было мечтать и думать. А подумать было о чем. Максим горела новой

идеей: создать свою собственную танцевальную студию, где все будет

подчинено танцу и музыке. Вот где у неё будет возможность

применить свой талант. Для создания студии нужны были деньги,

просить взаймы Максим не привыкла, решила заработать быстро,

немедленно и много…

 

Мечтать и грезить танцами балерина начала с детства, посмотрев

«Спящую красавицу». Она всегда это помнила. Сейчас, сидя на

жесткой шелковой скамеечке для отдыха в репетиционном зале, Анна с

горечью рассматривала свои истрепанные пуанты. И ведь это тысячная

пара за полугодие!

– Лишь бы не стерлись Ваши божественные ножки,- приговаривал

Нанолини -итальянский мастер балетных туфель, отправляя очередную

партию пуант русской балерине: «Изготовлено: Италия, 1907 г.,

балетные туфли – 2000 пар для госпожи Анны Павловой». И так

ежегодно.

-Лишь бы не стерлась память о русском балете в этом мире,- твердила

Анна, без устали путешествуя с гастролями по планете.

- Когда-нибудь кто-нибудь подсчитает, сколько километров мы

проехали, сколько концертов дала моя труппа,- говорила она

балетмейстеру Михаилу Фокину,- но это будет уже без нас. А пока я

живу, буду показывать русский балет таким, каким его вижу я…

Глядясь в зеркало, Анна встала на пуанты и медленно заскользила

по залу.

Большая, оформленная в Викторианском стиле дверь, открылась, и в

репетиционный зал ворвался Фокин.

- Миша, как ты меня напугал! Мы же должны встретиться завтра на

вокзале,- не прекращая танца, возмутилась балерина.

- Богиня, - целуя хрупкую ручку Анны, энергично проговорил Фокин,

подхватывая её за талию как для поддержки, - случилась невероятная,

несовместимая с моей жизнью трагедия!

Балетмейстер Михаил Фокин всегда говорил громко и напористо. Но,

несмотря на агрессивную манеру вести разговор, у него был мягкий и

добрый нрав, и неиссякаемый талант балетмейстера. Анна могла

работать только с ним.

А Фокин продолжал свой рассказ, утаскивая, оттанцовывая Анну от

зеркал:

- Помнишь, я тебе говорил, что нашел необычайную мелодию для

своей Верочки у Сен-Санса? Нет, ну помнишь?

Так вот, я поставил замечательный танец для неё – концерт лебедя! А

этот зубоскал меня высмеял!

- Да кто же этот насмешник, Мишель, кто мог тебя высмеять, говори

скорей, не томи, -зачарованная энергетикой Фокина, балерина,

наконец, остановилась.

- Да Дягилев, кто же еще! Я, говорит он мне, Вашу бутафорию (это он о

моей Верочке!) в Париж не повезу. Лебедя может танцевать только

Павлова, говорит! А дальше уж совсем грубостей навешал,- жаловался

Фокин на продюсера, организовавшего новые гастроли в Париж.

- Анна, лапушка, красавица моя несравненная, танец твой! –

воскликнул Фокин, встав на колено и протягивая к ней руки в

исступлении.- Времени нет, приступим к постановке!

- Только никаких фуэте и батманов!- воскликнула Анна, вставая на

пальцы, приготовившись немедленно к постановке нового номера.

- Нет-нет, переделаем, все исправим, как ты любишь! Можешь

импровизировать, только помни - две минуты, у тебя всего две минуты

музыки…

 

В тонком луче света Анна Павлова скользит с невероятной грацией по

сцене, казалось, земного притяжения для балерины не существует, а

водная рябь воображаемого озера отражает белоснежного лебедя.

Руки, и все тело балерины трепещут болью раненой птицы.

Максим пробует повторить танец, она в пуантах идет на пальчиках,

стараясь встать на самые кончики, еще точнее, еще выше, еще!

Удалось! Ей удалось оторваться от земли и она, с замиранием сердца,

скользит в воздухе, делая невесомые и легкие шаги…

 

Снайпер особого подразделения, Максимилиана Андреева, нарушая

воинский устав, спала в своем спальнике, удалившись на опасное

расстояние от товарищей по отряду.

С оглушающим свистом рядом пролетела мина и разорвалась.

Это был дежурный минометный обстрел своими, на всякий случай, для

подстраховки: слишком много недоступных мест в южных горах.

Обстрел длился всего две минуты.

В той операции было уничтожено много живой силы противника.

Среди наших – потерь не было. Один тяжелораненый боец спецотряда

- рядовая М.Андреева, с осколочными ранениями была доставлена в

госпиталь.