Ноха погладил кончиками пальцев прохладную трехлучевую звезду на белоснежном капоте «Мерседеса».

Так касаются щеки девушки, прощаясь навсегда. Нежные создания в ответ обычно пускают слезу и указывают нереальные направления движения. Но несчастная машина только кротко прошипела, сплюнула очередную каплю тосола из мятого радиатора и, громыхая покореженным металлом по выкрашенному в белое бордюрному камню, уронила покалеченный бампер на летние сандалии Нохи.

Большие пальцы обеих ног вспучились и попытались вырваться из носков. Носки выдержали – Ноха нет. Вскрикнув, он крепко шлепнулся задом на асфальт и застонал, стягивая обувь вместе с носками.

Правая фара-глаз, подсвечивая перекошенную улыбку автомобиля, уперлась в него лучом света. Вторая фара, ехидно щурясь в складке под капотом, косила в сторону на неподвижное тело, лежащее в россыпи осколков стекла. Ноха проследил ее взгляд, проглотил комок, поднявшийся из желудка в горло и, в отчаянии, выдохнул на костяшки пальцев, плотно сжатых в кулак: "К тому же я стал убийцей. Да... В этот раз повезло особенно...".

В его интонации звучал сарказм, но этот парень уважал жизнь и ее создателя и потому, осознание даже косвенной вины усугубило скорбную ситуацию. Тяжелый вздох и бесконечный выдох продлили агонию его выдающегося самообладания. Он шмыгнул носом, хотя ни одна слеза не посмела родиться, чтобы соскользнуть с его ресниц.

В осколках стекла у бордюрного камня, в луже крови лежал труп, черно-серый, с аккуратно сложенными крыльями на спине. Труп задумчиво рассматривал светлые брюки, сильные загорелые руки, густые темные волосы над смуглым красивым лицом молодого человека. Немигающий холодный взгляд черных маленьких бусин буравил Ноху. Неожиданно бусины задержались на грустных, полных сожаления карих глазах, и серое тело дернулось. Словно пробитое электрошокером, оно подпрыгнуло и, выкрикнув в сторону парня ругательства, непереводимые с вороньего на человеческий, поднялось в темные небеса, кромсая лик луны крепкими черненными крыльями.

Ноха сидел на дороге между покореженными бамперами двух машин, в пятнадцати метрах от дома, где он с младенчества мирно жил с родителями, и наблюдал, как вечер, пропитанный запахами юной листвы превращался в густую, бархатистую ночь.

Две девушки выпорхнули из темноты в свет одинокой фары замерли на минуту, покрутили светловолосыми головенками по сторонам и заверещали.

-Аа-авария?! Авария! Ну ты парень супер! Красивые машинки были. Да-а! Ты супер!!!- Прыская смехом и сверкая голыми коленками прямо перед его носом, жизнерадостно повизгивая, они оценили распухший палец, эротично торчащий на правой ноге, и растворились в плотной тени кленовой аллеи.

Это была седьмая авария за семь месяцев! Рекламные щиты, взбесившиеся «Матисы», испорченные светофоры вырастали на дороге, как грибы после дождя. Страховая компания и автосервис уже встречали Ноху аплодисментами. Но теперь, въехав в припаркованную машину отца, он превзошел сам себя. Безнадежно несчастный, он беззвучно рыдал между двумя разбитыми, но еще сияющими престижем автомобилями, серебристым и белым, и думал о черной полосе своей жизни. Он поднял глаза к немому небу, глуповатой луне и, с неимоверным усилием, заставил себя перевести взгляд на окна своей квартиры.

На балконе вырисовывалась неподвижная, до боли знакомая фигура. Отец смотрел на него с высоты седьмого этажа и нервно выжимал номер на мобильном. В кармане Нохи загремела музыка, и рука парня, преодолевая возникшее вдруг, странное сопротивление воздуха, поднесла трубку к уху парня, окаймленному короткой прядью черных упрямых волос.

- Все! - сухо отрезал отец. - Это предел! С завтрашнего дня будешь ездить на троллейбусе! Ясно?

- Да, папа, – обреченно ответил Ноха и опустил полегчавший мобильник на колено.

 

Ароматное летнее утро ласкало теплым ветром. Ноха, прихрамывая на обе ноги, плелся к остановке и с удовольствием вдыхал запах прибитой дождем пыли, мокрой листвы и теплого асфальта. Перед дверью троллейбуса он задержался на секунду, глубоко вдохнул, предвкушая новое приключение, и поднялся на ступеньку. "Хорошо, что отсюда до офиса на Таганке проложен маршрут", - подумал Ноха, плюхнулся в новенькое, еще обтянутое прозрачной пленкой водительское сиденье, улыбнулся себе в зеркало и вдавил в пол педаль акселератора.