Мужественным контрразведчикам посвящается...

 

Ночь. Густой туман плотным одеялом обволакивал спящие дома, улицу, фонари. Последние размытыми пятнами тускнели среди раскидистых крон деревьев. Осторожно приоткрыв половину окна, Юкка ощутила приятную прохладу, вдохнула ядреный воздух полной грудью. Затем осторожно протиснулась между створок окна, не рискнув распахнуть их шире. И, приподняв полы невесомого хитона, она осторожно ступила на карниз, нащупав ногой надежную опору. Металлический холод тут же лизнул босую подошву. Юкка инстинктивно отдернула ногу назад. В темноте на щиколотке отчетливо блеснула цепочка – браслет. «Надо спешить!»,- заключил "мозг", подстегивая её к действию. Юкке ничего не оставалось, как заставить себя преодолеть испуг. И очень скоро она уже легко справилась с карнизом, ощутив надежную опору под собой. Затем решилась еще на один отчаянный шаг – выпрямилась во весь рост, и, затаив дыхание, осмелилась глянуть вниз. «Ну и высота!», - оробела, - «Спокойно!», - холодно отреагировал "мозг". На некоторое время Юкка замерла, прижавшись спиной к прохладной стене и немного постояв, облегченно перевела дыхание, огляделась. «Ни души!», - довольно отметила. «Ну, еще немного!»,- успокаивал "мозг" напряженные до предела нервы. «Ничего, ничего!»,- сказала она вслух, уже не боясь кем бы то ни было быть услышанной. «Во Дворце проспят еще долго. За это не стоит волноваться. Средство эффективное. И сравнительно недорогое: всего каких - то двадцать пять драхм. Все отключились почти мгновенно. Так что времени должно хватить на все », - рассуждала про себя Юкка. Она и не успела заметить, как скоро прошла по всему периметру огромного Дворца, передвигаясь по краю карниза легко и непринужденно, будто все это время шла не по опасной высоте, а по абсолютно ровной и гладкой поверхности или по мягкому ковру. «Крем «Азазелло»- в сравнении с этим чудом - сущий пустяк, он не может обладать такой сильной энергетикой», - рассуждала Юкка. Крем, а скорее снадобье, приготовила сама Эттна, старая нянька Юкки. Для своей любимицы она не пожалела редких кореньев «изабеллы», мускусной травы и изрядной порции чудодейственных наговоров. Оттого-то крем и превзошел своими качествами, как считала Юкка, легендарный крем не менее знаменитого Булгаковского персонажа.

Дойдя до очередного угла, она вдруг совершенно отчетливо увидела свое отражение прямо перед собой в оконном стекле. Непроизвольно вздрогнула.

А вздрогнуть было от чего! «Боевой раскрас» готтинок не переставал изумлять Юкку своей экзотичностью. Даже учитывая то, что Юкка считалась достойнейшей дочерью Готтии, этого лучшего из городов мира, где она и провела все свое детство. Счастливым ли было оно? В этом Юкка не была твердо уверена, потому что ей часто слышится взволнованный голос Эттны из тех далеких дней: «Йукка, Йукка, ну где же ты?».

Длинная вертикальная черта делила лицо готтинки на две половины, и на одной из щек было яркое тату в виде формы яблока. Другая половина лица оставалась совершенно обычной, безо всяких излишеств. Уши готтинок тоже никогда не украшались и были всегда открытыми. Женщины ее города строго относились к своей внешности: ничего лишнего, бижутерия категорически не допускалась, кроме цепочки-браслета на правой ноге. Хотя это было не столько единственным серебряным украшением, а скорее носителем информации каждой сущности. Распущенные волосы завершали образ любой готтинки, ниспадая на плечи иссиня-черным каскадом. Стричься запрещалось на протяжении всей их недолгой жизни. С волосами не шутили, а тщательно и бережно ухаживали, втирая мази из целебных трав. Поэтому у каждой престарелой готтинки были прекрасные, крепкие шевелюры. Краса и гордость. Как известно, чем длиннее волосы, тем больше уважения и привилегий. «Почтенную старость можно заслужить только с младых волос!», - так наставляли младое племя нянюшки-домоседки, ревностно следя за своими подопечными.

Мужчины же, напротив, все до одного были наголо выбриты. На их шеях красовалось ожерелье из жемчуга, поднятого со дна океана умельцами – плавунами. Только ими. Другие категории граждан к воде категорически не допускались. Нарушителей ждала неминуемая публичная смерть, хотя и без того желающих понежиться в волнах океана не было: со временем, жители города разучились плавать. Случись такое лет этак «Х» назад, сие было бы рассмотрено, как катастрофа: город стоит на высоком берегу Океана, воды которого были доступны всем жителям, без исключения.

Одежда и мужчин и женщин непременно должна быть светлых тонов, подчеркивая шоколадного цвета кожу. Обычно, это был длинный хитон с капюшоном (для укрытия от палящего солнца), наглухо запахнутый на груди и открывающий лишь носы сандалий. Готтам внушались определенные нравы, философия которых помогала понять смысл жизни, а когда надо и защитить её.

В «Великое Время» пресекалось всякое праздное шатание по улицам. Еще бы! «Они» могут нагрянуть в любое время, застать врасплох и тогда всем нарушителям дисциплины грозит уже явная смерть. К тому же, каждую Субботу сверху падали яблоки. На первый взгляд: яблоки, как яблоки. Круглые, румяные. Много яблок. Очень много. Но горе тому несчастному, кто хоть краем сапога наступит на одно из них. Тут же сбегутся невесть откуда взявшиеся «Они», схватят и уволокут в темницу, что находится посреди городской площади, как напоминание о неизбежности «их» правосудия над заранее обреченными горожанами. Несчастным жителям ничего не оставалось, как покориться и реже бывать на улицах города. Ведь никогда не узнать, откуда «Они» нагрянут в следующий раз и какую еще выкинут игру с бедными жителями. Тем временем яблоки, проклятые яблоки, уже гниют, но их не убирают. Смрад стоит страшный. Повсюду снуют полчища мерзких грызунов и ядовитых насекомых: на улицах, площадях, убогих жилищах убогих горожан. Начинается мор, эпидемии. Люди мрут, как мухи. Но…надо терпеть, ведь наказание есть наказание и ничего тут не поделать. Потому, что «Они» так решили.

Юкка протиснулась сквозь чердачное окно, выбралась наружу. Аккуратно, стараясь не шуметь, прошлась по выпуклой крыше Дворца, и, не боясь никем быть обнаруженной, она удобно уселась на краю крыши и подняла лицо к небу. Вот прямо сейчас оно было полностью лилового цвета. «Скоро рассвет!», - напомнил "мозг". «Я помню!»,- ответствовала Юкка. Обычно небо было либо розовым, либо лиловым. Третьего не дано. Не составляло труда представить лиловый рассвет, ведь Юкка уже столько раз видела это завораживающее зрелище: лиловые облака, лиловые крыши домов, лиловые деревья, лиловые огни утренних фонарей; лиловые тени всюду. Юкка не переставала восхищаться этим чудом. Ни в одном городе мира она никогда ничего подобного не встречала. «Лиловый рассвет!» - радость захлестнула её.

Юкка глянула сверху вниз. Город, её самый любимый город на свете казался совсем игрушечным: маленькие треугольники крыш, ниже – невысокие кустарники и уж совсем крошечные диванчики, где днем изредка разрешалось ненадолго присесть. Площадь четко выделялась посреди этой обыденности, ничем неприметной и даже удручающей картины. Конечно, ведь площадь - сердце города, старое, многое повидавшее на своем веку взлетов и падений место. Не мудрено, что оно так влекло к себе горожан. В центре площади бились небольшие фонтанчики, плескались рыбы. И, если день удавался, то вокруг собиралось много зевак. Тут же ворковали голуби, принимая подношения прямо с рук горожан, затем свободно и легко взмывали ввысь, скрывались из виду огорченных жителей за самой дальней высотной башней Дворца. Свободолюбивые птицы навевали печаль на местных граждан.

Внезапно покой Юкки нарушил звук приближающихся шагов. Быстро повернув голову по направлению к нарушителю тишины, она четко увидела, что два зорких глаза, злобно зыркнув в ее сторону, внезапно растворились в темноте. Пристально вглядываясь, Юкка увидела, как лениво почесав бок о форточку открытого чердачного окна кашар, обычный кашар, потягиваясь, выгнул дугой не только спину, но и свой гадкий, облезлый хвост. «Хватит шляться по ночам!» - рявкнул он, исчезая в глубь окна. «Вот те на! Совсем обнаглели! Что хотят, то и делают!», - негодовала раздосадованная Юкка.

И память невольно стала уносить ее в те далекие благодатные времена, когда люди были мудрее. А зверье не позволяло себе ничего лишнего. Хаббиты тихо паслись себе тучными стадами, не досаждая окружающим. И цимбеллы, милые славные цимбеллы доверчиво тянулись к людям, позволяя дотронуться до своих длинношерстных синих боков, давали возможность насладиться их чудной мягкостью. Даже кукриксы оставались обычными кукриксами, и не пытались походить на мерзких жаб своими неуклюжими прыжками. Они медленно и плавно кружились, парили в воздухе, поворачиваясь с боку на бок, демонстрируя себя и одновременно любуясь своим красочным оперением.

«Да!»,- мечтательно вздохнула Юкка,- «Прошлого не вернуть!».

Какое было время! Тогда их Повелитель был еще с ними…

 

Postscriptum:

Написано об обычных людях, живущих среди нас и выполняющих свой долг.